В августе 1967 года на Щёкинском химическом комбинате (Тульская область) начался интересный эксперимент по повышению производительности труда. Предприятию определялся стабильный фонд заработной платы и план по производству продукции. Если комбинат выполнял план с меньшим количеством работников, вся экономия за счет сокращения рабочих рук поступала в распоряжение комбината.
Работал принцип «персонала меньше — продукции больше». Сэкономленные деньги шли на повышение заработной платы и нужды предприятия.
За два года работы в новых условиях число рабочих на комбинате сократилось на 870 человек. За десять лет объём продукции возрос в 2,7 раза, а производительность труда — в 3,4 раза. Знаменитый на всю страну опыт получил одобрение ЦК КПСС — за два года число последователей щёкинского метода, увеличилось с 30 до 200.
Щёкинский эксперимент состоялся благодаря экономической реформе 1965 года, инициатором которой выступил председатель совета министров СССР Алексей Косыгин. В ее центре — расширение полномочий предприятий, их свобода в распоряжении прибылью, снижение плановых показателей. Несоответствие преобразований принципам плановой экономики, сложившимся в СССР, привело к разногласиям в Политбюро. Несмотря на первые успехи, результаты были противоречивыми, и косыгинская реформа была свернута.
Вперед к рынку
Реформа стартовала в сентябре 1965 года с выступления Алексея Косыгина на пленуме ЦК КПСС, где он говорил о задачах на восьмую пятилетку. До этого Косыгин два года курировал подготовку реформы в правительстве Никиты Хрущева.
Если экономика сталинских времен предусматривала общегосударственный хозрасчет, где все отрасли связаны между собой, а за планирование показателей отвечал Госплан СССР, то преобразования Косыгина предполагали децентрализацию и самостоятельность предприятий. Вместо показателя валовой продукции как основного показателя эффективности предприятия, на первый план вышли прибыль, рентабельность и показатель реализации продукции.
Предприятия должны были самостоятельно планировать свое развитие, разрабатывать решения по капиталовложениям, ассортименту и эффективной реализации продукции. Они сами определяли численность персонала и размеры его материального поощрения. Чем активнее принимались эти решения и оптимизировалось производство, тем успешнее предприятие было в плане прибыли. За счет прибыли формировались фонды, средства которых расходовались по собственному усмотрению руководства, в том числе и для материального поощрения работников.
В рамках реформы также восстанавливалось отраслевое управление промышленностью и ликвидировались территориальные совнархозы. Цели реформы — повышение производительности труда, повышение качества продукции, научно-технический прогресс.
«Осознание нарастающих проблем, связанных с неэффективностью советской экономики, в середине 1960-х годов подтолкнуло руководство страны к попытке провести экономические реформы… Это последняя серьезная попытка найти пути изменения системы управления советской экономикой, открыть дорогу восстановлению рыночных механизмов, демонтированных на рубеже 1920–1930-х годов, инициированная до начала глубокого кризиса социалистической системы», — писал Егор Гайдар в книге «Гибель Империи».
Несколько творцов
Экономическую реформу 1965 года называют иногда реформой Либермана. Харьковский ученый-экономист Евсей Либерман является истинным «отцом» реформы, пишет советский публицист Михаил Антонов в книге «Капитализму в России не бывать!».
«Ещё в 1962 году в «Правде» появилась его нашумевшая тогда статья «План, прибыль, премия», в которой впервые предлагалось сделать главным критерием эффективности работы предприятия прибыль и рентабельность, то есть отношение прибыли к основным и нормируемым оборотным фондам. В последующих статьях Либермана под кричащими заголовками («Откройте сейф с алмазами» и др.) эта идея получила дальнейшее развитие», — пишет Антонов.
Однако другие ни явным, ни теневым лидером экономической реформы Либермана не считают. Замысел секретно обсуждали в Совмине и Госплане еще в начале 1960-х, а формулировать ее принципы Косыгин начал еще 1958 году, пишет журналист и писатель Виктор Андриянов, ссылаясь на личный блокнот политика.
«Он действительно был ее инициатором. К выработке нового хозяйственного механизма Председатель Совета Министров привлек самых авторитетных специалистов, ученых-экономистов. Всех их освободили от текущей работы: думайте и предлагаете», — пишет Андриянов в книге и Косыгине (серия ЖЗЛ). В подготовке реформы приняли участие академики Василий Немчинов и Леонид Канторович.
Дискуссия, которая велась в Совмине, стала публичной именно тогда, когда в 1962 году вышла статья Либермана «План, прибыль, премия». Экономист ратовал за то, чтобы прибыль стала определяющим критерием при составлении плана производства. Предприятия должны были стать более самостоятельными и решать, как тратить фонды «на нужды коллективного и личного поощрения». Эти постулаты и будут озвучены Косыгиным в сентябре 1965 года.
Еще до старта реформы, в 1962 году Хрущёв дал добро на проведение хозяйственного эксперимента на ряде предприятий в духе концепции Либермана, пишет Антонов. Косыгин тогда противился проведению эксперимента и реформы, которую ему впоследствии пришлось поддержать, утверждает он.
Однако, статья Либермана в «Правде» не появилась бы без одобрения руководства страны. В этом смысле инициативы Косыгина и Либермана никак не связаны между собой, и нельзя говорить, что председатель Совмина взял за основу идеи ученого, пишет Андриянов.
Золотые результаты и крах
К 1969 году по новой системе работало более 32 тысяч предприятий, которые обеспечивали 77% продукции СССР. Внедрение новых механизмов позволило ускорить темпы экономического роста и промышленного экспорта, способствовало повышению уровня жизни.
За годы восьмой пятилетки национальный доход увеличился на 42%, объем промышленного производства вырос в 1,5 раза, сельскохозяйственного – на 21%.
К 1970 году Советский Союз обосновался на высоких позициях в таблице ооновского Индекса развития человеческого потенциала, который считается наиболее авторитетным показателем уровня жизни, приводит статистику публицист Арсений Замостьянов.
«Трудно сказать, в какой степени это было результатом реформаторских усилий, но восьмая пятилетка (1966–1970) по темпам экономического роста оказалась самой успешной за последние три десятилетия существования СССР», — писал Егор Гайдар.
Другая сторона медали — предприятия искусственно повышали себестоимость продукции, а теневая экономика росла. После «золотой» пятилетки темпы роста замедлились.
Противники реформ выступали против самостоятельности предприятий, опасаясь за их подконтрольность центру. Сыграла роль и либерализация в Чехословакии — Пражская весна 1968 года, возможно, напугавшая членов Политбюро. Возрождение рыночных факторов в развитии экономики посчитали вредными и опасными. В 70-е реформа была свернута. Однако широкие права, данные предприятиям и союзным республикам полностью отобрать уже было невозможно. Косыгинскую реформу называют и попыткой разрушить СССР и не случившимся спасением советской экономики.
«Ничего не осталось, все рухнуло. Реформы попали в руки людей, которые их вообще не хотят. Людей, с которыми я разрабатывал материалы, уже отстранили. И я уже ничего не жду...» — говорил Косыгин в 1971 году премьер-министру Чехословакии Любомиру Штроугалу (цитата — «Российская газета»).