Цивилизация
Коммерсанта средней руки Ивана Громова подвела жадность. У «девочки по вызову» не было сдачи, и он без особой опаски (благо, клиентом был постоянным) отправил ее разменять крупную купюру, а сам остался в арендуемой «фирмой» квартире. И надо же было такому случиться, что наглая морда, заглянувшая в комнату, оказалась ментом. Громов, что греха таить, был малость пьян, поэтому на беспардонное обращение: «А ты что здесь делаешь?» — отреагировал хоть и с иронией, но вполне благодушно. «Да то же, что и вы, наверное», — ухмыльнулся бизнесмен и, на свою беду, добавил: «И будьте повежливее, не надо мне тыкать».
Болезненный комплекс сотрудников органов внутренних дел относительно замечаний в свой адрес ни для кого не секрет, поэтому дальнейшее представить несложно. В довершение неприятностей документов у коммерсанта с собой не оказалось, а предложение заехать за ними («вон дом, из окна виден!») страж порядка, естественно, проигнорировал. Громов по дурости усугубил ситуацию тем, что начал качать права, в итоге подоспевший наряд, надев на «буяна» наручники, сволок матерящегося и брыкающегося Громова вниз по лестнице прямо в нижнем белье и в таком виде и доставил в отделение.
Ночь незадачливый прелюбодей просидел в «обезьяннике» в компании с бомжами и алкашами, суля невозмутимым стражникам страшные кары и пугая их своими связями в верхах.
К утру протрезвел, присмирел, вспомнил о жене, о неизбежном скандале… В общем, после доверительной беседы с начальником отделения и принесенных Громовым извинений инцидент решился полюбовно.
Тривиальная ситуация, не так ли? Вот только история эта произошла больше ста лет назад. Нежился купец второй гильдии Иван Федоров Громов в квартире прусской подданной Агаты Целес, а вломился к нему околоточный надзиратель Гротинг. Да еще вязали задержанного веревками – не оснащалась тогдашняя полиция наручниками. А так все то же самое, даже ответ на реплику: «Позвольте хоть сдачу получить, дайте одеться, да скажите, наконец, за что вы меня тащите?» звучит донельзя знакомо: «Удостовериться в звании. Ты, может, поляк какой!».
Заменим «поляка» на «чеченца» — и никаких вопросов.
Идею книги Михаила Вострышева «Повседневная жизнь России в заседаниях мирового суда и ревтрибунала» без преувеличения следует назвать блестящей. Как известно, в 60-х годах XIX века в России были созданы так называемые «мировые суды», которые занимались исключительно мелкими правонарушениями, причем без всякой бюрократии – вопрос решался «на месте», путем опроса истца, ответчика и свидетелей. Ситуации иногда случались презабавные, поэтому в зале суда постоянно паслись журналисты, снабжавшие затем непритязательные газеты заметками в стиле «Попал под лошадь».
Вот Михаил Вострышев, давно и основательно занимающийся историей России конца XIX — начала XX века, автор известных книг в серии ЖЗЛ «Патриарх Тихон», «Целиковская», «Московские обыватели», и решил собрать наиболее интересные стенограммы судебных заседаний и обобщить их в одной книге. Если вспомнить про основную идею известной серии «Живая история» — показать именно повседневную, бытовую жизнь того или иного времени, то трудно не хмыкнуть удовлетворенно. С одной стороны – материал очень близок, ситуации знакомы всем, мелкие грешки схожи во всех эпохах, а уж подрались два извозчика или два таксиста – не суть важно. С другой стороны, мы имеем неповторимый антураж царской России, все эти мещане, нумера, самовары, картузы, штофы и чуйки, яловые сапоги и доходные дома.
Вот так и чувствуется история – через «бытовуху», понимание, что все эти подгулявшие фабричные и гвардии поручики вовсе не разряженный антураж в стиле «гимназистки румяные», а реальные люди, обремененные долгами, похмельем и застарелой гонореей.
Вот дело об оскорблении словами и действием крестьянином Иваном Васильевым мещанина Петра Яковлева (подравшиеся сапожники примирились на условии «штоф завтра и штоф на Троицу»). Вот Иоганну Висту нанесено оскорбление его подмастерьем Бакшиным: «Я сам кравиной руськи шеловек. Какой я «немески кальбас»?» Мещанин Кутов оштрафован на 25 рублей за бесстыдные действия в публичном месте – «будучи сильно выпимши, трость с большим набалдашником приставлял к известному месту, тряс ею и в таком виде обращался к проходящим дамам, которые отвертывались и отплевывались». Купец Иван Тестов, обвиняемый в беспричинном избиении проезжавшего мимо на велосипеде британского подданного Ричарда Дербишера, долго отрицал факт избиения, как выяснилось: «От стыда. Вдруг купец – и так по-бабьи этому немцу подзатыльник дал. По-нашему, бить – так бить. Чтобы не стыдно было вспомнить». (Примирились на внесении купцом 50 рублей в пользу голодающих Алатырского уезда Симбирской губернии.)
Но книга вовсе не сборище анекдотов, это действительно живая история, и очень скоро понимаешь, что перед нами отнюдь не переодетые в армяки и поддевки современники. Лишь два штришка.
Купец Тимофеев снимает иск на немалую сумму к купцу Иванову после того, как ответчик в суде побожился на образ Николая Чудотворца, что денег не должен: «Да коли уж побожился, так прекращаю. Божба – великое дело-с».
Чиновница N требует посадить дворника, потому что «этот подлец и хам» посмел прилюдно назвать ее не «сударыней», а «Анной Павловной»: «Я и вы, господин судья, и вообще все образованные люди, положим, допускаем сближение сословий и классов народа в той мере, в какой это необходимо для успехов цивилизации нашей страны, но…».
К сожалению, реализация оказалась гораздо хуже идеи. Во-первых, подбор материала оставляет желать лучшего – многие эпизоды бессодержательны и банально скучны. Во-вторых, неуместной и чужеродной вставкой выглядит небольшой раздел, посвященный ревтрибуналам. Эпоха совершенно иная, а крайне незначительный объем материала никак не позволяет ее раскрыть. И, главное, если материалы мировых судов даны автором без комментариев, широкая палитра русских типов от директора консерватории Рубинштейна до инвалида Погонялова говорит сама, то про деятельность революционных судов автор рассказывает сам, неизвестно зачем ударяясь в навязчивое и продолжительное морализаторство.
Впрочем, вышесказанное не отменяет удовольствия читателя. От, например, пафосного выступления дворянина Поганько, поверенного в суде: «В Петербурге никто не ходит по улицам с паспортом в кармане, чтобы на всяком месте, в каждом доме показывать его полиции. Да этого, думаю, нигде в целом свете не требуется».
Вострышев М.И. «Повседневная жизнь России в заседаниях мирового суда и ревтрибунала». М., «Молодая гвардия», 2004.
