Россия стоит на пороге ратификации Парижского соглашения по климату. По словам главы Минприроды Дмитрия Кобылкина, это произойдет до конца 2019 года. К внесению в правительство готовится соответствующий проект федерального закона.
Парижское соглашение в 2016 году подписали 195 стран. Цель — не позволить средней температуре на Земле вырасти более чем на 2˚С по отношению к показателям доиндустриальной эпохи, причем желательно снизить ее до 1,5˚С. Иными словами, все действия должны быть направлены на сдерживание глобального потепления. Это, в первую очередь, меры по снижению уровня углекислого газа в атмосфере.
Согласно документу, каждые пять лет необходимо пересматривать в сторону увеличения вклад каждой страны по снижению вредных выбросов в атмосферу. Развитые страны должны выделять средства в специальный климатический фонд для помощи более бедным государствам. В период с 2050 по 2100 годы необходимо ограничивать выброс парниковых газов, получаемых в результате промышленной деятельности человека, до уровня, который деревья, почва и Мировой океан могут переработать естественным образом.
Как полагают в Минприроды, благодаря ратификации Парижского соглашения по климату Россия получит доступ к экологичным технологиям. В России постепенно формируется система государственного регулирования выбросов парниковых газов – это одно из направлений национальной климатической стратегии. Кроме того, планируется подготовить стратегические документы по низкоуглеродному развитию российской экономики, а также документы по борьбе с деградацией лесов и адаптации к неблагоприятным изменениям климата.
Предполагается, что вкладом России в Парижское соглашение станет ограничение эмиссии парниковых газов к 2030 году до 70% от базового уровня 1990 года.
Стремление принимать в расчет вопросы климатических изменений есть во всех странах мира, и оно объяснимо. Однако для России важным вопросом является то, как ратификация соглашения скажется на социально-экономическом развитии страны.
В РСПП ранее отмечали, что темпы роста российской экономики могут замедлиться, а конкурентоспособность большинства базовых отраслей экономики пострадает. Бизнес опасался, что реализация соглашения затормозит развитие промышленности и повысит себестоимость производства. И эти опасения не беспочвенны.
Дело в том, что на нынешнем этапе развития технологий заменить в энергетике ископаемое топливо возобновляемыми источниками энергии (ВИЭ) невозможно.
В развитых странах «новая экономика» или экономика информационных технологий требует все больше энергии. При этом заменить основу генерации – ТЭС на ВИЭ в текущих условиях невозможно.
Если сравнить, например, Костромскую ТЭЦ-2 и сеть из 14 солнечных электростанций, можно увидеть, что в год теплоэлектростанция вырабатывает в 4,6 раза больше энергии (795 млн кВт*ч), хотя занимает в три раза меньше площади - 150 Га. Костромская ТЭЦ при этом еще вырабатывает не только электроэнергию, но и тепло, что в нашем климате вопрос весьма насущный и нерешаемый ветряками и солнечными панелями.
При желании заместить московскую генерацию ветрогенераторами, нужно было бы найти рядом с Москвой подветренную площадку размером с Омск. Учитывая КПД и непостоянство такой генерации, а также необходимость строительства коммуникаций и накопителей, очевидно, что заместить московские ТЭЦ ветрогенераторами нельзя.
Доля возобновляемой энергетики в России не превысит к 2024 году 1%, подсчитали ранее аналитики Moody's. Очевидно, что освоение ВИЭ будет продолжаться, но это должно происходить гармонично, в балансе с развитием традиционных технологий. Летом на екатеринбургском саммите по производству и индустриализации президент РФ Владимир Путин подчеркивал это, призывая задуматься о том, «как совместить долгосрочное развитие, наращивание объёмов производства и природное благополучие».
По его словам, «вместо разговора по существу по глобальной экологической и климатической повестке мы часто, к сожалению, наблюдаем откровенный популизм, спекуляции, а порой и, я не побоюсь этого слова, просто мракобесия».
Ранее эксперты Wood Mackenzie посчитали, что исключение из энергетики ископаемого топлива только в США обойдется «в 4,7 триллиона долларов и создаст огромные экономические и социальные проблемы», писал Reuters.
Moody's оценил экологические риски для компаний энергетического сектора в связи с реализацией Парижского соглашения в 10 трлн долларов.
Угольные и нефтегазовые компании в Европе уже теряют часть доходов. В странах, богатых энергоресурсами, финансирование прикладных и фундаментальных исследований в рамках новой технологической платформы ведется за счет отчислений традиционных энергетических компаний – уголь, нефть и газ, тогда как компании ВИЭ – дотационны.
Однако, несмотря на огромные вливания в развитие «зеленых» технологий, объемы выбросов парниковых газов в некоторых странах не сократились.
Например, в передовой Германии, более 15 лет назад решившей отказаться от традиционной энергетики, он остался на уровне 1990-х годов.
«Тем не менее огромная сумма затрат возложена на жителей и налогоплательщиков, потому что были инвестированы огромные суммы в возобновляемые источники энергии. И когда нет солнца или ветра, нужна базовая нагрузка. Для Германии это бурый уголь», – комментировала вице-президент французской компании Electricite de France (EDF) Марианн Легно ситуацию, сложившуюся в соседней стране. «Цены на энергию в Германии для промышленных потребителей на 30% выше, чем во Франции, — добавила она. — Давайте оперировать фактами и цифрами, а не идеологией!»
Поэтому развивать только возобновляемые источники энергии и рассчитывать только на них в деле борьбы с климатическим вызовом было бы неправильно. Параллельно с повышением КПД и удешевлением технологий ВИЭ должно идти развитие накопителей большой мощности, энергоэффективности, а также систем управления потреблением энергии. Стоит уделить внимание и развитию термоядерных технологий, полагают эксперты. Все это может развиваться на одной технологической платформе. Это и могло бы стать ключом к желанному сокращению эмиссии парниковых газов и стабилизации их уровня в атмосфере.
По словам спецпредставителя президента РФ по вопросам климата Руслана Эдельгериева, «в России достигнут разрыв связи между экономическим ростом и ростом выбросов парниковых газов. На фоне общего роста ВВП в период 2011–2016 годов совокупный выброс парниковых газов увеличился лишь на 0,3%».
Это связано с переходом на технологии, содействующие снижению выбросов парниковых газов, а также с повышением эффективности использования ресурсов, в том числе энергетических, отмечал Эдельгериев.
Стоит отметить, что эмиссия парниковых газов превышает их поглощение растениями. Иными словами, рост растений уже не компенсирует увеличение парниковых газов в атмосфере. В первую очередь, это связано с сокращением площади лесов в результате хозяйственной деятельности человека.
Логично, что компенсировать эмиссию парниковых газов возможно за счет расширения площади лесов. Специалисты швейцарского научно-технического университета ETH Zurich ранее подсчитали, что для новых лесопосадок подходят больше 900 млн гектаров земли, не задействованных в хозяйственной деятельности человека. На такой территории могут разместиться леса, которые после созревания накопят 205 млрд тонн углерода – две трети всего углерода, выброшенного людьми в атмосферу с начала Промышленной революции.
За Парижским соглашением стоят страны-импортеры ископаемого топлива, которые заинтересованы в продвижении разработанных ими технологий возобновляемой энергетики.
Лоббисты соглашения утверждают, что документ является рамочным и не налагает никаких конкретных обязательств на его участников. Однако это не так, отмечает руководитель Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.
«Нужно понимать, что нам предлагают подписаться под дискредитацией нашего основного экспортного товара – углеводородов, причем по нерыночным принципам. Они заявляют, что цель - борьба с потеплением, оно происходит из-за выбросов, а выбросы – это углеводороды. Поэтому они объявляют все, что не входит в зелёную экономику, злом, что чуть ли не эти компании виноваты во всех климатических бедствиях, ливнях и штормах. Мол, это из-за вас, из-за глобального потепления», — отметил Симонов.
По его мнению, отсутствие обязательств – это обман, поскольку постепенно компаниям, связанным с выбросами, установят плату за них. Кроме того, они могут столкнуться с отказом в инвестициях, повышенными ставками и так далее. Это несправедливо, учитывая дороговизну ВИЭ и что все они дотационны, заключил он.