Бывшие акционеры ЮКОСа просят США, Великобританию и Францию поддержать их в споре с Россией по поводу выплаты компенсации в $50 млрд. Об этом сообщает в пятницу германская Sueddeutsche Zeitung.
По словам главы консорциума GML (бывшая Group Menatep Limited, контролировавшая ЮКОС) Тима Осборна, речь идет об исполнении на территории указанных стран решения Гаагского суда. Третейский суд в Гааге в июле прошлого года постановил, что Россия должна выплатить трем компаниям, представляющим экс-владельцев ЮКОСа, $50,085 млрд в качестве компенсации ущерба за «экспроприацию инвестиций». Изначально, правда, истцы требовали более $100 млрд.
Основную сумму по приговору Гаагского суда должна получить кипрская Hulley Enterprises (структура GML, ей должно быть выплачено $39,97 млрд). Еще $8,2 млрд присуждены Veteran Petroleum (пенсионный фонд ЮКОСа, также зарегистрированный на Кипре), а дочерняя структура ЮКОСа, компания Yukos Universal Limited, должна получить $1,85 млрд.
Однако Россия исполнять решение Третейского суда отказалась. МИД РФ ранее заявлял, что Гаагский арбитраж не обеспечил объективное и беспристрастное рассмотрение дела ЮКОСа.
Более того, Гаагский суд, по мнению российского МИДа, вообще был не вправе рассматривать спор по существу, так как Россия не давала согласия на разбирательство споров с иностранными инвесторами в арбитраже. В итоге российская сторона подала апелляцию на решение суда, однако не попросила его приостановить, в результате с 15 января 2015 года на сумму претензий стали начисляться проценты — около $2,4 млн в сутки. Таким образом, на сегодня сумма увеличилась еще примерно на $307 млн.
По данным Sueddeutsche Zeitung, GML намерена добиваться исполнения решения Гаагского суда также в Германии, Бельгии и Нидерландах.
Партнер юридической компании «Некторов, Савельев и партнеры» Марат Давлетбаев отмечает, что история инвестарбитражей в отношении России показывает, что истцы, как правило, отслеживают российское госимущество за рубежом и обращают на него взыскание. Идти в российские суды, как правило, бессмысленно, поясняет эксперт.
«Можно вспомнить историю Франца Зедельмайера (немецкий бизнесмен, пытавшийся отсудить у России более €2 млн в качестве компенсации за инвестиции, потерянные в 90-х годах. — «Газета.Ru»). Он выигрывал процессы за рубежом (Германия, Швеция), но не мог исполнить судебные решения, так как российского имущества в этих странах не хватало, чтобы полностью удовлетворить его требования», — рассказывает юрист.
«Дело в том, что большая часть госимущества защищена суверенным иммунитетом, так что остается только сугубо коммерческое имущество, а его не так много», — поясняет Давлетбаев.
Еще одно аналогичное дело, получившее широкую известность, — это попытки швейцарской компании Noga с начала 90-х годов и до конца 2000-х добиться компенсации за незаконные, по ее мнению, действия российских властей. Noga обвиняла Россию в нарушении обязательств по кредитным соглашениям 1991–1992 годов, в рамках которых компания поставляла в Россию продовольствие и товары народного потребления. Noga требовала компенсацию в размере $300 млн, в 1993 году суд Люксембурга удовлетворил требования компании и наложил арест на люксембургские активы российского правительства, Центробанка, ВЭБа и ВТБ. Однако в дальнейшем России удалось добиться снятия ареста.
В 1997 году решение в пользу Noga принял уже Стокгольмский арбитраж, но здесь суд признал сумму долга лишь в $63 млн. Noga пыталась арестовать ряд активов — счета российских госкомпаний, военные самолеты, даже парусник «Седов», но в итоге все аресты также были сняты. Noga признала свое поражение лишь в 2009 году, фактически ничего не добившись.
«Истцов по делу ЮКОСа ждет долгое исполнение во многих странах», — предупреждает Давлетбаев.
Руководитель практики по коммерческим спорам «Пепеляев групп» Юрий Воробьев говорит, что при исполнении решения Гаагского суда в других странах могут возникнуть определенные сложности. «Арест — это первый шаг, он должен обеспечить возможность взыскания имущества путем его продажи, — напоминает юрист. — Один российский актив не сможет обеспечить долг более чем в $50 млрд, поэтому возникнет много вопросов: что, где и на какую сумму будет продаваться».
При этом закономерным шагом со стороны России будет оспаривание арестов, как это было, например, в случае с Noga. То есть до продажи дело может вообще не дойти.
По словам Воробьева, под арест может попасть даже имущество «Роснефти», несмотря на то что акционеры ЮКОСа в апреле сняли все претензии к госкомпании.
«В данном случае активы «Роснефти» могут быть рассмотрены как государственные», — поясняет юрист.
Марат Давлетбаев также отмечает, что теоретически это возможно. «Но признать имущество компании имуществом России проблематично, хотя бы в силу того, что у «Роснефти» есть частные акционеры, — добавляет он. — В 2004 году ЮКОС в американском суде уже пытался приравнять «Роснефть» к российскому государству, но потерпел неудачу».
В самой «Роснефти» от комментариев отказались.
Впрочем, ни в США, ни в Великобритании, ни во Франции у «Роснефти» имущества нет, так что арестовывать в любом случае нечего. А вот в Германии, к которой экс-акционеры ЮКОСа также собираются обратиться, «Роснефть» через Ruhr Oel GmbH (в 2011 году российская компания купила 50% RO за $1,6 млрд) владеет долями в трех НПЗ — в Гельзенкирхене, Bayernoil и MiRO. Ruhr Oel GmbH в этих НПЗ принадлежит 100%, 25% и 24% соответственно. Кроме того, в конце прошлого года «Роснефть» договорилась о приобретении у французской Total 16,67% нефтеперерабатывающего завода в германском Шведте. Сумма сделки не оглашалась, но по оценкам экспертов рынка, она может составить $250–300 млн.