Цивилизация
Спроваживать XX век начали загодя. Уже в 1986 году Александр Дольский, наплевав на хронологию, пел: «Прощай, двадцатый век, убогий и прекрасный, прощай, двадцатый шаг к безмерной высоте…». Торопливость сыграла с бардом дурную шутку: век быстренько продемонстрировал, что помирать не собирается, и приготовил еще несколько сюрпризов.
Гораздо любопытнее, когда на хронологию плюют историки. Вот англичанин Эрик Хобсбаум тоже попрощался со столетием заранее – его работа «Эпоха крайностей», только что переведенная на русский язык, на Западе вышла еще в 1994 году. А ведь Хобсбаум – как-никак один из авторитетнейших ученых, в рецензиях на его работы не протолкнуться от эпитетов вроде «едва ли не самый известный из ныне живущих историков», «самый одаренный историк нашего времени» и т. п.
И скидку на извечную тягу журналистов аттестовать молочных поросят секачами не сделаешь. Хобсбаум действительно если и не «самый», то «один из самых». Студенты- историки всего мира вот уже много лет изучают книги члена Британской академии и Американской академии искусств и наук, обласканного почетными степенями университетов многих стран, в обязательном порядке. Без отсылок на его работы не обойдется ни один приличный исследователь национализма, процессов модернизации, да и просто человек, интересующийся XIX веком. По результатам опроса общественного мнения, определявшего этим летом пятерых главных интеллектуалов Великобритании, Эрик Хобсбаум оказался на четвертом месте.
Так чем же объяснить неуместную торопливость академика? А все очень просто – ХХ век, по мнению Хобсбаума, был «коротким».
По мнению Хобсбаума, век начинается и заканчивается не с боем курантов, а тогда, когда старый мир рушится и начинается новая эпоха.
Поэтому XIX, к примеру, был «длинным». Он начался в 1789 году, Великой французской революцией, а закончился в 1914-м – началом Первой мировой войны. Эту историю Хобсбаум рассказал в главном труде своей жизни – классическом трехтомнике «Эпоха революций», «Эпоха капитала» и «Эпоха империй».
А «короткому двадцатому веку» (именно такой подзаголовок носит книга «Эпоха крайностей», ставшая своеобразным продолжением трилогии) было отпущено не 125, а всего лишь 77 лет, прошедших между началом Первой мировой и распадом Советского Союза в 1991 году. Огромное сооружение цивилизации XIX века рухнуло во время войны. Старый мир лежал в руинах, а облик нового, по Хобсбауму, определило еще одно глобальное событие XX века – революция 1917 года в России. Кажется логичным, что финал столетия был разыгран здесь же.
«Эпоха крайностей» — своеобразное завещание почти 90-летнего старика, прожившего с XX веком почти всю его историю, людям, «для которых даже вьетнамская война является доисторическим событием».
Автор не собирается предсказывать, каким будет этот новый мир: «Хотя историки могут строить предположения о будущем в свете своего понимания прошлого, их занятие совсем не похоже на работу букмекеров на скачках. Единственные скачки, на анализ которых они могут претендовать, уже выиграны или проиграны. Во всяком случае, достижения предсказателей за последние сорок лет были столь ничтожны, что лишь правительства и институты экономических исследований все еще верят им или говорят, что верят».
Не ждите и скрупулезного перечисления происходящих событий. Хобсбаум признается, что его основная специализация – XIX век, а познания в истории XX века «в сравнении с нормами исторической эрудиции неглубоки и разрозненны».
Зачем же тогда очень немолодой человек тратил годы на этот очень объемный фолиант?
Дело в том, что Хобсбаум убежден: одна из самых печальных особенностей XX века — это разрушение социальных механизмов, связывающих сегодняшний опыт с опытом предыдущих поколений.
«Большинство молодых мужчин и женщин в конце этого века выросли в среде, в которой отсутствовала связь с историческим прошлым…
В конце XX века впервые появилась возможность увидеть, каким может стать мир, в котором прошлое утратило свою роль, а прежние сухопутные и морские карты, по которым люди, поодиночке и коллективно, ориентировались на своем жизненном пути, больше не дают представления о суше, по которой мы шагаем, и о море, по которому мы плывем.
Глядя на них, мы не в состоянии понять, куда может привести нас наше путешествие.
Однако уже теперь мы можем оглянуться на путь, приведший нас сюда, что я и попытался сделать в настоящей книге».
Самое печальное в том, что мы действительно забыли, откуда пришли. Прошлое для нас по большей части – несколько застрявших в голове со школы дат и обрывки знаний, наловленных в кинофильмах, телепередачах и книжках. Маршрут по этим клочкам не восстановишь, и это «делает профессию историка, обязывающую помнить то, что забывают другие, более необходимой, чем когда-либо раньше».
Взять ту же Первую мировую. Ну да, бойня, передел мира, газовые атаки, Брестский мир, «На Западном фронте без перемен». А потом приходит Хобсбаум, сочетающий эрудицию специалиста и талант рассказчика, и объясняет, почему для ее участников это была не просто война, пусть даже очень большая, а Армагеддон.
Мы забыли, но Хобсбаум напоминает, что до этого рубежа продолжительность войн измерялась месяцами или даже неделями. Что людям было немыслимо представить, как в боевые действия может быть вовлечен кто-нибудь кроме профессиональных военных – во всех энциклопедиях было же ясно сказано: «Цивилизованные военные действия должны ограничиваться выведением из строя вооруженных сил противника, иначе война продолжалась бы до уничтожения одной из воюющих сторон». Что люди ужасались потерям, на которые сегодня и внимания не обратят: русские евреи миллионами пересекали Атлантику после погромов, жертвами которых стали даже не сотни, а десятки людей. А чему удивляться – между 1871 и 1914 годами в Европе просто не происходило войн, в которых армии крупных держав пересекали бы границу врага. Да и до того, в самой масштабной войне постнаполеоновского периода XIX века – между Францией и Пруссией 1870–1871 годов — было убито около 150 тыс. человек, что по количеству погибших примерно сопоставимо с войной в Чако 1932–1935 годах между Боливией (население 3 млн) и Парагваем (население 1,4 млн).
Что же произошло?
Открываем книгу и читаем историю самого неожиданного века в истории человечества. С самого начала:
«Во всей Европе гаснет свет, — произнес министр иностранных дел Великобритании Эдуард Грей, глядя на светящиеся в темноте огни Уайтхолла в ту ночь, когда Германия и Великобритания вступили в войну 1914 года, — и при жизни мы не увидим, как он зажжется вновь…».
Эрик Хобсбаум. Эпоха крайностей: Короткий двадцатый век. М., Издательство «Независимая газета», 2004.
