В России продолжают бороться с бедностью мелким латанием дыр. Вводятся новые пособия на детей. Теперь внимания государева удостоились неполные семьи. Причем помощь смогут получить не только матери-одиночки, но и разведенные родители, воспитывающие детей самостоятельно. И вот в сети поднялся стон: кричат, что меры эти разрушают институт семьи. Предрекают к лету бурный всплеск разводов. Это мужчины наши волнуются.
Вообще удивительно, что об этой новости я, многодетная и разведенная мать, прочитала именно в этих мужских постах и комментариях в соцсетях. То есть удивительно не то, конечно, что не из первоисточника я об этом узнала: за посланиями президента я давно не слежу, как-то, знаете, неинтересно. Удивительно, что мужчины так горячо эти президентские обещания обсуждают, костеря на чем свет стоит инициативы власти за то, что они... какие-то совсем не скрепные.
И вот проклинают феминисток, вспоминают, что то ли в 80%, то ли уже в 90%, а то ли в 146% инициаторами разводов становятся женщины, эти коварные, меркантильные существа, причитают, что «бабы теперь совсем от рук отобьются», побросают своих мужей в обмен на подачку, оставят, подлые, детей без отцов. И никому из этих доблестных диванных рыцарей не приходит в голову один простой вопрос. Какова ценность мужчины, мужа, если женщина с легкостью готова обменять его на 5650 рублей? Пять. Тысяч. Шестьсот. Пятьдесят. Рублей.
Нет, я все понимаю, бедность. Бедность беспросветная, непролазная. С работой все грустно, зарплаты стыдные. Быть человеком, достойно обеспечивающим семью, сегодня ох как непросто. Я на своей шкуре все это знаю. Тяжело, правда. И порой не столько физически тяжело, сколько морально – ответственность давит. Слишком уж в непредсказуемой стране мы живем: а что если кризис, дефолт, что если работы совсем не станет, или болезнь, а у тебя ипотека, дети, пожилые родители? Трудно. Но так ведь об этом и нужно говорить громко: о социальных и экономических проблемах. Решения этих проблем и стоит требовать от государства: борьбы с реальной безработицей, сдерживания инфляции, повышения МРОТ, настоящей помощи в приобретении жилья, а не мифической льготной ипотеки, лишь раздувающих цены на рынке недвижимости, доступного и качественного образования, медицины. Кому за это бороться, если не «сильной половине человечества»?
Но вот парадокс: у нас за социалку больше сражается «слабый пол». И поэтому у нас много говорят о какой-то отдельной женской бедности и, конечно, о беспрецедентной бедности детской.
Женщины, матери, слава богу, не дают утихнуть этому возмущению. Благодаря этим отчаянным амазонкам мы и узнаем, что у нас материально не обеспечен каждый третий ребенок, что женщины у нас больше подвержены риску увольнения, что работодатели мухлюют с зарплатами, чтоб не платить нормальные декретные, что беременные у нас недоедают. И государство вынуждено хоть как-то реагировать. Но вот вопрос: разве может женская и детская бедность не быть следствием нищеты мужчин?
Вот вам сцена из жизни. Одна женщина поругалась с мужем. Муж обещал с зарплаты оплатить кредит за холодильник и купить сыну ботинки. Но в день зарплаты все деньги куда-то сразу же разлетелись. Оказалось, у мужа были личные долги. Женщина возмущается: как же так и когда теперь? Муж злится, обрушивается на жену эмоционально-словесным поно... водопадом. Оглушительным, затейливом водопадом. Вот прямо алмазна сыплется гора.
Подумаешь, холодильник? Бу-бу. Зачем вообще купили? Что за прихоть такая? Бу-бу-бу. И ботинки еще? Неужели нельзя раздобыть у родни? Бу-бу. Наверняка вырос кто-нибудь из племянников? Вот раньше женщины были, крутились. Бу-бу-бу. А теперь только требуют. Экономить совсем не умеют. Бу-бу. Целых десять тысяч он отдал на продукты три месяца назад, куда делись? Он работает, не ворует. Что ему, грабить банк? Он старается. А мог бы и не... Что было бы, если он вообще умер? Надорвался на работе и умер.
И потрясенный этой трагической картиной муж удаляется на диван сладостно домысливать подробности. Вот он в гробу. Вокруг родня, друзья. И над бледным челом его склонятся безутешная вдова. Наконец осознавшая, наконец оценившая, ну и прочее «на-кого-ты-меня-оставил».
Жена меж тем тоже потрясена. И в самом деле что было бы, если он вообще умер? Пенсию бы она получила по потере кормильца, вот что! Женщина поражена, с какой простотой эта страшная мысль вошла в сознание. А с ней и другие совершенно не риторические и нисколько не драматические вопросы. Интересно, например, если не вступать в наследство (а наследовать нечего), придется за мужа погашать заем, который он оформил в микрофинансовой организации? Женщина обескуражена новым взглядом на реальность.
Нет, никакой трагической развязки – женщина отваживается всего лишь на развод. Бурное воображение супруга подсказало ей, что без него ей будет все-таки проще. Алиментов ей, пожалуй, не увидеть, но зато она сможет наконец оформить статус малоимущей и получать какие-нибудь пособия. Раньше статус нуждающейся несчастная не могла получить из-за того, не в состоянии была подтвердить доход: муж работал без оформления, официальным самозанятым становиться не хотел, биржу труда тоже обходил за версту.
Проследим историю наших героев дальше. Женщина с ребенком через обращения в собес и прочие социальные службы пополняет статистику российской бедности. А что мужчина? А он ничего – бодрячком. Перед друзьями под пивко в гараже хвастается, что живет не нарадуется – баба ж с возу. Ему пятнадцати тысяч теперь за глаза (после третей банки – тридцати, после пятой – пятидесяти, если водочкой полирнуть – у него вообще бизнес). Алименты? Он дурак, что ли? Он же знает, что они ребенку не достанутся, бывшая на маникюр все спустит.
Вот кто он? Подлец? Гад? Сволочь? Паразит? Кровопийца? Можно много найти подходящих эпитетов. Но! По мне, так он просто катастрофически нищий. Да, не только материально. Нищий духом, нищий совестью, нищий умом. Но ключевое – нищий. Ему негде и некому пригодиться, некуда жить, и вся жизнь его сплошная психологическая защита. Что с ним делать? Тоже пособие платить по бедности? Инвалидам же, например, положены льготы... Работать его заставлять? Так он работает. Где-то. Как-то. Переучивать? А не поздно? Непонятно, как быть.
Могу набросать еще историю. Есть у меня знакомый. Пусть будет Дмитрий (вот так полным именем – он парень серьезный, положительный). Дмитрию уже 37 (да-да, уже). И он хочет семью. Ничего странного, в этом возрасте многие мужчины думают о семье, даже те, кто раньше считались убежденными холостяками. Жизнь, знаете ли, немного потреплет, и вот уже мечтается о каком-никаком уюте, очаге, экзистенциальная тоска по борщу в глазах плещется. Ну вот Дмитрий хочет семью и много детей. Хотя бы троих. И ему кажется, что он вполне готов, созрел. У него неплохая зарплата – семьдесят тысяч рублей чистыми. Это, между прочим, выше официальной средней в Петербурге, а по меркам президента, вообще четырежды средний класс. Казалось бы, брать да и воплощать мечту. Но вот беда: кроме этой зарплаты у Дмитрия нет больше ничего.
У Дмитрия нет накоплений, нет машины, нет недвижимости. Ему даже не светит наследство: родители его живут в ветхом домике в одном из поселков Новгородской области. Снимать квартиру с семьей, с детьми – не вариант, это деньги в никуда. А ипотека в Петербурге с такими вводными (с минимальным первоначальным взносом) – это лет на тридцать с ежемесячным платежом тысяч в сорок. Первоначального взноса, к слову, тоже ведь нет, на него, скорее всего, тоже придется брать кредит. Можно попробовать накопить, но цены на недвижимость растут быстрее. Значит, еще минус пятнадцать тысяч лет на пять. Так от зарплаты в семьдесят тысяч осталось пятнадцать.
Посчитаем вклад будущей жены. Проблема только в том, что если жена будет, как мечтается Дмитрию, постоянно рожать, то вклад этот будет смехотворным. Ну, допустим, что в декрет супруга уйдет будучи трудоустроенной, имеющей неплохой стаж, тогда каждый месяц она будет получать тысяч двадцать – двадцать пять. Из этих средств около пятнадцати тоже будет уходить на кредит. Ремонт тоже надо на что-то сделать, а то какой же тогда уют и очаг. Вот и останется на жизнь семьи с детьми (уж не знаю, на сколько цветов жизни их реально хватит) – двадцать – двадцать пять тысяч рублей. При этом люди даже на помощь государства рассчитывать не смогут. Бедность у нас рассчитывается не по расходам, а по доходам.
Дмитрий – хороший, добрый, серьезный парень. Но может ли кто-нибудь гарантировать, что лет через десять такой каторги он не превратится в персонажа из первой истории? Что в ответ на рыдания жены по поводу невозможности купить детям ботинки он не разразится грубой бранью? Что не начнет обвинять мать своих детей в мотовстве и легкомыслии? Что, когда дело все же дойдет до развода, он не превратится в злостного неплательщика алиментов? Увы! Жизнь груба, в ней и не такие жуткие метаморфозы случаются. Бедность уродует человека.
Есть ли альтернатива? Можно ведь подойти к делу осознанно и все-таки начать копить и на первоначальный взнос, и на ремонт, и на время декрета. Ну, как копить, придется больше зарабатывать, а значит уже сейчас надо устроиться и Дмитрию и его избраннице на вторую работу. Вот только, что-то подсказывает, что при таком раскладе и до свадьбы дела не дойдет. Вероятнее, что закончится все как в анекдоте: «Да пошла ты к черту со своим утюгом!». Ах да, ведь и избранницы у Дмитрия пока никакой нет. Попадающиеся ему девушки как-то не разделяют его планов и энтузиазма, они все больше хотят какой-нибудь легкой жизни: кафе, театров, путешествий. Опять расходы!
А Дмитрий не то чтобы жаден... Он просто не может себе ничего позволить. С зарплатой семьдесят тысяч рублей он не может позволить себе очень простого счастья – любви, семьи, детей. Но, конечно, ни в какую государственную статистику он не попадет, никто его нуждающимся и неимущим не признает, хотя он и нуждается, и не имеет. И сколько таких Дим?
Мужская бедность у нас почти не фиксируется. Даже откровенная нищета часто нигде не отражается. Отчасти потому, что мужчины сами не хотят прибедняться – позорно как-то, отчасти из-за странного расчета нуждаемости (она, как я уже заметила выше, зависит лишь от доходов). Но проблема крайне острая.
По сути, сейчас происходит массовая маргинализация мужского населения. Маргинал – это ведь не тот, кто живет под мостом или призывает к политическим безумствам. Маргинал – человек, лишившийся возможности выполнять привычную и желаемую социальную роль. Наши мужчины давно перестали быть добытчиками, главами семей. И равноправными партнерами они при этом тоже не сделались. Многие перестают быть отцами (кричат, что им не дают, что их лишают этого священного права, но на самом деле они просто не тянут ни финансово, ни морально). Многие не могут проявить себя и в карьере, а мужчина, без дела – это нонсенс (страшно представить, к какой пропасти может привести такая фрустрация). И многие, слишком многие, перестают в конце концов быть и мужчинами.
Причин тому множество, но очень существенен и фактор чисто экономический.
Что с этим делать, непонятно. Но делать что-то необходимо. Может быть, для начала просто признать проблему.
Или нет? Или так им и надо? Может, все эти бедолаги – сами-дураки-виноватые? Может быть, такова природа вещей? Вот, например, в мире животных большинство самцов многих видов не размножаются же, и слава богу. Естественный отбор, ничего тут не попишешь. Радости жизни – для альфа-самцов, остальные – просто топливо эволюции. Сейчас много ведется таких разговоров. Вот только что-то совсем не хочется жить в таком мире. Мне всегда казалось, что развитие человечества всегда определялось уходом от биологизма, преодолением природы, а не наоборот. И борьба с неравенством, с бедностью всегда мной понималась как нивелирование естественных, но разрушительных социальных тенденций.