Цивилизация
Номинация «Новация» существует в «Золотой маске» с 1999 года. Тогда создали некую резервацию для всего хорошего, что не укладывается в стандартные жанровые рамки. Назвали ее «Новацией» потому, что ничего лучше не придумали: всякий же понимает, что новации не случаются ежегодно. В эту резервацию отправляют то, что воспринимают как «недобалет», «недооперу» или «недодраму», которой выглядят спектакли Гришковца и Вырыпаева. И все же именно это многое говорит о том, в какую сторону сегодня двигается театр.
Например, в этом году, именно в номинации, где, казалось бы, должно собираться все радикально-непонятное, больше половины спектаклей — шоу с номерной структурой, рассчитанные на коммерческий успех и действительно способные собирать большие залы.
Шоу — жанр не хуже других, но, согласитесь, встретить его под грифом «новация» действительно ново.
Мне из трех шоу, которые показали в программе «Маски», больше всего нравятся «Акценты» — хип-хоперское представление питерского театра «Тор9». Говорят, что все эти мальчишки — сплошь чемпионы страны по брейк-дансу. Верю сразу: делают они действительно какие-то невероятные кульбиты и хоть на локте, хоть на голове. Зрелище это весьма зажигательное, но одновременно почему-то трогательное. В эпизоде, начинающемся с музыки, похожей на церковную, актеры выходят рядком, словно монахи, надев капюшоны своих курток и сложив молитвенно ручки. Автор шоу Константин Бредис придумал забавный ход со сменой стилей: взял несколько классических музыкальных фрагментов, ритмически их обработал и выстроил в хронологическом порядке. Под скрипичный концерт во фраках, но с голыми пупками они крутят нижний брейк, под Бизе, надев красные рубашки, «карменисто» сигают через стулья. Потом скачут что-то джазовое в шляпах и с бабочками, дальше — диско и так далее.
Следующее шоу тоже из танцевальной области: недавно переехавший из Бурятии в Омск театр пластической драмы «ЧелоВЕК» показывал спектакль по мотивам светской поэзии далай-ламы VI «Песни дождя».
Жанр был обозначен как «телосозерцание», и в фонограмме, предваряющей представление, зрителям даже для пущего эффекта советовали «отключить мозги».
В углу сцены сидела певица, в несколько приджазованной манере распевавшая эти самые стихи, и почему-то все время сматывала в клубки разноцветные нитки, которые ей все время подносили. А на самой сцене совершалась вполне эстрадная лирическая акробатика разной степени сложности: вися на спускающихся с потолка длинных полотнах ткани, сплетаясь и расплетаясь, красивые юноши и девушки в серебристых трусах и лифчиках, с серебряными губами и глазами рассказывали нам что-то «о свойствах страсти».
Для программы казино все это выглядит, пожалуй, чересчур многозначительно, а для спектакля, на мой взгляд, чересчур пошло.
Многоярусный зал РАМТа, в котором показывали спектакль, аплодировал с воодушевлением.
И последнее из «новаторских» шоу — «Триада» давно знаменитого и имеющего массу страстных поклонников театра «Черноенебобелое». Прежде спектакли Дмитрия Арюпина, работающего под псевдонимом «Доктор Да», шли по ведомству «физического театра», и самым удивительным в этих инфернальных представлениях была гуттаперчевая актриса Марчелла Солтан, тело которой казалось бескостным.
В «Триаде» Солтан значится уже не только как актриса, но и как автор костюмов, и все живое из спектакля окончательно изгнано.
Наверное, такое представление хорошо бы смотрелось на сцене огромной хай-тековской дискотеки. Это точно не театральный формат: невозможно в течение часа, сидя в кресле, смотреть, как на сцене под грохот техно красиво, но однообразно играют лазерной установкой, а в центре этих световых красот четыре человека попарно демонстрируют невероятные конструктивистские костюмы. Костюмы действительно выглядят эффектно, но смотреть это лазерное дефиле без бутылки или возможности потанцевать очень тягостно.
В той или иной степени считать новацией можно только два спектакля из нынешней фестивальной программы. Во-первых, «Господина Кармен» питерской группы АХЕ (в позапрошлом году она уже получила «новаторскую» «Маску» за грандиозное «Sine loco», разыгранное в павильоне «Ленэкспо», где зрителей возили по рельсам вдоль огромных комнат со сценами из греческих мифов). Теперь художники-режиссеры-актеры Максим Исаев и Павел Семченко привезли с собой маленький и завораживающий спектакль-дуэль, про который сами авторы говорят непонятно, но здорово: «Это господин, зачеркнувший в тексте Мериме все слова «Кармен» и написавший поверх «Хосе». Это Хосе, подписавший предсмертную записку именем Кармен». Как обычно у «ахейцев», «Господин Кармен» — спектакль предметов и технических чудес. Движутся, догоняя друг друга, две куклы — Кармен и Хосе, подвешенные на веревочке, которой огорожена сцена. Волшебная ручка сама пишет письмо, недописанное Павлом от имени Кармен...
Ну и, наконец, «Апокалипсис» театра «Тень», который уже имеет множество «Масок», по большей части в номинации «Куклы», но одну и в «Новации» за проект «Лиликанский музей театральных идей». На мой взгляд, «Тени», так же, как и АХЕ, стоило бы давать премию за каждый спектакль, но на этот раз Майя Краснопольская и Илья Эпельбаум действительно придумали нечто радикальное. В черной-черной комнате, при свете спичек (гаснет первая – зажигают вторую) за десять минут перед единственным зрителем в спичечных коробках разыгрывается страшная история сотворения и гибели мира. Из глубины приоткрытых коробков сияют звезды, там строятся в шеренги крошечные бумажные человечки и прилетают ангелы. На оборотах коробков нарисованы красные глаза дьявола, люди высыпаются из своего убежища, а коробок сминается и горит, будто рушится мир. Текст «Апокалипсиса» прочитан в фонограмме так, что каждое слово, даже предлоги и союзы, читают разные люди, причем все – театральные деятели разных времен. Одних, как, например, Анатолия Васильева или Николая Цискаридзе, действительно записали; у других, например, Маяковского и Смоктуновского, использовали старые записи.
Голоса третьих, вроде Белинского или Чайковского, как уверяют, в особой немецкой лаборатории восстановили по портретам (Майя с Ильей мастера на мистификации, но кто-то и правда верит).
А еще «Апокалипсис» сопровождает музыка. Не только православные хоры и католическая органная месса, что было бы естественно, но и все, что по детским ассоциациям Ильи, сочинявшего фонограмму, связано для него со словами, которые произносятся в Апокалипсисе. И «Пусть всегда будет солнце», и «Let it be», и Окуджава, и «Хотят ли русские войны», и «На тот большак», и «Сатана там правит бал», и много других обрывков музыкального мусора, который носится в голове и возникает в самый неподходящий момент, например, во время чтения «Апокалипсиса», чуть снижая пафос, но не отменяя величия и ужасности десятиминутного рассказа о гибели мира.
