— Мы увидели в 2017 году новый вариант плана развития экономики, который традиционно признано называть антикризисным планом. Почему он оказался столь скуп на бюджетные расходы?
— Скуп он потому, что основная часть мероприятий, которые правительство планирует реализовать в следующем году и которые будут носить не столько антикризисный характер, сколько уже характер текущей деятельности, характер постоянной работы, которую правительство и так делает, просто заложены в бюджет. Просто в этом году заранее подошли в ходе бюджетного процесса ко всем этим вопросам. И, собственно, в антикризисном плане осталось только то, что не успели дообсудить в ходе бюджетного процесса.
Этот, так в кавычках я бы его назвал, «антикризисный план», на самом деле это план поддержки некоторых секторов экономики. Он будет очень короткий, там не будет практически никаких структурных мер. И мы рассчитываем его внести буквально в ближайшие дни. Потому что основной акцент мы будем делать не на этом плане, а на плане, который у нас задача поставлена разработать и принять до мая. Это план на 17–25-й годы, который будет уже гораздо более системным, будет включать в себя структурные меры, и он будет направлен, собственно, на повышение темпов экономического роста.
— То есть я правильно понимаю, что претензии лоббистов, например Минсельхоза, на получение в антикризисном плане 50 миллиардов рублей невозможны в нынешней конфигурации?
— Вопрос до конца не закрыт. Но просто денег, которые возможно будет потратить на дополнительные антикризисные меры, не так много, и они будут распределяться по конкретным мероприятиям. Это произойдет, я думаю, в ближайшие недели. Будет ли что-то на сельское хозяйство выделено? Вполне возможно, но пока даже конкретики никакой сказать не могу. Будет ли это 50 миллиардов? Скорее нет, чем да, потому что таких ресурсов просто в бюджете нет. Основная часть средств на поддержку сельского хозяйства уже заложена в федеральном бюджете, который был принят. И здесь сельское хозяйство точно не останется без внимания.
— Новый долгосрочный план будет столь же конкретен по поддержкам отраслей, как мы видели в последние три года? Либо это в большей степени стратегический документ, который должен показать инвесторам, куда надо вкладывать деньги?
— Это в большей степени стратегический документ. Более того, он идеологически совсем другой. Это не просто смена названия, что мы от антикризисного плана уходим в план повышения темпов экономического роста. Это действительно изменение идеологии самого плана. Мы будем в нем фокусироваться не на мерах, что называется, широким фронтом, по всем сферам, что еще нужно сделать.
То есть это не план деятельности всего правительства. Это план, который будет целевым образом ориентировочно включать те меры, которые устраняют препятствия на пути экономического роста. <...> Наш министр обозначил контуры этого плана, обозначил основные структурные ограничения экономического роста, которые мы, как министерство, сейчас видим. И план будет как раз фокусироваться на том, чтобы эти основные структурные ограничения снимать точечными структурными, институциональными мерами. Если где-то потребуется финансирование, наверное, оно возможно. Но пока вот мы ориентируемся на то, что это будет действительно, такой план на среднесрочную перспективу именно структурных преобразований.
— Приоритетные проекты, паспорта которых в конце года были выбраны правительством, могут быть инкорпорированы в этот план?
— Приоритетные проекты сами по себе являются для правительства, как следует из их названия, приоритетами. В той мере, в которой они влияют на повышение темпов экономического роста, отдельные их составляющие могут входить в этот план. Это может касаться, например, малого и среднего предпринимательства, где у нас есть отдельные приоритетные проекты, которые более комплексны и направлены в целом на развитие сферы. Но если какая-то мера, которую мы сейчас будем в ходе разработки плана обсуждать, будет напрямую влиять на устранение структурных ограничений, она может войти в этот план.
Еще раз, у нас задача идеологическая — сделать внутренне непротиворечивый комплексный план, направленный на одну цель. Это не должна быть чересполосица, разношерстица: а вот здесь мы про это напишем, а здесь про это, а здесь еще клубы построим, а здесь еще что-то. Это должен быть действительно такой вот сфокусированный экономический план. Не про все правительство, а про темпы роста. Приоритетные проекты будут реализовываться своим чередом, под них выстраивается сейчас инфраструктура, они все очень важны. Просто они сделаны в другой логике.
— Они сделаны в логике двухлетнего финансирования, правильно?
— Где двух-, где трехлетнего. Зависит от того, в каком горизонте планируется достигать целей этих проектов, в рамках приоритетных направлений.
— Я правильно подсчитал, что речь идет по приоритетным проектам о 180 миллиардах рублей в 2017 году?
— Я сейчас не готов вам подтвердить или опровергнуть. Цифры примерно такие, но просто их нужно считать.
— Вы курируете проекты развития малого и среднего предпринимательства. Пока есть только паспорт.
— Не только, утвержден только паспорт. Но уже есть детальный план. Он уже рассматривался перед Новым годом на совещании в правительстве, предварительно одобрен, там с небольшими доработками. Я думаю, что мы в течение ближайших недель более полный сводный план этого проекта тоже одобрим.
— Какие там предусмотрены мероприятия и чего вы хотите добиться этим?
— Добиться мы понятно чего хотим. Мы хотим добиться, во-первых, повышения количества создаваемых малых и средних предприятий. Во-вторых, занятости в них, легальной, не теневой. В-третьих, оборота малых компаний, повышения его. Потому что у нас в основном сейчас малый бизнес — это микробизнес. Мы хотим, чтобы этот микробизнес рос. Вот эти ключевые вещи — по ним есть количественные параметры, которые установлены и на конец 17-го года, и на 18-й, на 19-й.
И есть набор из нескольких блоков мер, которые направлены на достижение этих целей. Это блок мер, связанных с кредитно-гарантийной поддержкой. Блок мер, связанных с улучшением доступа малых предприятий к заказам крупных компаний с государственным участием. Это раскрывает спрос для предприятий малого и среднего бизнеса, позволяет создавать новые бизнесы. Это развитие информационно-маркетинговой системы, которую мы называем бизнес-навигатором. Это совершенствование того приложения, которое уже сейчас есть.
К середине года корпорация МСП должна его вывести фактически на экран смартфона, чтобы любой малый предприниматель мог в своем городе со своего телефона выбрать место для начала бизнеса, скачать бизнес-план, получить необходимые разрешения и так далее. То есть задача, которую мы здесь ставим, это задача максимально быстрого, удобного предоставления малому предприятию всего того арсенала и государственной поддержки, и государственных услуг, которые у нас есть.
Мы будем, и это отдельное направление, выстраивать систему консультативной поддержки на базе того, что уже создано. Но речь идет о том, чтобы мы в режиме «одного окна» могли предприятию предоставлять вот ровно всю информацию и все меры поддержки, которыми мы располагаем. Это будет делаться и на базе так называемых центров предоставления услуг. Либо на базе многофункциональных центров, либо на базе крупных организаций, банков с госучастием, вроде Сберегательного банка, который уже согласился в этом участвовать. Либо на базе тех объектов инфраструктуры, которые уже действуют.
Это бизнес-инкубаторы, технопарки, центры поддержки предпринимательства в регионах и так далее. Задача сделать так, чтобы либо в электронном виде, либо в виде физического присутствия бизнесмен очень быстро, очень качественно получил все необходимые ему как государственные, так и связанные с ними услуги. Какие могут быть связанные услуги? Например, подключение к сетям. К водоснабжению и водоотведению, к электричеству, к газу и так далее.
Это тоже мы всё хотим сделать гораздо более быстрым, более удобным. Чтобы бизнесмен мог очень быстро начать свой бизнес. Отдельный раздел посвящен сельскохозяйственной кооперации. Потому что селом мы исторически занимались в меньшей степени, чем остальным малым бизнесом. Поэтому сейчас мы будем пытаться этот пробел ликвидировать. И в этом году уже у нас на конец года десять — мы планируем — пилотных регионов будут реализовывать программу поддержки сельхозкооперации.
— У вас предусмотрено на этот приоритетный проект 13,1 миллиарда рублей. Этого достаточно?
— Это вопрос всегда — достаточно или нет. Для достижения тех задач, тех показателей, которые в проекте заложены, этих денег пока достаточно. Но эти деньги пока мы видим в разрезе одного года. Понятно, если мы ставим более амбициозные планы, а задачи у нас, например, в стратегии поддержки малого предпринимательства поставлены еще более амбициозные, объем средств необходимо будет, по крайней мере по тем направлениям, которые сейчас требуют денег, на наш взгляд, в будущем увеличивать. Это связано и с кредитно-гарантийной поддержкой, и, видимо, с последующей докапитализацией корпорации МСП в следующем году, для того чтобы увеличивать масштабы кредитно-гарантийной поддержки.
Это связано и с поддержкой региональных программ малого предпринимательства, которую администрирует уже непосредственно Минэк. Мы вот, к сожалению, ее за последние три года фактически два раза сокращали вдвое. Это не очень хорошо. В этом году мы еще вынуждены поднять были уровни софинансирования для регионов.
И у нас очень многие регионы просто из этой программы начинают выпадать, что, безусловно, очень плохо сказывается на условиях для малого бизнеса. Потому что мы, таким образом, подрываем всю созданную инфраструктуру:
и консультативную поддержку, и промышленные парки, которые мы останавливаем там, и так далее. В этом году мы еще, безусловно, справимся с теми ресурсами. Но на следующий год, на мой взгляд, нам нужно будет принимать решение все-таки о том, чтобы мы на эти позиции ресурсов больше направляли.
— Сколько?
— Как минимум нам нужно вернуться на уровень 15-го года. Мы здесь не ставим никаких глобальных задач. Просто в условиях приоритетного проекта, когда мы считаем, что мы должны здесь что-то активизировать, но при этом сокращаем в два раза объем ресурсов, это мне кажется неправильным.
— В последнее время мы видим много разных документов, где так или иначе присутствует проектное финансирование, проектный офис. И, наконец, мы видим контуры программы создания проектного института развития, проектного финансирования. В приоритетных проектах операторами участвуют дочерние структуры Внешэкономбанка. Правильно ли я понимаю, что приоритетные проекты будут структурированы в этой госпрограмме [под Внешэкономбанк]?
— Во-первых, я не знаю, что под Внешэкономбанк создается какая-то новая госпрограмма, честно говоря. Во-вторых, одно дело проектное финансирование, другое дело — проектная деятельность в министерстве. Проектное финансирование — тема сама по себе важная и интересная, министерство за нее в значительной степени отвечало. Когда была в прошлом году программа проектного финансирования, мы финансировали проекты по всей стране, по сути, на проектной основе через банки. Проектная деятельность и проектный офис — это про другое. Про перевод содержательной деятельности правительства в проектный формат. Не обязательно с использованием механизмов проектного финансирования ВЭБа, совсем не обязательно.
Это проекты, которые сейчас уже встроены в государственные программы. Просто они одновременно присутствуют и в виде мероприятий госпрограммы, через которые обеспечивается финансирование, и оформлены как конкретные проекты в рамках деятельности проектного офиса. Проектный офис будет дальше продолжать развиваться, набирать силу. У него будет методологическая поддержка, которая сейчас выстраивается на базе РАНХиГС. <…> Сейчас смещение будет как раз в сторону министерств. Постепенно — вот в нашем министерстве уже это есть — в нескольких министерствах тоже такая работа начата, постепенно нам нужно в министерствах проектные управления внедрять как стандарт де-факто.
Основные задачи, которые министерство реализует и которые носят характер проектный, у которых есть сроки реализации, у которых есть конкретные показатели, которые необходимо достигнуть, под которые выделены ресурсы, человеческие, организационные, финансовые и так далее, — их нужно действительно реализовывать в проектном режиме. Это гораздо более эффективно управляемая и с точки зрения достижения целей гораздо более правильная конструкция. И вот то, что сейчас проектный офис делает, и это следующий этап 17-го года, это развитие на уровне органов власти проектного управления. И постепенный поход в регионы. Какие-то регионы здесь уже более по этому поводу продвинуты.
Есть, например, Белгородская область, в которой вообще всю практически деятельность перевели в проектный режим. Есть гораздо менее продвинутые регионы. Но вот перевод значительной части проектных задач в органах власти в регионах в классический проектный подход — это задача этого года. А проектное финансирование — это все-таки немножко про другое.
— Еще одна тема, которой вы активно интересовались в прошлом году, это пенсионная реформа. Дискуссия прошлого года завершилась на том, что не достигнуты договоренности, сохранять ли нынешнюю модель, включающую и накопительную часть пенсии. Либо выделять накопительную в индивидуальный пенсионный капитал. Вот как вы можете зафиксировать эту дискуссию на начало 2017 года? Что обсуждается?
— Я бы так сейчас ее описал. Что, наверное, все стороны, это консенсусное мнение, что нужно сохранять и распределительную, и накопительную системы как таковые, как две ноги одной пенсионной системы. Дальше вопрос возникает в части накопительной. Здесь тоже несколько развилок, и они окончательно не пройдены. Развилка номер один — сохраняем ли мы в каком-то виде часть обязательной накопительной пенсионной системы, которая есть, которая сейчас заморожена? Сохраняем ли мы ее как институт, размораживая, например, на один или два процента и совмещая ее с концепцией индивидуального пенсионного капитала? Либо мы говорим, что индивидуальный пенсионный капитал приходит на смену обязательному накопительному компоненту.
Вот наша позиция, мы неоднократно говорили, что нам нужно совместить все хорошее, что у нас было, и разморозить часть средств, еще и, собственно, саму обязательную пенсионную систему. И мы, безусловно, поддерживаем концепцию индивидуального пенсионного капитала, которую продвигают Центральный банк и Министерство финансов. Но в ней тоже есть очень много неясностей, развилок. И вот на этом стыке у нас сейчас и будет вестись основная работа. Как это должно быть все выстроено? Как совместить, если это можно совместить, с частью обязательной пенсионной системы, накопительной, которая у нас сейчас и формально, и реально сохранена, просто она в замороженном состоянии находится?
А в части индивидуального пенсионного капитала ключевой вопрос, который сейчас, наверное, является таким вот дискуссионным, это вход в эту систему, будет ли он автоматическим для граждан, либо граждане должны будут изъявить желание о вхождении в эту систему. Мы здесь поддерживаем полностью позицию Минфина и ЦБ о том, что вход должен быть автоматическим. Потому что в противном случае у нас нет — если вход будет добровольным, — нет ни одного случая в международной практике, когда система оказывалась бы успешной. С автоматическим входом достаточно много случаев, когда системы работают.
— А вы поддерживаете предложение Минфина, что работодатель должен быть простимулирован снижением размера страховых взносов для перехода на эту систему?
— Мы поддерживаем как концепт, что работодатель и работник должны получить стимулы к формированию своих накоплений в системе индивидуального пенсионного капитала и в системе обязательного пенсионного страхования, в той части, в которой, мы считаем, она должна сохраниться.
За счет чего это стимулирование будет обеспечено, сейчас окончательного решения нет. Либо это вычет из подоходного налога, а в отношении работодателей — из налога на прибыль. Либо это страховые платежи в какой-то части. Но тогда нужно будет опять же социальным блоком решать, в рамках нашей страховой системы, как компенсировать для страховых фондов, ОМС, Пенсионного прежде всего вот эти суммы, которые мы будем исключать. Стимулы должны быть, их конкретная конфигурация вот ровно сейчас будет… уже обсуждается и будет обсуждаться в ближайшее время.
— Какой стоит дедлайн?
— Трудно сказать. Просто дедлайн, когда мы говорим о пенсионной системе, это всегда понятие относительное. Потому что, даже если мы примем все решения в течение полугода, реально выстраивание этой системы — настройка, администрирование и так далее, до запуска пройдет минимум два-три года. Это по самым оптимистичным оценкам.