Трагический инцидент со сбитым ВВС Турции российским бомбардировщиком Су-24 не приведет к дальнейшей военной эскалации и тем более к вооруженному конфликту между Россией и Турцией. Обе стороны хотят ослабить напряженность. Об этом говорят и заявления Эрдогана, что Турция не стремится к эскалации и вообще поначалу не знала, чей самолет нарушил ее воздушное пространство, и утечки из оборонных ведомств США и Германии о том, что российский самолет был сбит уже в воздушном пространстве Сирии после короткого и, вероятно, непреднамеренного нарушения границы с Турцией, и звонок министра иностранных дел Турции главе МИД РФ Сергею Лаврову с выражением сожаления и соболезнований, и заявления российской стороны, что к войне с Турцией никто не стремится.
Хотя размещение в Сирии российского комплекса ПВО С-400 с дальностью поражения до 400 км создает потенциальную угрозу уничтожения турецких самолетов еще в воздушном пространстве Турции, хочется верить, что это просто мера сдерживания и применяться комплекс не будет.
Главными пострадавшими от российско-турецкого инцидента станут поддерживаемые Турцией отряды сирийской оппозиции, переговоры о политическом урегулировании в Сирии и планы президента Франции Франсуа Олланда по созданию «большой коалиции» России и Запада против ИГ (запрещенная в России организация).
Россия, похоже, уже начала осуществлять акции возмездия в отношении повстанцев, причастных к гибели российского летчика и морского пехотинца. Она нанесла удары авиацией и крылатыми ракетами в районах Джабаль-Акрад и Джабаль-Туркман, контролируемых боевиками движения «Фронт аль-Нусра», а также по отрядам сирийских туркмен, входящих в »Свободную сирийскую армию».
Очевидно, что эти группировки станут в ближайшее время одной из основных целей для российских ВКС и ВМС.
Кроме того, российская авиация, похоже, начала наносить удары по следующим из Турции «гуманитарным конвоям», которые, судя по всему, используются в том числе для доставки повстанцам оружия, боеприпасов, топлива и продовольствия. Вчера такой удар был нанесен в районе приграничного города Азез на севере Сирии. Примечательно, что «гуманитарный конвой» принадлежал близкому к партии Эрдогана «Турецкому фонду гуманитарной помощи» (IHH), погибло семь человек, возможно, среди них были граждане Турции. Можно ожидать наращивания российских авиаударов по каналам снабжения боевиков вдоль сирийско-турецкой границы, что неизбежно приведет к новому витку конфронтации с Анкарой.
Очевидно, что Турция не будет спокойно смотреть, как российские ВКС уничтожают поддерживаемых Анкарой сирийских повстанцев, потому что именно наличие ориентированных на Турцию группировок сирийской оппозиции гарантирует ей важную роль в переговорах по политическому урегулированию в Сирии и обеспечивает интересы Турции в будущей послевоенной Сирии.
Российское военное вмешательство на стороне Асада сильно спутало Эрдогану карты, сбитый самолет мог быть сигналом — Анкара не даст себя вытеснить из Сирии.
Эрдоган уже объявил, что в ближайшее время на севере Сирии будет создана «гуманитарная зона безопасности», в которой должны разместиться сирийские беженцы. Понятно, что «зона безопасности» будет использована и для отдыха и подготовки боевиков оппозиции. Эрдоган фактически собирается ввести на севере Сирии бесполетную зону, видимо, патрулируемую турецкими ВВС и, вероятно, при поддержке США.
Непонятно, как он рассчитывает договориться об этом с Путиным и с С-400.
Противостояние России и Турции в ближайшее время развернется и на переговорах по сирийскому урегулированию. Там, согласно заявлению «Международной группы поддержки Сирии» от 14 ноября, в скором время предстоит определиться, кого считать террористом, а кого «умеренной сирийской оппозицией», достойной вести переговоры с режимом Асада. Иордания координирует составление списка группировок, которые отнесут к террористическим, а Саудовская Аравия 15 декабря проводит встречу с сирийской оппозицией.
У каждого участника «Группы поддержки» свой список «главных террористов и любимых оппозиционеров». Для Турции, например, главные террористы — это сирийские курды — отряды «Народной самообороны» (YPD) курдской партии «Демократический союз» (сирийский филиал запрещенной в Турции »Рабочей партии Курдистана»). Москва и другие участники их террористами не считают.
Но главный пункт разногласий –
куда записать (в террористы или в оппозицию) мощную исламистскую группировку «Ахрар аль-Шам», составляющую вместе с террористической «Ан-Нусрой» (запрещенные в России организации) «Армию освобождения» (Jaish al-Fateh).
Москва считает «Ахрар аль-Шам» террористами, Турция, Катар и Саудовская Аравия, основные спонсоры «Ахрар», требуют их участия в урегулировании. При том что «Ахрар» — арабы-сунниты, активно воюющие с ИГ. Без них операции против ИГ малореальны. Некоторые туркменские группировки под брендом «Свободной сирийской армии» тоже примыкают к «Армии освобождения» в провинции Идлиб. Главное же, что среди них много выходцев из Средней Азии (например, узбеки из Katibat Al Tawhid Wal Jihad) и с Северного Кавказа и Закавказья (Jaish Al Muhajireen Wal Ansar — обе организации запрещены в России).
Для России, разумеется, они террористы похуже ИГ.
Вопрос о «выверении списков оппозиции и террористов» важен тем, что на него завязаны все остальные аспекты урегулирования, прежде всего прекращение огня и состав сил и лиц для формирования переходного правительства, переговоры о котором должны начаться не позднее 1 января 2016 года. А «шорт-лист террористов» должен вообще утверждаться резолюцией Совбеза ООН. К «террористам» не будет применяться прекращение огня, и боевые действия по отношению к ним продолжатся.
Ключевым критерием селекции «террористов от умеренных» станет готовность принять условия политического процесса в переговорах с Асадом. Видимо, Дамаск и Москва объявят с какого-то числа о прекращении огня и тех, кто не прекратит стрелять, «запишут в террористы».
Пока к «террористам» однозначно отнесены ИГ и сирийский филиал «Аль-Каиды» (организация запрещена в России) «Джебхат ан-Нусра». И если с ИГ все понятно и «границы его обитания» относительно четко очерчены, то с «Ан-Нусрой» в этом плане большие проблемы — их отряды рассредоточены и перемешаны с отрядами других группировок, прежде всего ССА и «Ахрар аль-Шам». То есть под предлогом борьбы с «Ан-Нусрой» будут бомбить всех, кто оказался рядом.
Это не позволит обеспечить устойчивое прекращение огня и переговоры о транзите. Проблема в том, что «Ан-Нусра», как чудовищно это ни звучит, пользуется существенной поддержкой населения и умеренной оппозиции как эффективные борцы с режимом.
И в этом главная угроза для сирийского урегулирования — «Ан-Нусра» опаснее ИГ своей популярностью.
Выход, гипотетически, мог бы быть в том, чтобы «Ан-Нусра» отреклась от «Аль-Каиды» и терроризма, перешла в лагерь «умеренных» и стала «участником процесса», к чему их и призывает сегодня председатель Национальной коалиции сирийских оппозиционных и революционных сил Халед Ходжа. Но надежда, мягко говоря, слабая — «Аль-Каида» есть «Аль-Каида». Поэтому задача в том, чтобы как-то отделить от «Ан-Нусры» умеренных, прежде всего «Ахрар аль-Шам», без которых урегулирование невозможно.
А дальше возникает проблема, на которой может остановиться или вообще не начаться переговорный процесс и которая, скорее всего, определит, есть ли будущее у «большой коалиции» с Россией против ИГ. Это проблема Асада, его роли в урегулировании и его участие или неучастие в будущей власти в Сирии.
После террористических актов в Париже президент Франции Франсуа Олланд призвал к формированию «большой коалиции» с участием России для борьбы с ИГ, фактически повторив призыв Владимира Путина с трибуны ООН. Москва признала гибель российского А321 над Синаем терактом ИГ и начала наносить больше ударов по позициям этой террористической группировки в провинции Ракка, в провинции Хомс и в районе Алеппо, а также начала «союзнические операции» против ИГ с французским авианосцем.
Для России, помимо борьбы с общей террористической угрозой, это возможность нормализовать отношения с Западом, уйти от конфронтации в результате «украинского кризиса», отодвинуть «украинскую повестку» далеко на задний план и создать для Запада убедительные стимулы для снятия экономических санкций против России.
И Москва предпримет для этого все усилия, не вступая при этом в унизительный «торг» по поводу санкций.
Но для успеха такой стратегии необходимо совпадение стратегических целей России и Запада в Сирии, а это упирается в «проблему Асада». «Большая анти-ИГ коалиция» Олланда потребует реального компромисса между Россией и Западом относительно дальнейшей судьбы Асада. Его содержание понятно: Асад может остаться президентом Сирии на ограниченный по времени переходный период, по истечении которого он и его ближайшее окружение должны уйти под гарантии безопасности от уголовного преследования.
Без четкого решения этого вопроса еще на стадии переговоров о транзите невозможно внутрисирийское объединение сил оппозиции и армии САР для совместной борьбы с ИГ. Об этом говорят в своей статье в британской Guardian лидеры «Национальной коалиции сирийских революционных и оппозиционных сил» Халед Ходжа, Ахмад ал-Джарба, Муаз ал-Хатиб и Хади ал-Бахра.
Только так можно сформировать группировку местных сирийских сил для наземной операции против ИГ, причем именно из числа арабов-суннитов. Ведь даже участие курдов в наземной операции в суннитских районах будет, скорее, контрпродуктивным. Но ключевым условием такого объединения, по мнению лидеров сирийской оппозиции, является реальное отстранение от власти Асада и его семьи, а также трансформация сирийских спецслужб.
Москва пока на такую жесткую фиксацию судьбы Асада не готова, в том числе и из-за позиции Ирана. Но российский план урегулирования, который лег в основу ноябрьского заявления венской «Группы поддержки Сирии», оставляет этот вопрос открытым и даже предусматривает, что Асад не будет возглавлять «переходный орган власти», который напишет новую конституцию Сирии. Но российское и иранское требование о праве Асада на участие в новых выборах угрожает заблокировать переговоры.
Обострение отношений с Турцией, которая всегда жестко выступала за скорейшее отстранение Асада от власти, затруднит поиск компромисса в Вене.
Собственно, на встрече Франсуа Олланда с Бараком Обамой в Вашингтоне 24 ноября было сформировано два условия более тесного взаимодействия с Россией в борьбе с ИГ: Москва должна способствовать политическому переходу власти от Асада к демократически избранному правительству, которое объединит сирийцев в борьбе с терроризмом, и Россия должна сместить фокус своих авиаударов на позиции ИГ, прекратив бомбардировки сирийской оппозиции.
Олланд заявил, что Франция сможет совместно работать с Россией, если Москва сконцентрирует свои авиаудары против ИГ и приложит все усилия для политического решения в Сирии, частью которого не может быть Асад, а правительство национального единства, что означает уход Асада.
В предложениях Олланда есть, правда, один пункт, за который Москва постарается зацепиться –
это идея о срочном закрытии сирийско-турецкой границы для перекрытия каналов снабжения террористов.
Это полностью совпадает с российским видением ситуации относительно «пособнической роли» Турции. Москве выгодна поддержка Парижа в конфликте с Анкарой, но практическая реализация этой идеи, подробности которой в Москве в четверг ожидают услышать от Олланда, может привести к новым столкновениям с Турцией.
Как бы вместо «Большой коалиции против ИГ» не появилась «малая коалиция против Эрдогана».