Цивилизация
Обвинение на процессе по делу бывших топ-менеджеров компании ЮКОС, которое еще в ноябре первый раз сообщило, что в деле содержится достаточное количество доказательств, продолжает оглашать документы, представлять новые материалы и приглашать дополнительных свидетелей. В начале заседания во вторник Дмитрий Шохин ходатайствовал об оглашении «ранее не исследованных материалов дела». Защита сочла такое заявление издевательским. «Подавляющее большинство этих документов уже оглашены», — возмутился координатор защиты Генрих Падва. Более того, часть материалов оглашалась не только адвокатами, но и самим гособвинителем.
«Если от троекратного предъявления документов в три раза возрастает их доказательная значимость, то тогда, может, это и имеет смысл», — добавил защитник Константин Ривкин.
Все же, зачитав несколько документов, которые ранее действительно никем не зачитывались, Шохин представил ряд материалов, которые он хотел бы включить в дело. Из материалов следовало, что бумаги присланы из следственного управления Генеральной прокуратуры страшим следователем по особо важным делам Салаватом Каримовым. Правда, не было указано, в связи с чем Каримов прислал документы Шохину. Адвокаты честно признали, что с некоторым трудом подбирают парламентские выражения для выражения своей позиции: часть документов были не надлежаще заверены, некоторые являлись частью более объемных материалов, потому установить их отношение к делу было сложно. Кроме того, среди доказательств был перевод какого-то документа.
В итоге, в уголовное дело были добавлены только копии постановления о назначении переводчиков по делу, а также подписи переводчиков, что они были ознакомлены с правами и обязанностями, и сопроводительное письмо следователя Каримова.
Оказалось, что именно этот материал стал основным для сегодняшнего заседания.
В качестве дополнительных свидетелей Дмитрий Шохин пригласил двух переводчиц, работающих на Генпрокуратуру, — всего их было 16. Из их допросов вышло, что прокурор хотел найти автора неподписанных переводов, содержащихся в материалах дела. По уголовно-процессуальным нормам, если документ не заверен, он не является доказательством, на которое можно ссылаться. Вероятно, если Шохину удастся найти того человека, который переводил этот текст, обвинение попытается каким-нибудь образом подтвердить авторство, например, включив новый перевод.
Одна из свидетельниц, сотрудница Центра изучения французского языка Ирина Мирзоян, внештатно переводит тексты по просьбе Генпрокуратуры, в том числе она переводила различные материалы по данному делу. Прокурор предъявлял ей различные неподписанные переводы, содержащиеся в деле, с целью уточнить, не она ли их делала. «Нет, это не мои. Я не так оформляю документы. И принтер у меня другой. И я работаю с другими шрифтами», — сказала она по всем текстам.
Правда, после гособвинителя уже Падва предъявил свидетельнице идентичное включенному сегодня постановлению о назначении переводчиков по данному уголовному делу. В нем тоже есть подпись Мирзоян, но есть также и подпись следователя, чего не было на первоначальном. «В уголовном деле уже есть такое постановление, где также есть подписи Мирзоян. Но там нет подписи следователя, а в представленном сегодня документе есть», — объяснил адвокат суть действий прокурора, который пытается фактически легализовать новое доказательство.
На заседании была также допрошена еще одна переводчица по уголовному делу. Елена Карташева, старший специалист Генпрокуратуры, была отправлена для дачи показаний в суд лично старшим следователем Салаватом Каримовым. «Он сказал, что это сделать желательно», — нехотя пояснила Карташева. Она вообще не сильно желала отвечать на вопросы защиты, иногда просто даже отказывалась и все время возмущенно оглядывалась на прокурора. «Он сказал, что у защиты возникли проблемы с переводами», — рассказала она о мотивации, приведенной Каримовым.
Как и другая переводчица, Елена Карташева подтвердила свою подпись на новом документе и не признала переводы, содержащиеся в деле. Адвокаты не очень рады этим допросам, так как они могут затянуться. «Государственное обвинение пытается методом исключения выяснять, кто делал те неподписанные переводы, которые находятся в деле», — возмутился еще до приглашения второго переводчика адвокат Игорь Михеев.
«Всего было 16 переводчиц, мы что, всех их будем вызвать и показывать документы?!» — ужаснулся, в свою очередь, Ривкин.
Кроме двух переводчиц в суд явился молодой следователь из Ханты-Мансийского округа Николай Уваров, участвовавший в обысках в поселке Жуковка в 2003 году. Его допрос был начат еще вчера. Накануне он толком ничего не смог рассказать суду, так как не мог ничего вспомнить. «Это был мой первый допрос. Меня это так разволновало, что я не мог вспомнить все обстоятельства. Я был смущен, что меня допрашивают как преступника», — театрально пояснил сегодня молодой следователь вчерашние провалы в памяти, которые сегодня частично исчезли. Так, отвечая на вопросы прокурора, Уваров рассказал, что при следственных действиях он упаковывал изъятые документы и записывал их в протокол, а его задача при обыске была помогать старшему следователю Салавату Каримову.
Но, как оказалось, ничего больше вспомнить Уваров не смог. Сколько всего было коробок, в которые были упакованы документы, какого они были размера, почему в протоколе не отражено, что они вскрывались повторно — всего этого вспомнить свидетель «не смог».
Обстоятельства, которые он все-таки восстановил в памяти, тоже возникли не случайно — в суд Уваров приехал из Генпрокуратуры, где как раз общался Каримовым. «Да, я ему сказал, что мне стыдно, что в суде я растерялся. Ну, что он мог мне сказать — «вспоминай!» — рассказал подробности общения следователь.
Следующее заседание по объединенному уголовному делу Михаила Ходорковского, Платона Лебедева и Андрея Крайнова состоится в Мещанском суде 23 марта.
