В мире 700 миллионов человек страдают теми или иными психическими расстройствами, утверждает подготовленный к очередному форуму в Давосе аналитический доклад «Глобальные риски 2019». 700 миллионов человек, практически каждый десятый! И это не просто пугающий факт об окружающем мире: объем безумия растет по всему миру из года в год с начала 1990-х. Так, только с 1990 по 2013 число случаев депрессии увеличилось на 54%, а тревожных расстройств — на 42%. Причем самыми быстрыми темпами растет депрессия и тревожность среди молодого поколения, особенно на Западе (включая сюда Россию). Молодежь в развитых странах демонстрирует удивительный пессимизм. Если в Китае только 5% опрошенных ожидают, что их уровень жизни будет хуже, чем у их родителей, то в США так считают 30%, а во Франции — 60%. В России оптимистов и пессимистов среди молодежи почти одинаково.
Три главных фактора стоят за растущим числом психических недугов и социального пессимизма: войны, бедность (даже не столько сама бедность, сколько неравенство) и одиночество. Число жертв насилия в последние годы выросло из-за войн в Сирии, Йемене, Ираке и других странах, но до рекордных показателей времен корейской или вьетнамской войн пока, к счастью, далеко. Доля самых бедных даже сократилась за несколько десятилетий, хотя их абсолютное число и остается очень большим: почти миллиард людей выживают на 2 доллара в день. А вот неравенство и одиночество — эти растут как на дрожжах, давая на выходе депрессии, чувства тревоги и безнадежности и рост числа самоубийств. Рост тревожности выливается в смутное, но все более сильное желание перемен, которое витает по всему миру: «что-то надо делать!»
Исследования показывают, что одиночество среди пожилых более смертоносно, чем ожирение, оно наносит здоровью такой же вред, как курение пачки сигарет в день.
Заводы закрылись, миллионы людей пересели с автобусов на личные машины, вместо кино смотрят YouTube, а социальные сети заменили нам живое общение — все эти «технические» причины растущей эпидемии одиночества хорошо известны. Но ни одна эпидемия не объясняется только техническими причинами. Чумная палочка преследовала человечество с древности. Но только глобальное похолодание, вызванный им голод и Столетняя война в 14 столетии создали условия для апокалиптического ужаса «Черной смерти», которая выкосила до трети населения в некоторых европейских странах. Возможно, самой масштабной по числу жертв катастрофой в истории был «испанский» грипп, который сто лет назад забрал от 50 до 100 млн жизней. Но масштабы этой трагедии были предопределены разрухой, в которую Европу повергла Первая мировая война, с такими ее последствиями, как нищета, антисанитария, плохое питание, скученность военных лагерей и лагерей беженцев. Точно так же у современной эпидемии одиночества прежде всего социальные, а не технические причины.
После краха коммунистического эксперимента главной мировой ценностью вместо солидарности стала конкуренция. Это касается не только и не столько коммерческих компаний (крупнейшие из них как раз стремятся к извлечению монопольной ренты, а не к конкуренции), сколько миллионов простых людей. Мы непрестанно конкурируем друг с другом: как рабочая сила на рынке труда и как претенденты на социальный успех в мире постоянного соревнования. В погоне за сокращающимся количеством хороших рабочих мест, дающих возможность вести жизнь среднего класса, люди по всему миру становятся фанатиками карьеры и «успеха». Даже дети, отвечая социологам на вопрос о том, кем они хотят стать, чаще всего называют своей целью богатство или образ жизни знаменитости, а не профессии, связанные с помощью людям, открытиями, творчеством или приключениями (что в Англии, что в России распределение ответов почти точно совпадает). Гонка за успехом оборачивается ростом социальной изоляции, дефицитом человеческой близости.
За пределами рынка конкуренция преследует нас повсюду. Исследования показывают, что молодые женщины в социальных сетях регулярно редактируют свои фотографии, чтобы не отстать от соперниц и образцов из гламурных изданий. Социальные сети часто являются платформой, на которой люди соревнуются в том, у кого больше друзей и собранных лайков. Виртуальная жизнь часто подчиняется простой логике: демонстрации идеализированной версии самого себя; смеющиеся, преуспевающие, окруженные веселыми и красивыми друзьями люди на фото в вашей ленте фейсбука на самом деле могут оказаться больными, глубоко несчастными и одинокими. Демонстрация виртуального успеха часто компенсирует пустоту и неудачи в реальной жизни. Ученые из Оксфордского университета утверждают, что сравнение идеализированной «фейсбучной» версии жизни со своей собственной часто приводит людей к социальному эскапизму, уходу от реального общения, а впоследствии — к депрессиям и далее по списку. Неудивительно, что одиночество и полудобровольная социальная изоляция чаще всего преследуют тех, кто находится внизу социальной пирамиды.
Бесконечная конкуренция и оправдываемое им неравенство на всех уровнях жизни давно перестали быть лишь политической установкой либеральных интеллектуалов. Они превратились в доминанту общественного сознания.
Любая проблема рассматривается как глубоко индивидуальная. Нет (хорошей) работы? Это потому что ты неэффективен. Не жалуйся на структурную безработицу — займись собой. Сходи к бизнес-коучу. Не возмущайся, что у твоих детей нет футбольного поля и спортивных секций; если они толстеют или болеют — это твоя вина.
Слышали про изменение климата? Бегите покупать местные овощи, энергоэффективные лампочки и ставить себе на балконе солнечную батарею; и ни в коем случае не пользуйтесь лифтом, платите «экологические налоги» на топливо, вроде того, который во Франции вызвал восстание желтых жилетов, и испытывайте угрызения совести, если не дай бог выкинули окурок на улице. Но не задумывайтесь о том, что только 100 крупнейших компаний несут ответственность за 71% мировых выбросов, а правительства по всему миру соревнуются в снижении налогов на них.
«Общества не существует, — провозгласила тридцать лет назад Маргарет Тэтчер, — есть только мужчины и женщины». И этот эпохальный идеологический фокус сработал. Место общих интересов, подпитывающих социальную солидарность, заняли конкурирующие между собой индивиды. Место граждан — ответственные (и безответственные) потребители. Лучшим демократическим выбором стал считаться акт купли-продажи. Налоги, государственное участие и общественное регулирование экономики должны быть сведены к минимуму. Профсоюзы и коллективные договора искажают работу невидимых сил рынка и тоже подлежат ликвидации. Пусть мужчины и женщины конкурируют между собой, и не дай им бог попытаться стать обществом. «Популистские настроения» угрожают прервать формирование «естественной» иерархии победителей и побежденных, а потому их надо нейтрализовать, вышвырнув их носителей за пределы политической системы. Демократия — это кого надо демократия.
«Разруха не в клозетах, а в головах», — говорил профессор Преображенский. Но можно ли ликвидировать разруху, просто последовав его совету и перестав мочиться мимо унитаза? Достаточно ли для этого «начать с себя»? Здесь всегда останется пространство для оправданий. Ты уже начал сортировать мусор и пересел с машины на велосипед, но твои «отсталые» соседи все еще ведут себя как шариковы, не давая миру измениться к лучшему. Так что — жди. Можешь тем временем упражняться в презрении к этим «отсталым». Заодно приобретешь немного социального капитала и соберешь лайки в фейсбуке.
Но что если важнейшие проблемы — неравенство, климатический кризис, бедность — просто не решаются в индивидуальном порядке? Чтобы их разрешить, недостаточно «позитивно мыслить», «настраиваться на победу», ходить к бизнес-коучам и верить в себя. Не говоря уже о том, что в одиночку не справиться с одиночеством. Тут нужно что-то делать, но делать вместе, не по одиночке.
Тот же самый доклад констатирует: мы вступаем в новую эпоху — «эру гнева». Гнев становится одной из доминирующих эмоций на планете. 59% опрошенных экспертами респондентов в развитых индустриальных странах заявили, что ожидают роста «общественного гнева против элиты» в 2019 году. Можно каждую субботу воочию наблюдать, как это выглядит чуть ли не в каждом городке Франции.
Гнев амбивалентен по своей природе. Он может вылиться в рост взаимной ненависти и нетерпимости, который окончательно разорвет в клочья наши общества. Но с другой стороны, это одна из самых сильных объединяющих эмоций, способных заставить человека выйти из своего индивидуального «футляра» и действовать заодно с другими. Тогда гнев является терапевтическим средством. Благодаря ему люди, наконец, выражают накопившееся недовольство и создают новые форматы социального взаимодействия, преодолевают отчуждение друг от друга и обретают новую коллективную идентичность. Именно так на руинах разрушенной Бастилии родилась когда-то французская нация.
Все больше проблем, которые не могут быть разрешены на индивидуальном уровне и требуют коллективного участия. До тех пор, пока люди остаются с ними один на один, статистика депрессий и других психических расстройств неумолимо будет идти вверх. Но в тот момент, когда к висящему над планетой запросу «надо что-то делать» будет добавлено наречие «вместе», тотчас же появится надежда, что волна безумия отступит.