Цивилизация
Дмитрий Бертман не ходит в оперу уже много лет. Сходил пару дней назад на прогон «Мазепы» в Большом театре (самая громкая премьера сезона и все такое), все проклял и опять не будет ходить еще очень долго. Там невесело.
Кроме того, Дмитрий Бертман не ходит на русские мюзиклы, считая их пошлятиной, непрофессионализмом и жалкими поделками.
Бертман может себе позволить такие заявления. Он настоящий профессионал, истинный Карабас-Барабас, который, напомним, тоже был главным режиссером, хозяином труппы и рабовладельцем. Он точно знает, как понравиться публике, как собрать прессу – местами отрицательную, скандальную, но неизменно интригующую, как преподносить себя европейской, американской, китайской, левантийской публике.
Короче говоря, это человек, достойный всяческого восхищения, несмотря на то что от некоторых его работ несет шарлатанством и кажется порой, что король не вполне одет.
И в пошлятине Бертмана не обвинишь, хотя сексуальный подтекст, ощупывание металлических конструкций и задниц солисток, а также фаллические символы есть у него в каждом спектакле. И, уж конечно, Геликон-опера не балаган, главная цель которого – вызвать у публики хихиканье и компенсировать ограниченные художественные достоинства жестким темпом и гэгами, чтобы публика не успела задуматься о происходящем.
Зато Дмитрий Бертман любит Гершвина – только за это человеку можно многое простить. И теперь он в сущности без повода (восьмидесятилетний юбилей первого исполнения «Голубой рапсодии» не считается, ее в представлении нет) поставил «Гершвин-гала», представление в жанре ревю, набора номеров с пением и танцами, не связанных общим сюжетом, настоящая выставка достижений, со всей труппой театра (по крайней мере всеми, кто в Москве), с оркестром, с художниками Игорем Нежным и Татьяной Тулубьевой и хореографом Эдвальдом Смирновым.
Дмитрий Бертман, впрочем, оценивает это шоу как педагогическое. По его словам, чтобы актеры не закисали со слишком серьезными произведениями, им нужно развеселиться, развеяться и получить удовольствие.
Для этого им предлагается полуторачасовой набор не связанных между собой номеров с костюмами, песнями и плясками: несколько арий и ансамблей из оперы «Порги и Бесс», несколько песен из мюзиклов и уникальный, ранее не исполнявшийся в России и вообще почти не исполнявшийся номер «Водка» — о женщинах, которые любят этот коварный напиток.
Бертман давно еще хотел поставить «Порги и Бесс» целиком. Для его театра это было бы идеально – настоящая опера, и в то же время попса, мировой классик, автор популярных шоу. Ничего не вышло – театру пришло уведомление о штрафе почти на миллион долларов.
«Порги и Бесс» имеют право исполнять целиком только негритянские труппы.
Бертман был польщен – как пристально следят за его театром, если только сообщения о планах постановки достаточно для такого солидного штрафа, который Геликон-опера, разумеется, не заплатила. Пришлось, однако, от планов постановки отказаться и использовать только отрывки из оперы, что законом разрешено. Это привело к некоторым трудностям.
Например, чего стоит один только фокстрот. Заставить оперных певцов синхронно двигаться в такт вообще очень сложно, но у Смирнова это вполне получилось, чему он сам несколько удивился. Секрет, по его словам, прост: надо заставить их безо всякой хореографической и балетной подготовки хорошо делать то, что они могут, например отбивать барабанную дробь на филейных частях партнеров.
Или собственно пение. Гершвин написал одну настоящую оперу – «Порги и Бесс», с нормальной оперной драматургией – медленной и печальной, без канканов и фокстротов, а также множество мюзиклов. С оперой все понятно – торжественные позы, драматические страсти и прочий материал вполне доступны традиционным певцам.
Мюзикл надо петь быстро и пошло, зажигательно, чисто и весело, при этом танцуя, отбивая чечетку, хватая хористок за выступающие части тела и вообще ведя себя несколько неприлично.
У солистов Геликон-оперы это иногда получается, у одних лучше, чем у других. Органичнее всех смотрелась Алена Андреева, которую единственную одели в хоть сколько-нибудь откровенное платье и ассиметрично причесали в стиле тридцатых годов, которая лучше всех кривлялась, естественнее двигалась, была сексуальной и раскованной, и на фоне золотых колонн, радуги из лампочек и прочего не то Бродвея, не то Лас-Вегаса была вполне аутентична.
Как ни странно, получилось все в результате очень весело и динамично, ярко и красочно, успешно спето и отлично станцовано. Одно только портило «Гершвин-гала» – оркестр. Надоело уже об этом писать, но нет выхода: как им удается даже с хорошим дирижером Владимиром Понькиным делать это не вместе, фальшиво, неритмично, лениво, несобранно и равнодушно? Это ведь такая красивая музыка – легкая, пряная и умная, еврейская и негритянская одновременно. Они, наверное, специально репетируют, готовятся, чтобы позлее поиздеваться над публикой.
В городе нашем, тем не менее, живут мазохисты. На 30 и 31 января билетов уже нет.
Подвергнуть себя пытке весельем можно в Геликон-опере 30, 31 января и 1 февраля в 19.00.
