Когда в Венгрии к власти пришел Виктор Орбан, в Чехии — Милош Земан, а в Польше — Ярослав Качинский с командой, большинству представителей западных политических и медиаэлит казалось, что исключения подтверждают правило: правого популиста, демагога и евроскептика могут избрать себе лишь немытые обитатели полузабытой провинции, которые в силу исторического отставания, отсутствия образования и общей интоксикации всякими «измами» не до конца поняли суть демократии и не улавливают смысла истории, которая, как известно из учений великого Фукуямы, закончилась вместе с падением СССР и окончательной победой неолиберальной модели развития.
Полуофициальная изоляция венгерского премьера, хохот и свисты в ответ на выступление президента Чехии в Европарламенте, запуск Еврокомиссией процедуры «защиты демократии» в отношении Польши и многочисленные визиты брюссельских ревизоров в Варшаву стали общепринятой реакцией на появление в европейском политическом поле политиков, без стеснения выражающих скептицизм в отношении сакрализованной мейнстримом модели развития общества и международных отношений.
Восточные европейцы глупые, потому что бедные, а бедные, потому что глупые — объясняли себе происходящее представители просвещенной элиты, закусывая очередной бокал бургунди недорогой для евродепутатского кармана порцией фуа-гра.
И вдруг случилось невозможное, и построенный за четверть века мир рухнул на голову: престол мудрости, зерцало справедливости и башня из слоновой кости мировой демократии достались человеку, при котором Орбан и Качинский выглядят образцом политкорректности и рационализма.
Трамп выиграл в Америке по тем же самым причинам, по которым восточноевропейские демагоги пришли к власти в своих странах. Разрыв между богатыми и бедными вместе с выжиганием среднего класса довел большинство жителей США до состояния, в котором любой кандидат, обещающий сломать устоявшуюся систему, казался выбором более привлекательным, чем статус-кво. И чем яростнее на него набрасывалась мейнстримная пресса, чем больше инвектив в его адрес отправляли представители истеблишмента, тем больше экстравагантный аутсайдер казался обычным людям человеком, который способен изменить их жизнь. Именно это происходило в странах Центральной Европы на протяжении последних нескольких лет.
Суть проблемы в том, что, несмотря на все блага глобализации (а европейская интеграция — это гиперглобализация в региональном масштабе),
неолиберальная модель пришла к состоянию, в котором по количественным параметрам большинство населения осталось за бортом элитной яхты под названием «счастье-благополучие-перспективы».
Поскольку неолиберальная модель работает, грубо говоря, по принципу «столько свободы, сколько необходимо, столько этатизма, сколько возможно», как в США, так и в ЕС образовалась ситуация, в которой очень небольшое ядро лишало широкую периферию шансов изменить свое место в системе. А это в условиях демократии рано или поздно должно было привести к переходу критической массы избирателей на антисистемные позиции, что, собственно, и произошло 8 ноября.
В странах Центральной Европы аналогичные явления происходили и раньше, потому что в Польше, Чехии или Венгрии подавляющее большинство населения оказалось в положении американского среднего класса, причем, что особо неприятно, по национальному признаку. Несмотря на (а может быть, благодаря ему, но это тема отдельного разговора) феерический подъем уровня жизни после вступления в ЕС и удвоение за декаду подушевого дохода, как ученые-теоретики (на уровне цифр и статистик), так и простые граждане (на уровне визитов в супермаркеты и автосалоны) осознали, что по итогам применения рецептов старших братьев по евроинтеграции,
их страны оказались в положении, которое экономисты определяют как «ловушку среднего дохода».
Эта очень неприятная ситуация означает, что, например, Польша, завязанная на экспорте нескольких статей производства в Германию и роли подрядчика европейских компаний, может развиваться исключительно в узких рамках, определенных более сильным партнером, а сохранение разрыва в доходах населения (примерно в два раза) является необходимым условием существования этого симбиоза.
Парадоксальным образом (и совершенно неожиданным для поляков, на полном серьезе стремящихся в нынешнем поколении достичь среднего уровня жизни по Евросоюзу) оказалось, что чем богаче они становятся, тем на самом деле становятся беднее:
как только плата польского рабочего поднимается, тут же европейские (да и польские тоже) компании переносят заводы в более дешевую страну по тому же принципу, по которому мексиканцы «своровали» рабочие места жителей «ржавого пояса» в США, а «польский сантехник» подтолкнул жителей Бирмингема проголосовать за «Брекзит».
Осознание системного тупика вместе с сохранившимся в сознании воспоминанием колониального прошлого (некоторые представители радикально настроенных патриотов проводят аналогии между Москвой времен зрелого СССР и Брюсселем времен застойного ЕС) дали результат в виде победы тех политиков, которые обещали покончить с брюссельско-берлинским диктатом и распределить плоды экономического роста по справедливости. И пока результаты выборов в Польше или Венгрии казались вызванным цивилизационной отсталостью исключением, лидеры этих стран каждодневно выслушивали по телевизору обвинения в фашизме, а на банкетах после саммитов ЕС группировались небольшой кучкой в углу, далеко от гламурной тусовки презирающих их проповедников тезиса, что в ЕС «жить стало лучше, жить стало веселее».
Результат американских выборов не только переключает внимание брюссельских надзирателей с польского Качинского на гораздо более «качинского» Трампа, но также и развязывает руки в тех сферах, в которых центральноевропейские лидеры пока поступали стеснительно и осторожно: в ближайшее время не только от Орбана и Качинского, но также и от «не пропускающих шанса сидеть тихо» (по Ж. Шираку) лидеров других стран можно ожидать очередных каминг-аутов не только по поводу мигрантов, но также и всех остальных вызывающих возмущение практик обращения «старого» ЕС с «новым» вплоть до изменения европейских договоров.
Многие годы существующий в качестве рассказываемого шепотом повода для стыда (в Польше люди так же, как и в США, боялись признаваться в своих политических симпатиях, оттуда такой огромный разрыв между результатами опросов и реальным результатом выборов) «качизм — орбанизм» становится вполне обыденным явлением: легитимной идеологией и вполне адекватной практикой действия как внутри страны, так и во внешней политике.
А это означает, что через год, после выборов в Германии и Франции, мы можем оказаться в совершенно не той Европе, которую строили последние два десятилетия.
Ведь если глобальный Орбан в виде Трампа отпускает грехи местным орбанам, то с точки зрения европейских политиков и обществ оказывается, что соблюдение заповедей либерализма совершенно необязательно для спасения. Если в двух главных странах ЕС, без участия которых весь проект европейского единства теряет смысл, придут к власти в лучшем случае евро-Горбачевы, а в худшем евро-Ельцины, то вполне возможно, что в скором времени, образно говоря, лидеры Польши, Чехии и Венгрии встретятся на польской стороне Беловежской пущи и, вдохновленные духом этого места, объявят о создании нового Союза. И, что тоже возможно, товарищей комиссаров из Брюсселя вместе с их абсурдными директивами и ордой чиновников никто не будет особо жалеть.
Вопрос, однако, в том, к чему приведет орбанизация Европы, раз она уже столь вероятна. Вряд ли к гоббсовской войне всех против всех, так как геополитическое, этническое и национальное топливо для конфликтов в Европе исчерпано.
Наоборот, Европа под управлением правых демагогов станет удивительно скучным местом, в котором учащиеся реализму бывшие революционеры придут к пониманию разницы между нахождением в тотальной оппозиции и в правительственном кресле (ровно как это произошло с Ципрасом, Орбаном, и как уже в первые дни после избрания происходит с Трампом).
Конечно, вместе с приходом к власти качистов — орбанистов, к искреннему сожалению многих, неолиберальный проект будет похоронен, а европейская бюрократия вернется к своей изначальной роли бухгалтера свободного рынка. И только Дональду Туску с Жан-Клодом Юнкером придется уйти на незаслуженно раннюю пенсию и, возможно, делить порцию фуа-гра на двоих. Неудивительно, если они окажутся в одном доме престарелых с Биллом и Хиллари.