Параметры сокращения бюджетных расходов правительство обсудит в пятницу. Предложения, которые подготовил Минфин, варьируются в диапазоне 1,3–1,5 трлн руб. Глава финансового ведомства Антон Силуанов говорил, что «плановое сокращение» составит 10%, и оно коснется всех статей, кроме обороны, правоохранительной деятельности и нацбезопасности. В сумме это будет около 900 млрд руб. К этой цифре министр финансов хотел добавить еще 600 млрд руб. «У нас есть целый ряд мер, которые нужно будет рассмотреть на этой неделе и предложить в качестве поправок в бюджет 2015 года», — отмечал Антон Силуанов. На деле сумма «сверхпланового» сокращения может оказаться меньше.
Минфин готов пустить под нож (отложить на более поздний срок) основную часть расходов на капитальное строительство, транспортную инфраструктуру и прочие госинвестиции и госзакупки. Кроме того, ведомство настаивает на отказе от индексации зарплат бюджетников и военнослужащих. Пока предложения ведомства не согласованы и, скорее всего, конечная цифра сокращения бюджетных расходов будет определена позже, говорит источник «Газеты.Ru» в правительстве.
Слишком пессимистично
Даже при сокращении госрасходов на 1,3–1,5 трлн руб. Минфин считает, что бюджет недополучит доходов свыше 3 трлн руб. и придется взять из Резервного фонда не менее 2 трлн руб. Министр экономического развития Алексей Улюкаев говорил, что дефицит бюджета может составить 2,34 трлн руб.
«По условиям прогноза доходы бюджета снизятся на 2 трлн 340 млрд руб., в основном за счет нефтегазовых доходов (2,2 трлн примерно), и очень небольшое изменение по ненефтегазовым. Сальдирующий результат — 2,34 трлн», — подсчитал Алексей Улюкаев.
Расчеты Минфина и Минэкономразвития основаны на прогнозе стоимости нефти в $50 за баррель и курсе доллара в 61,5 руб. в среднем за год. Однако вероятнее всего, все будет значительно лучше. В феврале курс рубля держится выше целевого значения, а нефть стоит в районе $60. Бюджетные доходы в январе 2015 года составили 1,316 трлн руб. и, по оценке аналитиков Sberbank CIB, сократились всего на 0,8% по сравнению с январем 2014 года, хотя нефть подешевела почти на 50%. «Эффект от падения цен на нефть был компенсирован девальвацией рубля в аналогичном масштабе, благодаря которой доходы бюджета в рублях почти не изменились», — отмечают они.
Антон Силуанов утверждает, что уже в феврале начнется падение доходов. «В феврале мы ожидаем значительного снижения, поскольку НДПИ (налог на добычу полезных ископаемых. – «Газета.Ru»), который считается по цене на нефть за предыдущий отчетный период, уже будет считаться по сниженным январским ценам. Поэтому в феврале получим существенное снижение доходов бюджета», — говорит он. Если взять формулу корректирующего коэффициента к НДПИ, который учитывает стоимость нефти на мировых рынках и курс рубля, то в феврале поступления по этому налогу снизятся примерно на 14%. В целом совокупные доходы бюджета потеряют в этом случае 3–5%. Впрочем, если нынешняя ситуация на нефтяном рынке сохранится, то уже в марте это падение будет полностью компенсировано и бюджетные доходы вернутся на плановый уровень.
Стоит также учесть, что в текущем году ожидается среднегодовая инфляция в 15,8%, что поддержит доходную часть бюджета в номинальном выражении (номинальный объем ВВП в текущем году будет выше, чем в предыдущем, – 73 трлн и 71 трлн руб. соответственно). Бюджет 2015 года был сверстан из расчета $96 за баррель и курса 37,5 рубля за доллар. Таким образом, рублевая цена нефти составляла 3600 руб. за баррель. При стоимости нефти $60 и курсе в 60 руб. ($55 и 66 руб.) бюджет по рублевой цене нефти выходит в ноль. Однако Минфин в своих проектировках продолжает исходить из сценария, который, вероятнее всего, никогда не сбудется, и настаивает на сокращении расходов.
Лечили от желтухи, а оказался китаец
Проблема сокращения бюджетных расходов не была бы столь острой, если бы российская экономика находилась в бодром состоянии. Но в стране рецессия. По прогнозу Минэкономразвития, ВВП упадет на 3%, промпроизводство снизится на 1,6%, инвестиции в основной капитал рухнут на 13,7%, оборот розничной торговли сократится на 8,2%. Населению также придется туго — реальная заработная плата станет меньше на 9,6%, а реальные располагаемые доходы – на 6,3%.
И в таких условиях государство начинает урезать еще и свои траты. В экспертном сообществе нет единства по поводу того, какую бюджетную политику надо проводить государству. «Гипотетически расходы можно не сокращать, но тогда дефицит нужно чем-то финансировать. При сохранении низких цен на нефть придется залезть в Резервный фонд, поскольку на внешний рынок по политическим соображениям затруднительно, а если выйти с большими заимствованиями на внутренний рынок, то это его убьет, — отмечает главный экономист БКС Владимир Тихомиров. — Если залезть в Резервный фонд с теми расходами, которые были запланированы, и если цены на нефть продержатся на уровне $50–60 за баррель, то, по расчетам Минфина, деньги закончатся в течение двух лет, и тогда все равно придется сокращать расходы бюджета».
При этом он уверен, что финансирование дефицита (прямое или косвенное) через эмиссию Центрального банка приведет к рискам для макроэкономической стабильности. «Есть опыт других стран, которые пытались оградить экономику за счет денежной эмиссии. В итоге это приводит к расшатыванию макроэкономической стабильности — сверхвысокой инфляции, бегству капитала и пр. Это тоже тупиковый путь», — уверен Тихомиров.
Михаил Кузин, портфельный управляющий УК «Райффайзен Капитал», соглашается, что жить в новых реалиях по старому бюджету стране просто не по карману. «Если бы падение источников доходов рассматривалось как временное, правительство могло бы, не меняя бюджет, профинансировать образовавшийся дефицит бюджета с помощью заимствований. Тем не менее падение цены на нефть не рассматривается как кратковременное, поэтому сокращение бюджета неизбежно», — говорит эксперт.
На его взгляд, стимулировать экономику с помощью политики дешевых денег (низких ставок) также весьма затруднительно. В российском случае стимулирование превращается в школьную задачу «как с помощью карандаша и линейки поднять уровень жизни обычного тоголезца до уровня жизни обычного американца». «Нынешний российский кризис — это не кризис спроса, и стимулировать его бессмысленно. Это кризис источников дохода, их крайне низкой диверсификации. Поэтому быстрого выхода из этого кризиса нет, есть только долгий — создание условий для ведения бизнеса, привлечение инвестиций и т.д. То есть то, о чем так долго говорят, и то, что так мало сделано», — резюмирует он.
Усугубляют ситуацию и санкции, которые перекрывают доступ российским компаниям на внешние рынки заимствований, что создает дополнительное давление на государственные финансы.
Впрочем, есть и другая точка зрения. В экономике и так нет драйверов для роста, поскольку сокращаются инвестиции и потребительский спрос. А тут еще и урезаются госрасходы, которые служат источником для тех же инвестиций и потребления. При этом правительство не делает ничего для улучшения делового климата в стране, а налоги даже де-факто повышаются.
Сокращать госрасходы сегодня – это глупость, уверен профессор, доктор экономических наук Никита Кричевский. По его мнению, государство могло бы, например, возместить выпадающие доходы, если бы вывело из тени хотя бы 20% «серой» экономики. По его оценке, теневой сектор в стране составляет около половины ВВП. «Безусловно, будут стенания бизнеса, но общество в целом, при должной разъяснительной работе, воспримет это положительно. Потому что это позволит снять вопросы о повышении пенсионного возраста и пр.», — полагает он. Но пока ни Минфин, ни ЦБ, ни правоохранительные органы к этому не готовы, констатирует эксперт.
Директор Института экономики РАН, член-корреспондент РАН Руслан Гринберг уверен, что сокращать госрасходы сегодня нельзя, поскольку из-за высокой инфляции значительно ухудшается положение десятков миллионов россиян. «Половина населения потребляет три вещи – еда, квартплата и лекарства. А это самые инфляционные моменты. Когда продовольственная инфляция под 25%, сокращать расходы – это абсурд», — отмечает он. Он подчеркивает, что у России крайне низкий уровень госдолга и правительство вполне может его увеличить в несколько раз. Руслан Гринберг крайне негативно оценивает нынешнюю бюджетную и экономическую политику правительства, говоря о том, что оно «тушит пожар, подливая бензина». «У меня нет слов, одни междометия по поводу того, что предлагают делать эти ребята. Будто бы они не знают, что у них во дворе происходит!» — возмущается он.
По его мнению, власти пытаются применить стандартные методы лечения к нестандартной экономике и поэтому ситуация только ухудшается. «Как говорила моя бабушка: лечили от желтухи, а он оказался китаец», — иронизирует Гринберг.
Уроки греческого
Стоит отметить, что сокращение бюджетных расходов в условиях рецессии — политика, которая неоднократно применялась правительствами разных стран, и всегда она вызывает массу нареканий. Курсом «жесткой экономии» в последние годы следовало немало стран, но итог в большинстве случаев оказался плачевным.
Греция – наиболее яркий пример. В 2007 году – в последний год перед началом глобального финансового кризиса – греческий ВВП вырос на 3,5% (здесь и далее данные Евростата). Италия, Испания показали результат в 3,8%, а рост в Португалии составил 2,8%. Уже на следующий год Греция ушла в минус, а остальные страны Южной Европы приблизились к 1% роста. Греция не выходила из рецессии вплоть до прошлого года, а Италия, Испания и Португалия жили в минусе 2009 и 2011–2013 годы. Италия не смогла выйти из рецессии и в 2014 году – спад экономики, по предварительным оценкам, составил 0,3% ВВП. В Греции, Испании и Португалии был зафиксирован рост в 0,6–1,3%. При этом в целом по Евросоюзу ВВП вырос на 1,4% (рост в еврозоне составил 0,9%), а в Германии — на 1,6%.
Отдельный пункт – это уровень жизни населения. Во всех перечисленных странах он снижается все последние семь лет. Безработица, в том числе вызванная тем, что государство сокращает занятость в бюджетном секторе, везде держится на двузначных значениях. В Греции и Испании четверть населения годами живут без работы. Греческое правительство Алексиса Ципраса пытается отказаться от курса жесткой экономии, но встречает колоссальное сопротивление на всех уровнях европейской бюрократической системы. Остальные «южане» даже не пытаются сопротивляться.
Россия сегодня де-факто встает на путь «южан». Между тем у нашей страны, в отличие от упомянутых стран, существует подушка в виде Резервного фонда. Его размер на 1 февраля 2015 года, по данным Минфина, составляет $85 млрд, или 5,865 трлн руб., что равно примерно трети расходной части федерального бюджета (еще $74 млрд, или 5,101 трлн руб., аккумулировано в Фонде национального благосостояния).
Министр экономического развития Алексей Улюкаев один из немногих в правительстве, кто предлагает не сокращать расходы, а тратить на покрытие бюджетного дефицита средства Резервного фонда. «По нашему счету, возникающий дефицит составляет 3,8% валового внутреннего продукта. С моей точки зрения, он может быть полностью профинансирован за счет резервных фондов», — полагает он.
Стоит также вспомнить кризис 2008–2009 годов. Сегодняшние антикризисные меры правительства являются по сути калькой с антикризисного плана тех лет. Однако чиновники забывают одну существенную деталь: в 2009 году бюджет был выполнен с дефицитом в 5,9% ВВП – расходы были зафиксированы на уровне 9,66 трлн руб., а расходы – 7,33 трлн руб. (в 2008 году объем расходов был 7,57 трлн руб.). Финансирование антикризисных мер составило 1,2 трлн руб. Резервный фонд был потрачен почти полностью – его объем упал с 4,028 трлн руб. на 1 января 2009 года до 1,831 трлн руб. на 1 января 2010 года, а к 1 января 2011 года осталось всего 775 млрд.
Наверное, России неплохо было бы учесть печальный опыт южных стран, а также вспомнить о своем недавнем прошлом. В противном случае рецессия не только не закончится, но и затянется на долгие годы. Вряд ли власть может себе это позволить, ведь в 2016 году выборы в Госдуму, а в 2018-м страна будет выбирать президента. Проводить выборы в условиях рецессии и стремительно нищающего населения – это страшный сон любых элит.