— Профессор Монти, здравствуйте! Не могли бы вы рассказать о том, каким вы видите будущее Европейского союза, переживающего сейчас трудные времена? Вы являетесь председателем Совета по вопросам будущего Европы — кто, как не вы, должен это знать?
— Европейский союз активно работал по выходу из кризиса Еврозоны. На данный момент это уже не только вопрос по выходу из кризиса — я полагаю, самое худшее уже позади, — на повестке дня важные решения в области управления Еврозоной. Они включают в себя усиление координации фискальной политики, бюджетной политики, а также новые инструменты, разработанные Европейским центральным банком, такие как, например, прямые денежные операции (OMT). Таким образом, благодаря этим мерам Европейский союз будет лучше подготовлен к будущим кризисам.
Я полагаю, что сейчас существует две основные проблемы. Первая — недостаточный рост, а вторая — это всевозрастающий разрыв между институтами ЕС и общественным мнением во многих странах.
Что касается экономического роста, правильная политика для каждого члена ЕС — проводить внутреннюю политику структурных реформ. И это действительно сейчас происходит, но нужно ускорять этот процесс. Также, чтобы добиться роста, нужно проводить политику на уровне Евросоюза.
Что касается разрыва между жителями ЕС и европейцами. Здесь мы видим, что в многих странах общественное мнение возлагает ответственность за финансовый кризис на Европейский союз. Тогда как мы знаем — по крайней мере, я в этом убежден, — что трудности во многих наших государствах являются следствием процесса глобализации и необходимости приспособления европейских экономик к новым условиям с тем, чтобы найти новые конкурентные преимущества в глобализирующемся мире. И на мой взгляд, Европейский союз — это лучший способ, чтобы помочь отдельным странам с этим.
Но это порой внешне выглядит так, как будто бы «шишки» из ЕС накладывают ограничения, требуют жесткой экономии и т.п. Это порождает рост популизма и даже национализма, настроений против Европейского союза.
Таким образом, в будущем нужно решить оба вопроса — принять такие политические решения, чтобы достичь экономического роста и чтобы люди могли лучше понимать ситуацию.
— В этом свете как вы оцениваете правый поворот в европейской политике?
— Действительно, это одна из составных частей проблемы популизма. Это тенденция — попытка просто ответить на те проблемы, которые на поверку являются более сложными. Например, если страна утратила конкурентоспособность и у нее наблюдается наплыв товаров из-за рубежа, упрощенный и популистский ответ на это — давайте остановим этот импорт через ограничения, квоты и т.п. Мы из истории знаем — например, из истории 1930-х годов, — что подобный протекционизм только ухудшает ситуацию. Но эта тенденция (остановиться, закрыться, рассматривать с гордостью все местное и с презрением глядеть на все иностранное — не только на товары, но и на людей, например, отношение против эмиграции) — это то, что может быть привлекательно у электората, но очевидно, что это является разрушением идеи единой Европы. После войны же Европа строилась на основе концепции объединения и уничтожения внутренних барьеров. Поэтому это очень и очень опасная тенденция также и с точки зрения политических последствий.
Я считаю очень примечательным тот факт, что на последних выборах, которые произошли в Европе, в такой важной стране, как Германия, мы не видели роста популизма.
И во многом это большая заслуга политики Ангелы Меркель, которая смогла дать ответ финансовому кризису.
В конечном счете, Германия помогла Южной Европе пройти через экономические трудности. Но помощь была предоставлена значительно медленнее, чем многие в Южной Европе хотели. Это негативный факт. Но позитивный момент в том, что она смогла постепенно дать публичному мнению Германии понять необходимость ответственности за европейское будущее. И, может быть, если бы она быстрее откликнулась на трудности в других государствах, то внутри страны, особенно с правой стороны политического спектра, возникло бы негодование такой политикой, и нам бы пришлось сейчас иметь дело с проблемой популизма в Германии. Что, как мы знаем из истории, крайне опасно.
— Как вы относитесь к нынешним событиям на Украине? Заложниками чьих ошибок стал Киев? Каковы пути разрешения конфликта?
— В этом очень сложном вопросе ошибки были сделаны всеми сторонами. Но если мы посмотрим в более долгосрочной перспективе, то здесь не может быть конфликта между интеграцией через последовательный процесс Украины с Европейским союзом и принятием этого факта со стороны России.
Конечно, если бы Украина должна была сразу же или со дня на день стать страной — членом ЕС, для самого Киева возникли бы проблемы: Украина просто была бы не в состоянии конкурировать на открытом рынке. Были бы трудности у ЕС, а также появились бы, очевидно, проблемы и у Российской Федерации. Надо все-таки учитывать различный уровень цен и то, что Украина должна была бы быть включена во внутренний рынок Евросоюза. Но никто не говорит о таком незамедлительном решении.
И если мы примем долгий переходный период, я полагаю, все три стороны — ЕС, Россия и прежде всего сама Украина — смогут урегулировать этот вопрос.
Оставим вопрос Украины. Я считаю, в более общем смысле, относительно отношений между Россией и Европейским союзом мы должны найти путь на следующие десятилетия, который хотя и не предполагает включения России в ЕС — я полагаю Россия в этом не заинтересована сама, но должна быть выработана стратегия долгосрочного сотрудничества между двумя сторонами.
— Как вы полагаете, как Европейский союз и Россия должны действовать в условиях всевозрастающей роли Китая и продолжения существования такого центра силы, как США. Что обе стороны должны делать, чтобы остаться центрами силы? Иммануил Валлерстайн, к примеру, полагает, что Европа и Россия должны стать союзниками...
— Конечно, мы все сталкиваемся с быстро возрастающей политической и экономической мощью Китая. США, хотя и не растут столь быстрыми темпами, продолжат оставаться ключевым актором. Это значит, что азиатская часть России, ее европейская часть, а также остальная часть Европы обладают потенциалом в поиске общего понимания. Прежде всего, для того, чтобы не создавать друг для друга проблем и, во-вторых, чтобы использовать определенные европейские ценности, которые для нас являются общими, чтобы стать не одной страной, а связанной интегрированной системой. Здесь много трудностей, которые нужно преодолеть.
К примеру, у нас разные системы в отношении понимания демократии, верховенства закона. Но я полагаю, что постепенный рост экономических обменов и интеграция могут помочь сблизить эти различные политические и институциональные системы.
— На Гайдаровском форуме премьер-министр России Дмитрий Медведев признал, что замедление в России связано с внутренними проблемами, а не внешними. Месяц назад об этом же заявил и президент Владимир Путин. Ранее говорилось о том, что наша экономика испытывает проблемы из-за неблагоприятной внешней конъюнктуры. Как вы считаете, замедление в России связано с внутренними проблемами или внешними?
— Я полагаю, здесь играют роль оба фактора: и внутренняя экономическая ситуация, и недостаточно быстрый рост мировой экономики. Европейский союз является очень значимым торговым партнером России, и тот факт, что ЕС вследствие кризиса Еврозоны находился в рецессии и только сейчас постепенно, медленно выходит из нее, конечно же, не помогал росту российской экономики.
С другой стороны, чтобы быстрее расти, невзирая на экономические циклы, структура российской экономики должна измениться. Она должна зависеть меньше — гораздо меньше — от энергетических и других видов ресурсов, а также должна основываться больше на обрабатывающей промышленности, на производстве продуктов с высокой добавленной стоимостью и предоставлении услуг. Это сложное, но коренное преобразование, через которое многие страны должны пройти, но в особенности это необходимо России.
Российская Федерация начала с очень хороших позиций: она обладает большим количеством энергоресурсов и других сырьевых товаров. Однако ситуация меняется, появляется сланцевый газ, мировые экономики становятся более сложными и современными.
И российской экономике тоже нужно стать более сложной и современной.
В этом процессе диверсификации у России большой потенциал. К примеру, Россия могла бы стать более современной страной в области системы железнодорожного сообщения — создания высокоскоростных железнодорожных магистралей. Также Россия могла бы снова начать играть значимую роль в области авиации как в системе авиалиний, так и в авиастроении — создании высококлассных самолетов. Другой сферой могли бы стать информационные технологии.
— Какие конкретные меры вы предложите, чтобы преодолеть замедление и намечающуюся рецессию в России?
— Я дам вам короткий ответ. На Гайдаровском форуме генеральным секретарем Организации экономического сотрудничества и развития Анхелем Гурриа был представлен доклад по российской экономике. И этот доклад должен быть руководством к действию. ОЭСР — высококлассные специалисты по определению структурных реформ экономик. Я сам являлся свидетелем этого в Италии. Когда я был премьер-министром Италии, я очень во многом полагался именно на руководство ОЭСР. Я полагаю, что это хороший случай и для российского правительства воспользоваться рекомендациями организации.