Молодость Нурсултана Назарбаева, в честь которого сегодня хотят переименовать столицу Казахстана, как большинства из тех, кто возглавил бывшие союзные республики после распада СССР, пришлась как раз на время оттепели. Тогда, 30 июня 1956 года, в советских газетах вышло постановление «О преодолении культа личности и его последствий», принятое по итогам XX съезда КПСС.
Выступивший на том эпохальном мероприятии с закрытым докладом глава ЦК партии Никита Хрущев лишь частично приоткрыл завесу над массовым террором, царившим в стране во времена правления «вождя народов» Иосифа Сталина. Но и это произвело шокирующее впечатление как на рядовых членов партии, так и на прочих советских граждан.
И дело даже не в том, что людям, хоть и частично, были открыты масштабы творившегося в стране беззакония, а в том, что вещи впервые были названы своими именами. Запущенное в оборот словосочетание «культ личности» клеймом прикипело к имени Сосо Джугашвили, проделавшего путь от выпускника Горийского православного духовного училища до человека, заслужившего искреннее уважение и даже зависть Адольфа Гитлера.
Сталин, конечно же, был далеко не первым, кто с помощью человеческих жертвоприношений подчинил себе многомиллионный народ, лишив его права на какую-либо критику в свой адрес.
К схожим методам прибегает любая неуверенная в себе и склонная к насилию личность, у которой просто не остается других методов убедить окружающих в собственной непогрешимости, кроме как представить себя подобием спасителя, а всех несогласных закопать живьем в землю, расстрелять, сжечь, сгноить в лагерях.
К сожалению, набор инструментов, как и варианты обожествления самого себя, просто неисчерпаем. Достаточно вспомнить наиболее яркие примеры из человеческой истории: Эхнатона, Цинь Шихуанди, Коммода, Людовика XIV.
«Абсолютный без возражения, Людовик уничтожил и искоренил всякую другую силу или власть во Франции, кроме тех, которые исходили от него: ссылка на закон, на право считалась преступлением», — писал о «короле-солнце» Анри Сен-Симон.
Как тут не вспомнить доклад Хрущева на XX съезде, указывавший на то, что «Сталин, воспользовавшись неограниченной властью, допускал немало злоупотреблений, действуя от имени ЦК, не спрашивая мнения членов ЦК и даже членов Политбюро ЦК, зачастую не ставя их в известность о единолично принимаемых Сталиным решениях по очень важным партийным и государственным вопросам».
«Государство — это я», — эта фраза, приписываемая Людовику, в полной мере отражает и концепцию Сталина в его управлении «подданными».
С другой стороны, как свидетельствуют записки иностранных путешественников, поклонение сродни обожествлению было всегда свойственно жителям русских земель. «Московиты повиновались своему государю не столько как подданные, сколько как рабы, считая его скорее за бога, чем за государя», — писал в конце XVII века посол императора Священной Римской империи Леопольда I при русском дворе Иоганн Георг Корб.
К сожалению, когда Россия перескочила из феодализма в социализм, временной люфт был слишком короток, чтобы у сознательной части населения получилось построить некое подобие демократического государства. А после 1917 года просто не устаешь поражаться наблюдательности австрийского посла.
Хрущев в ряду советских «государей», конечно, исключение, поэтому именно ему, наверно, и досталась в истории роль разоблачителя Сталина. Хотя и у самого Никиты Сергеевича рыльце, надо заметить, было в пушку, как и у большей части тех, кто встречал его доклад «шумом возмущения в зале».
И все же мы должны быть крайне благодарны Хрущеву за XX съезд. Чаще всего преступления подобного рода просто замалчивались.
И пережившие культ личности страны, как Рим после Элагабала (правление этого императора было настолько дурным, что всем последующим правителям запретили использовать одно из его имен — Антонин), или Египет после Эхнатона (были разрушены все храмы безумного фараона, а его имя стерто с обелисков), просто старались забыть эту часть своей истории. Хрущев же предложил советскому обществу некий вариант «денацификации», которая предлагает не закрывать глаза на прошлое, а критически оценить его.
Правда, усилия Никиты Сергеевича в этом направлении вряд ли были достаточными. Публикация основных архивов, содержащих подробности массовых убийств, пыток и издевательств над людьми, была отложена. Но тело Кобы хотя бы вынесли из Мавзолея, а большинство памятников, которым бы позавидовали изваяния Исилдура и Анариона на Андуине, снесли. В ряде случаев их жалели и просто переносили куда-то с глаз подальше — на окраины и промзоны. Имя «вождя народов» было также стерто с советских карт.
После того как Хрущева «ушли» и вплоть до 80-х годов культ личности воспринимался скорее как плод ошибок нечистоплотного окружения вождя, а не результат его продуманной политики. Такой подход заложил основы ползучей реабилитации Сталина — в 1970 году на его могиле у Кремлевской стены появился памятник — первый в стране с 1961 года.
С началом перестройки занавес над преступлениями Сталина был вновь приоткрыт, но сегодня опять в ходу концепция: «зато войну выиграл» или «зато какую страну построил». Это приблизительно то же самое, что оправдывать холокост строительством автобанов при Гитлере.
Налог на «вождизм», выраженный в единицах человеческих душ, был слишком велик, чтобы вспоминать эти блага без боли.
А ведь к концу XIX века казалось, что идеи гуманизма, дарвинизма, социализма и прочих «измов» навсегда положили конец тоталитарному мышлению. Но за последующее столетие народилось столько «вождей», сколько до этого планета еще не видывала. Можно вспомнить Мао Цзэдуна, всю династию Кимов в КНДР, «победителя США» Иди Амина из Уганды, любителя потравить людей химическим оружием Саддама Хусейна, «наследника Великого Рима и Священной Римской империи» Бенито Муссолини, «могучего воина» Мобуту Сесе Секо из Конго, гаитянского «папу Дока» Франсуа Дювалье.
При разном уровне кровожадности все они — лжеспасители, паразитирующие на стадной потребности в вожаке. Соответственно, и все эти «сталинизмы», «маоизмы» и «пападокизмы» — агрессивные секты.
Сегодня в некоторых постсоветских странах подобное «сектанство» стало фактически государственной идеологией. Дальше всех в этом направлении ушла Туркмения.
Покойный Туркменбаши Сапармурат Ниязов по примеру императора Коммода обожествил себя и половину своего семейства, воздвигнув по всей республике собственные золотые изваяния и переименовав все месяцы в году. В первой половине 90-х всерьез рассматривался вопрос о придании Ниязову, бывшему члену Политбюро ЦК КПСС, титула «шаха». Но «отец всех туркмен» чудил у себя в стране почище средневековых самодуров — сочиненная им «Рухнама» заменила туркменам Коран. Ниязов переименовал не только месяцы, но и дни недели, разбив всю жизнь своих сограждан на определенные циклы. Он запретил секс без цели зачатия, разогнал Академию наук, запретил балет, оперу, цирк и золотые зубы.
Его наследник Гурбангуллы Бердымухамедов, по совместительству также «лидер нации» и «покровитель» («аркадаг»), высот Туркменбаши, конечно, не достиг, но его портрет тем не менее висит в каждом помещении в стране. Его книги — а нынешний президент выпустил несколько десятков трудов, в том числе про лошадей, воду, чай, — чиновники прикладывают ко лбу и к сердцу как священные рукописи, а достижения «аркадага» как лихого наездника, автомобилиста и поэта-песенника вызывают у ведущих местных телеканалов припадки патриотической астмы.
Недавно покинувший этот мир президент Узбекистана Ислам Каримов тоже ни в грош не ставил собственный народ, но при этом хоть старался не превращаться еще при жизни в монумент собственному величию.
Хотя, конечно, от соблазна встать в один ряд с Тамерланом — если верить узбекской наглядной агитации, то именно из рук Амира Тимура Каримов принял бремя узбекской государственности — не отказался. Да и похоронили его неподалеку от покорителя Индии и Золотой Орды. Для большинства сограждан Каримов же всегда оставался просто «папой», как Лукашенко до сих пор остается для белорусов «батей».
Его превосходительство, лидер таджикской нации Эмомали Рахмон долгое время только завидовал статусу небожителей соседских президентов, но потом его будто проняло — приняв официальный титул национального лидера («пешвои миллат»), он гарантировал себе через референдум бесконечное количество президентских сроков. Сейчас в честь Рахмона переименовывают населенные пункты, в его честь собираются создать музей и библиотеку, а ответственные лица после посещения главой государства того или иного кишлака словно святыню делят между его жительницами кусок ткани, по которому прошелся президент. А на дворе XXI век, друзья.
Так что, если столицей Казахстана в скором времени станет город Нурсултан, ничего удивительного в этом не будет. В отличие от Рахмона, который хоть и не позволил Таджикистану развалиться на куски после гражданской войны, никаких особых успехов в развитии страны не достиг — уровень нищеты там запредельный, Назарбаев привел Казахстан к относительному успеху — в прошлом году, к немалому изумлению российских чиновников, республика обошла РФ по уровню ВВП на душу населения.
При этом Назарбаев и не лютовал, как его узбекский и туркменские коллеги, забившие кошмарные тюрьмы своих стран десятками тысяч неблагонадежных. Природные богатства Казахстана и несомненные управленческие таланты позволили Назарбаеву в итоге стать «елбасы» — лидером нации. Ведущий свою родословную от героя войны с джунгарами в XVII веке Карасай Батыра, Назарбаев также пишет книги, сочиняет музыку (помимо тенниса и гольфа он играет еще и на домре), а про его детство и юность было снято четыре художественных фильма. При этом надо заметить, что и за пределами Казахстана «елбасы» пользуется заслуженным авторитетом: памятники ему и улицы, названные его именем, есть не только в Алма-Ате и Астане, но на Украине, в Турции, Иордании, Чечне.
Сейчас Назарбаев значит для Казахстана даже больше, чем значил Каримов для Узбекистана, который в целом пережил уход бессменного президента безболезненно. Только Каримова в основном боялись, а Назарбаева больше уважают.
Что будет с республикой, когда 76-летний президент покинет свой пост, предсказать почти невозможно. Кстати, вдруг еще и не покинет — по крайней мере, казахские ученые продолжают работать над поручением «елбасы» создать продукт, который бы останавливал старение. Поисками такого же эликсира занимался две тысячи лет назад в Китае и Цинь Шихуанди. И, к сожалению, это не единственное сходство между дремучим средневековьем и нынешними порядками в постсоветской Азии.