В день, когда в Москве анонсировались эпохальные изменения в политической системе России, в Вашингтоне случилось не менее знаменательное со-бытие: президент Дональд Трамп принял своего рода почетную капитуляцию Китая, представленного на церемонии в Белом доме вице-премьером Государственного совета КНР товарищем Лю Хэ.
Статус подписантов первого пакета торговых соглашений был явно неравным, что, видимо, отражало итоги двухлетней торговой войны – главнокомандующий победителей принимал генерала проигравших.
Сделка в основных ее деталях выглядит весьма символично. США отказались от обвинений КНР в валютных манипуляциях (которые обнародовали всего за три месяца до этого, когда сделка выглядела уже вероятной); великодушно решили не применять 15-процентные пошлины (которые предполагалось ввести с 15 декабря) на $156 млрд китайского импорта и снизили введенные ранее подобные же пошлины на закупаемые на $120 млрд товары вдвое, до 7,5%.
При этом основной массив 25-процентных пошлин на товары стоимостью в $255 млрд никуда не делся; не были отменены ограничительные меры против отдельных компаний (Huawei, Xiaomi, HTC). Американская сторона согласилась вернуться к обсуждению данных тем через десять месяцев (то есть после победы Трампа на новых выборах, которой само подписание этого соглашения должно поспособствовать – ну или после его поражения, но тогда переговоры, наверное, начнутся «с чистого листа»). Китай, со своей стороны, как все уже знают, обязался за два года закупить дополнительно американских товаров на $200 млрд.
Остановимся тут буквально на минутку. В 2019 г. на протяжении 9 месяцев из 11 американский импорт в КНР составлял менее $10 млрд. Итог по всему году находится в пределах $106-108 млрд. Следовательно, в ближайшие десять месяцев Китай должен удвоить закупки американских товаров, существенно превзойдя показатели рекордного для Америки 2017 г. (некоторые американские экономисты говорят о наращивании экспорта в Китай до $310 млрд уже в следующем году).
Насколько можно быть уверенным, что такое действительно случится? Я сомневаюсь в реальности такого «большого скачка» в ближайшее время, хотя некоторое увеличение продаж американских товаров в КНР выглядит бесспорным.
Однако другие пункты соглашения, которые практически не обсуждались в российских СМИ, выглядят намного более интригующе.
Начнем со статьи 2.3 второй главы соглашения. В шести пунктах с применением не предполагающих неоднозначного прочтения формулировок стороны соглашаются (точнее, китайская сторона соглашается) отказаться от любых условий, вынуждающих компании другой стороны, оперирующие на ее территории, осуществлять трансферт технологий в пользу местных компаний.
Если это звучит абстрактно, стоит напомнить, что на протяжении не-скольких десятилетий передача know-how была фундаментальным условием, позволявшим западным компаниям работать на китайском рынке.
Во многом именно из-за этого условия Китай так быстро копировал западную продукцию, которая затем начинала реэкспортироваться в развитые страны.
А чего стоит ст. 1.26 первой главы, в которой черным по белому указывается, что американские власти получают возможность оценивать на предмет наличия состава уголовного преступления дела о нарушении прав интеллектуальной собственности, которые заводятся в Китае?
А ст. 1.24, согласно которой стороны (в основном, конечно, только одна из них) обязуются не допускать на свои рынки товары с логотипами, чрезвычайно схожими с зарегистрированными лого известных производителей (bad faith trademarks). Причем прямо говорится, что при обнаружении таких товаров должны не просто удаляться соответствующие лейблы, а вся партия товара подвергаться «эффективному уничтожению»?
Нельзя не обратить внимание на ст. 1.12, по которой Китай должен увеличивать срок действия иностранного патента на своей территории на период, который занимает затягивание его регистрации в КНР. Тут стоит заметить, что «затягивание» отсчитывается от истечения четырех лет с момента подачи патентной заявки (период регистрации в Китае занимает порой до десяти лет).
Стороны согласовали строгие правила в сфере электронной коммерции, направленные на пресечение поставок некачественных и фейковых товаров, договорились о том, что в обеих странах все правительственные учреждения, государственные компании и «все структуры, которые контролируются правительством», используют только лицензированное программное обеспечение (ст. 1.23).
Китай, согласно подписанному соглашению, в одностороннем порядке признает десятки американских программ соответствия качества сельскохозяйственной продукции. В частности, стандарты в молочной промышленности, а также сертификаты в производстве куриного мяса, свинины и говядины, равно как и переработанной молочной и мясной продукции (ст. 3.1 и девять приложений к ней).
Пекин также уступил в долгом споре относительно регулирования рынка финансовых услуг.
Не позднее 1 апреля 2020 г. американские банки и финансовые компании должны быть беспрепятственно допущены на китайские фондовый и фьючерсный рынки, а также получить право создавать фонды по управлению капиталом (п. 2 ст. 4.7). При этом при расчете нормативов ликвидности и рисков должен учитываться капитал, которым эти банки и финансовые компании располагают в США, а не только активы, которыми они владеют на территории КНР (п. 2 ст. 4.2).
Стороны согласились не позже чем через месяц после уведомления другой стороны признавать все новые технологии, вводимые компаниями-операторами банковских карт, а также применять согласованные тарифы обслуживания MasterCard, Visa, American Express и UnionPay (cт. 4.4).
В общем, читается этот документ именно как акт о капитуляции.
Стоит ли надеяться на то, что все его положения будут выполнены? Почему стороны (точнее, одна из сторон, Китай) пошла на его подписание?
Второй вопрос, на мой взгляд, имеет довольно простой ответ. Экономика Китая зависит от американской намного больше, чем американская – от китайской. Прежде всего, стоит заметить, что эта зависимость – не торговая, а технологическая.
Сегодня Китай производит менее трети микрочипов, которые устанавливаются в изготавливаемых на его территории компьютерах, планшетах и смартфонах.
В серверах, использующихся на территории КНР, доля процессоров Intel достигает 97%. 98% всех смартфонов работают на программном продукте Microsoft, Google или Apple. Американцы годами обвиняли китайцев в промышленном шпионаже и технологическом заимствовании – причем последние оценки потерь, которые несла от этого экономика США, достигали $600 млрд в год. Рынок Китая был закрыт для американских товаров намного больше, чем американский – для китайских.
До начала торговой войны, в 2017 году, США собирали $13,5 млрд пошлин с 506-миллиардного импорта из Китая, в то время как Китай облагал пошлинами в размере $14,1 млрд 157-миллиардный импорт из США. При этом ни для кого не было секретом, что крупнейшие китайские корпорации получали массированную финансовую поддержку правительства через кредитные линии государственных банков.
Более того, история самой торговой войны показала, что американская экономика гораздо более к ней подготовлена, чем китайская.
Увеличившиеся пошлины не снизили радикально спрос на китайские товары, которые как были, так и остались в США дешевле, чем в самом Китае (часто бывая и там, и там, я вижу это на массе примеров). В то время как напряженность в отношениях двух сверхдержав больше навредила Китаю, чем США. В момент победы Трампа на президентских выборах шанхайский индекс SSE Composite торговался на отметке в 3.196 пунктов, а Dow Jones – 17.888; сейчас первый составляет 3.074 пункта, а второй – 29.297.
Темпы роста китайской экономики в 2017-2018 гг. снизились на 0,9 процентных пункта, а американской – выросли почти на 1,5. Американский экспорт в 2017-2019 годах рос со средним темпом в 6,4% в год, несмотря на проблемы «на китайском фронте». В начатой президентом Трампом войне был только один проигравший – Китай, и соглашение было ему очень нужно.
Первый вопрос, однако, более сложен. Когда торговое противостояние только набирало обороты, а Си Цзинпинь мило обедал с американским президентом в Мар-о-Лаго, требования Вашингтона были очень умеренными. То выравнивание торговых пошлин, которое предлагал Трамп, нанесло бы китайской стороне ущерб на $6-8 млрд в год. Причем пожелания американцев были справедливыми, так как многие из завышенных китайских пошлин были установлены вскоре после вступления КНР в ВТО, когда американцы согласились с ними, не предполагая столь быстрого расширения китайского рынка. Однако китайские «ответственные работники» сумели убедить высшее руководство страны не идти на уступки, информировав его о том, что технологическое отставание Китая от США практически ликвидировано.
Последовавшие события быстро показали, что это не так, а эмбарго на американские технологические продукты может чуть ли не разрушить даже крупнейшие китайские корпорации.
Сейчас это признано – но наверняка только на время. Китай вкладывает все бóльшие средства в ускоренное технологическое развитие и практически наверняка рассматривает соглашение с Трампом как такую же временную передышку, которой Ленин считал Брестский мир. Как только ситуация, по мнению пекинских властей, изменится, поменяется и их поведение.
Однако и американцы не так просты, как может показаться. Несмотря на формальное примирение, США как никогда активно ограничивают приток в страну китайских граждан, стремящихся получить работу в технологических корпорациях, а также технических университетах и научных центрах (некоторые всерьез говорят о скором «новом маккартизме» в отношении китайцев). Поэтому, я уверен, как в Пекине, так и в Вашингтоне будут внимательно мониторить соблюдение соглашения и не преминут воспользоваться любыми поводами для того, чтобы попытаться его скорректировать. Потому что, как ни крути, это тот случай, когда «большая экономика» слишком тесно переплелась с «большой политикой».
В общем, первый акт марлезонского балета отыгран. Прозвучал звонок, артисты ушли отдыхать, публика потянулась в буфет. Но скоро все вернутся на свои места, так как нет сомнения в том, что второе действие будет куда более захватывающим…