– А с чего вы взяли, что она уже готова? Как, говорите, фамилия?
Это я пришла в детскую поликлинику забирать карточку младшей дочери: оформляемся в детский сад. Тетеньки в регистратуре, конечно же, не сдают позиции без боя.
– Посмотрите внимательнее, должна быть.
– Ну мало ли, что должна… а, вот.
– Так что ж вы меня нервируете? И так война, а тут еще и вы.
Тетеньки разом меняются в лице, извиняются с грустными улыбками:
– Да разве ж мы в другой стране живем…
Мы живем в одной стране, и мы уже почти привыкли. Который месяц в постоянном напряжении, но внешне почти ничего не видно. Киев на первый взгляд совершенно мирный город. Взрослые исправно ходят на работу, а дети – в школу. Отцвели абрикосы, распускаются вишни, вылезли одуванчики. Закончился досрочно отопительный сезон, а тут как раз похолодало – печаль; ну да все равно идет весна.
В киевских магазинах по-прежнему изобилие и нет никаких очередей.
Все желающие запастись солью и спичками давно уже это сделали и сложили свои тревожные чемоданчики.
Доллар панически галопирует, цены растут, но не более резво, чем последние пару лет, когда прежняя власть рисовала курсы валют по собственному усмотрению и рапортовала про «покращення» (это у нас такой мем, непереводимая игра слов). Единственное, теперь надо следить, как бы не прикупить ненароком что-нибудь российского производства. Это логично, не финансировать же войну.
Каждое утро мы начинаем со сводок новостей, иначе никак. Психологически все мы страшно устали. Только-только справились с революцией – а тут еще и война.
Но жизнь продолжается, в том числе и культурная. На прошлой неделе в Киеве прошел Книжный арсенал. Что он такое, надо рассказывать отдельно: не книжная ярмарка, не литературный фестиваль, не концептуально организованное художественное пространство с инсталляциями и выставками, не интеллектуальная тусовка людей искусства, не развлекательная площадка для детей и взрослых – а все это сразу, в одном флаконе. Это надо видеть, там надо побывать.
При входе встречаю своего младшего брата, он известный украинский публицист: мы не договаривались о встрече, но ничуть не удивлены – естественно, все культурные люди столицы здесь. Прогуливаемся по залам, тут многолюдно, несмотря на середину буднего дня.
– Интересно, почем должен быть доллар, чтобы украинцы перестали покупать книги? – шутит брат.
Ему недавно пришла повестка из военкомата. А моему мужу – уже давно.
У меня на Книжном арсенале литературное дело: участвую в документальных чтениях о событиях последних месяцев. Рядом со мной сидит поэтесса Олеся Мамчич, она такая маленькая, словно статуэтка. Перешептываемся: мы обе сегодня впервые читаем с букридеров, вот же прикольное совпадение. Ее мужа Александра Кравцова, участника «Автомайдана» – проехал, сигналя, во главе автоколонны, – избили и арестовали этой зимой, их машину «Беркут» разбил дубинками вдребезги. По законам от 16 января Александру грозило от восьми до пятнадцати лет как организатору массовых беспорядков. Он сидел, избитый, в СИЗО, а Олеся осталась одна с двумя маленькими дочками и почти без надежды. Когда слушалось его дело, майдановцы пикетировали здание суда, и меру пресечения изменили на домашний арест… а потом Майдан победил.
Она пережила все это – и улыбается как ни в чем не бывало.
А по другую руку от меня – Елена Максименко, я ее впервые вижу вживую и удивляюсь, какая она высокая и тоненькая – как с подиума. Та самая журналистка, которую «самооборона» и «зеленые человечки» задержали на въезде в Крым. Она несколько дней провела в плену, ее ставили к стенке и на колени, ей отрезали волосы и угрожали отрезать ухо… Она красивая, кудрявая, стильная. Она пережила.
Кажется, что люди, пережившие страшное, должны выглядеть как-то иначе – тень на лице, боль и пустота в глазах. Нет, не видно. Ярмарка, фестиваль, интеллектуальная тусовка, презентации, чтения, книги, картины, встречи. Мирный город, творческая столица.
Звонок:
– Ты где? За новостями следишь? А на востоке уже все, «зеленые человечки»…
О событиях на востоке писать не буду, я там не была. Единственное, передергивает, когда читаешь в блогах россиян (которые, что характерно, тоже не были и близко): это, мол, тоже такое народное восстание, сопротивление преступной власти, и баррикады, и даже точно такие же покрышки! – скупая слеза, немного пафоса, «держитесь, мужики».
Дорогие россияне, вы правда принимаете за чистую монету зеркальную политтехнологию с элементами карго-культа? Да и она продержалась недолго: пожалуйста, вот и знакомая по Крыму форма, и вооружение российского образца, и «отойдите за поребрик». Только не надо рассказывать, что это типично донецкое слово, надоело.
Ладно, обещала же, что не буду, раз не видела сама. А вот на Майдан я съездила в воскресенье. Майдан стоит.
Как говорят люди, знающие его изнутри, Майдан уже далеко не тот и люди там вовсе не те, что стояли под пулями в феврале. По-прежнему армейские палатки, полевые кухни, масса народного творчества, от реально смешных кукол Януковича и Азарова в противогазах до проникновенных, но в своем большинстве плохих стихов, экспозиции документов и артефактов новейшей, но уже истории – и очень много лампадок и цветов в память «Небесной сотни»… Ну и всепоглощающая сувенирка, куда без нее.
Как и прежде, на Майдане очень чисто, ни бумажки под ногами. Что, впрочем, не мешает счастливо запущенной легенде о «разгроме и свинарнике в центре Киева» жить и процветать в антимайданных умах. Кстати, распиаренного недавно «огородика» на Майдане я так и не нашла.
Со сцены выступают, с площади слушают – людей тут и сейчас собирается много. Один оратор рекомендуется правозащитником и националистом, говорит по-русски. На Майдане вообще многие говорят по-русски, и ничего, не нуждаются в защите.
А вот выступает представитель страшного «Правого сектора» (организация запрещена в России); сколько раз приходилось слышать (естественно, от россиян) о том, что именно «Правый сектор» – новая украинская власть или как минимум ее штыки. Но юноша об этом не знает. Он говорит о том, что новая власть ничем не лучше прежней, что она продает Украину, что Майдан – единственная честная сила в стране, что надо вооружаться и давать отпор врагу! – и лично он не видит ничего плохого в том, что прольется вражеская кровь. «А наша?» – негромко отзывается пожилая женщина в толпе.
Я не могу судить, тот ли теперь Майдан: я никогда не была тут своей и не знаю инсайда. Но если зимой даже мимолетный проход по этому месту отзывался прикосновением к чему-то важному и главному, то сегодня основное иррациональное ощущение от Майдана другое: жизнь-не-здесь.
Где же сейчас происходит главное?
На востоке, где продолжается вторжение, ситуация меняется ежеминутно, и никто, кажется, не владеет всей конкретикой? На международном дипломатическом уровне, где идет большая игра, но один из ее крупных участников не соблюдает никаких правил? В украинской властной верхушке, где уже началась предвыборная гонка, ничуть не менее жесткая, чем всегда?
Когда россияне спрашивают: а что, Майдан был для того, чтобы Порошенко (Тимошенко или, уговорили, Ярош – нужное подчеркнуть) стал президентом? – мне становится смешно. Насколько же можно ничего не понимать!..
Украинцам сейчас реально не слишком важно, кто именно станет президентом. Стране уже не нужен сильный лидер, не нужен харизматик.
На харизме свою предвыборную кампанию строит только по старой памяти Юлия Владимировна, ну и Дмитрий Ярош, пожалуй, с его рейтингом в пределах статистической погрешности.
Это удивительно, учитывая, что у нас война, ведь война обычно рождает спрос на лидера и харизму. Но несмотря на войну, мы все-таки прежде всего думаем не о смерти и победе, а о том, как жить дальше. Просто жить.
Украинцы не ждут, что к власти придет тот, кто будет думать за них, кто знает, как надо. За эти месяцы мы настолько подняли свой политэкономический уровень, что сами прекрасно это знаем – а от власти ждем, чтобы она профессионально воплощала в жизнь то, чего хотим мы. Каждый день у нас на фейсбуке появляется масса постов с подробнейшим изложением по пунктам: что именно власть должна сделать. Мы шутим: это такая чисто украинская паника. Но верно и другое: украинцы осознали, что власть действительно способна их услышать.
Вот конкретный пример: когда в Верховной раде был принят в первом чтении законопроект карательного толка «Об обеспечении прав и свобод граждан на оккупированных территориях», касающийся моего Крыма, я лично выступила в украинской прессе с гораздо более жесткой статьей, чем все то, что пишу здесь, для России.
Еще более резко написала юрист Евгения Закревская, раскритиковали законопроект экономисты, тема начала дискутироваться, я ходила на радио… Результат есть: подготовленный ко второму чтению, этот законопроект хоть и оставляет вопросы, но в целом действительно юридически закрепляет права и свободы крымчан в оккупации, а не наоборот.
Когда началась «российская помощь», в украинской блогосфере постоянно призывали к мораторию на критику новой власти. Не вышло. Мы иначе устроены, мы не можем не критиковать власть, если она того требует. Но мы и достаточно благородны, чтобы выдавать ей кредит доверия. И радоваться, если что-то получается, делается как надо.
В Украине все понимают: в чисто экономическом смысле будет трудно. И во всех других смыслах, пожалуй, тоже. Мы готовы – прямо сейчас начать строить, много работать и не давать взяток чиновникам или гаишникам на дорогах. И в конце концов сделать нашу страну такой, в какой хотели бы жить.
Если б только не было войны.
А жизнь продолжается. Вот моей средней дочке срочно, на сегодня, понадобились для танцев белые балетки, и нужно бежать с утра в «Спорттовары», едва просмотрев, что там пишут в новостях: сколько обладминистраций захватили российские террористы, есть ли новые жертвы?
Наши дети играют в Майдан и в титушек, это весело. А еще обзываются Путиным – и это сегодня самая обидная обзывалка, против нее крыть уже нечем.
В Киеве пахнет дождем и весной. И очень хочется просто жить.
Автор — писатель, журналист. Автор романов «Пансионат», «Глобальное потепление», «Н2О», «Сад камней» и др. Лауреат Русской премии и премии Бориса Стругацкого «Бронзовая улитка».