Цивилизация
В фойе на прилавке киоска – фуражка Бендера, шарф Бендера, средство для окрашивания волос в радикальный черный цвет «Титаник», большой бриллиант, ключ от квартиры, где деньги лежат, повязка одноглазого шахматиста и программка за 200 рублей. На сцене – башня Татлина чуть не в натуральную величину, «Черный квадрат» Малевича и Алексей Максимыч Горький. Бьют чечетку, танцуют аргентинское танго, поют жестокие романсы и комсомольскую лирическую. На рекламном плакате обещание, что будет сногсшибательно и умопомрачительно. В зале плачет ребенок.
Писатель Дмитрий Быков, выходя из зала, автору этих строк: «Если бы ставил я, было бы еще хуже». Может быть.
Настоящих Бендеров и Воробьяниновых пускают на порог по предъявлении паспорта с большой скидкой. Лед тронулся. Господам присяжным заседателям был представлен мюзикл «12 стульев». Командуют парадом продюсер Александр Цекало, известный тем, что из любой попсы делает большой проект, а из любого проекта большую попсу, и режиссер Тигран Кеосаян, известный тем, что снимает премилое кино для бедных о богатых, которое у критики также проходит по разряду попсы. Музыку написал Игорь Зубков, ничем никому не известный. Бюджет в 3 миллиона долларов потратят на мебель. Каждый день на сцене Московского дворца молодежи будут вживую пороть 12 стульев. За время существования мюзикла обещают уничтожить 12 тысяч единиц реквизита. Это значит, что спектакль пройдет минимум 1000 раз.
Мастер Гамбс был бы крайне недоволен.
У «12 стульев» — тяжелый бэкграунд, пафосные задачи и смутное будущее. После Юрского, Миронова и Гомиашвили трудно быть Бендером. После Швейцера, Захарова и Гайдая трудно адаптировать текст Ильфа и Петрова. К тому же «12 стульев» появились ровно через год после трагических событий на Дубровке и почти через год после того, как в том же зале потерпела фиаско «42-я улица». Волна, вынесшая мюзиклы в первые строчки театральных чартов, пошла на убыль. «12 стульев» — первый после «Норд-Оста» полностью отечественный мюзикл — позиционируется его создателями как некупленный брэнд, национальный продукт, наш до последней капли смеха.
Собственно, пафос в том и состоит, что заграница нам не поможет, что пора бить чечетку, а не степ, и крепить союз меча и орала в формате родной речи.
Роман Ильфа и Петрова можно узнать в «12 стульях» так же, как собственное отражение в комнате смеха. У них один сюжет и одни герои. Точка. Мадам Грицацуева исполняет садомазохистский романс, где страстно умоляет Бендера распять ее над пропастью. Бендер ведет дискуссию с Алексеем Максимычем Горьким о свободном волеизъявлении художника. Киса Воробьянинов, рыдая, поет арию о том, что слезами платит России за любовь. Все три арии – программные. В «12 стульях» два очень несчастных персонажа и один очень положительный. И все три друг друга любят. Положительный – это Бендер. Родись он в году эдак 1960-м, был бы олигархом. Или лидером партии. Или предводителем дворянства. Грех смеяться над такими людьми.
Собственно, смеяться никто и не предлагает.
Смех стынет в жилах, когда глядишь на то, как Бендер целует Кису на Красной площади после его безобразного дебоша в ресторане. А бить? Ногами? Больно?
Не успев начать сезон, это повальное объяснение в любви авторов героям и героев друг другу как-то вдруг сильно устало. Линии утеряны. Характеры размыты. Персонажи случайны. Реплики плоски. Впрочем, мюзиклы на цитаты не расходятся. Мюзиклы расходятся на хиты.
Хитов в «12 стульев» много. Их написали: по большей части Исаак Осипович Дунаевский, а также Блантер, Соловьев-Седой, Зацепин, Пахмутова, Визбор, далее – по списку. В принципе, ничего плохого кроме хорошего в этом нет. Зубков сделал из всех мыслимых и немыслимых песен советской эпохи добротную компиляцию, большую попсу, попурри, крепко сбитое и вполне профессионально, с хорошей долей драйва, спетое и станцованное массовкой. Ей – массовке – отдана здесь главная роль. Для нее – для массовки – написаны лучшие партии и поставлены лучшие номера. Наконец, именно массовке почему-то отдана честь и право шутить со зрителем и для зрителя, переведя ильфопетровский юмор из слова в жест и движение.
В сущности, мюзикл «12 стульев» — это роман без героя, но с большими народными гуляньями. Бендера как такового здесь нет.
Нет человека с медальным профилем, каучуковыми плечами и смертельным для мадам Грицацуевых всех мастей обаянием. Есть низковатый и толстоватый гражданин неопределенной наружности и небольшого размаха. Нет великого комбинатора – есть жуликоватый пройдоха. Нет остроумца, нет философа. И никакой он не потомок янычаров, а просто «твой суслик». На заседании малого Совнаркома, наверное, был бы незаменим, но ход конем вряд ли ему по плечу. Влюбиться в такого практически невозможно, а очень хочется, потому что товарищ Бендер в женских умах все-таки проходит по статье записных сексапилов. В этом смысле главный хит мюзикла «Бендер в тебе и во мне» при всей своей двусмысленности для прекрасной половины зала звучит совсем не заманчиво. А очень даже грустно.
