Показанные снимки происходят из коллекции Юрия Рыбчинского и Эдуарда Гладкова, профессиональных фоторепортеров, задумавших собрать музей фотографии еще в 1993 году. Отправной точкой коллекции стало «время Родченко» – 1920-е годы. А заканчивается собрание современной «актуальной» фотографией.
Экспозиция, таким образом, задумана как ниточка от авангарда к авангарду – подход не новый, испробованный в области изобразительного искусства неоднократно. Вспомнить хотя бы книгу Екатерины Деготь о русском искусстве ХХ века – одну из попыток подпереть современную художественную ситуацию историческими репликами. Соединить авангард первой четверти ХХ века, вошедший в ненаписанный реестр классики, и «передовое» современное искусство узами преемственности и традиции – задача, которая решается теперь в отдельно взятом фотографическом секторе искусства.
Всеохватную экспозицию заявленного масштаба и представить себе трудно, впрочем, на полноту выставка не претендует, – все-таки представлено частное собрание, хоть и называемое «Музеем фотографических коллекций». Поэтому приготовьтесь, что Родченко будет показан предельно скупо, некоторых знаковых имен будет не хватать, в распределении снимков по залам будет лишь отдаленно угадываться структурный замысел, а закончится все фотографиями художников, не специализирующихся на данном виде изобразительного искусства, но решивших, что фотографировать им по силам.
Будет классический «Локомотив» Аркадия Шайхета, «Душ» Бориса Игнатовича, бритый затылок Родченко, снятого Анатолием Скурихиным за работой в парке Горького.
Будут постановочные советские будни Валентина Хухлаева и «Знамя Победы над Рейхстагом» Евгения Халдея. Не будет Анатолия Егорова – в 1930-50-х, Владимира Вяткина – в 1990-х и позже. Будет мало Игоря Мухина, но порядком Игоря Макаревича. Неожиданно появятся в ряду авторов Эрик Булатов, Иван Чуйков, Владимир Янкилевский, Андрей Вознесенский…
Последняя часть выставки, после всех поисков преемственности и Родченко, заявленного как основание конструкции, неожиданно встретит названием «Как вы относитесь к Хельмуту Ньютону?». После ретроспективы десятилетий советской школы отец современного гламура возникает как-то неожиданно, словно из параллельного фотографического мира. Но если отмотать пленку назад и присмотреться к 30-м годам советской светописи, то холодная и эстетская ньютоновская манера кажется не такой уж далекой и альтернативной. Советский гламур чуть более очеловеченный, но и здесь – стальные тела человеков-машин, красота механизмов, менее декадентское, но такое же неестественное позирование. А чем снимок Шайхета «Комсомолец за штурвалом бумагоделательной машины» уступает фотомоделям Ньютона на фоне громадных станков и цехов? И сексуальность так же подспудно присутствует и одновременно почти совсем убита в советской фотографии, как потом это делал Хельмут Ньютон.
Физкультурницы, обильно населяющие снимки 20-30-х – это лишь на малую долю тела молодых женщин, а по большей части – стальные руки-крылья и вместо сердца пламенный мотор.
Шайхет не отменяет Хельмута Ньютона, просто у советской фотографии есть традиции. Эти традиции и сейчас четко прослеживаются (не в смысле изобразительных канонов, а в смысле культурного багажа) в снимках лучших профессиональных репортажных фотографов. Если уж говорить про эстафету, то в действительности палочка передана не совсем тем, кто показан в конце выставки. Ведь старая добрая репортажная фотография в исполнении того же Мухина могла бы составить конкуренцию актуальным фотоэкзерсисам. Но в залах МДФ возникает ощущение, что современная фотография – это непрофессиональное занятие. Эстафетную палочку разобрали на щепки, и забег переходит в любительский разряд.