Цивилизация
Тяга кинорежиссера Александра Зельдовича к театру была очевидна, еще когда он снимал свой фильм «Москва». Кроме Дапкунайте, Друбич и Балуева, Зельдович позвал очень хороших и совершенно не известных кинозрителям театральных актеров. Из чего сразу стало ясно, что про театр этот кинематографист все понимает правильно. Теперь, когда Зельдович дебютировал в качестве театрального режиссера, вновь нельзя не оценить актерский кастинг. Для своего «Отелло» он выбрал самых интересных, не особенно раскрученных, но уже успевших сыграть заметные роли молодых артистов. Их всего четверо, поскольку режиссер переложил многолюдную и многоголосную пьесу Шекспира на четырех исполнителей. В этом, собственно, и состоит оригинальная режиссерская концепция Александра Зельдовича, которой вполне можно гордиться, поскольку прежде никто не доводил шекспировской пьесы до размеров любовного четырехугольника.
Отелло играет Григорий Сиятвинда — единственный русский актер, которому не надо гримироваться, чтобы сыграть мавра, Яго — Александр Ануров, Дездемону — Елена Морозова и Эмилию (жену Яго) Вера Воронкова. Главный в этом семейном квартете — Яго. Зельдович пристально вчитался в текст Шекспира и увидел, что все действие как бы ведется от лица этого персонажа и все трагические события срежиссированны лично им. Яго дергает за невидимые нити и доводит добродушного, веселого, влюбленного Отелло, каким тот сыгран Григорием Сиятвиндой, до бреда и безумства. А тот в свою очередь погружает в глубокую меланхолию и свою красавицу жену. Этому преображению и посвящены два часа сценического действия. В финале, перед тем как умереть от рук Отелло, Дездемона — эта прежде очаровательная и уверенная в себе кокетка, оказывается даже не в состоянии говорить громко и сколько-нибудь уверенно. Елена Морозова очень тонко передала тихую покорность любящей женщины и печаль, происходящую оттого, что ее любят не так как прежде. А Григорий Сиятвинда — человека, превратившегося в неврастеника-маньяка. Его герой убивает Дездемону совершенно по-звериному — сворачивает шею, как курочке.
Александр Зельдович тщательно прослеживает путь героев от безоблачного счастья к полному кошмару. И на уровне текста это ему удается. Спектакль получился совершенно повествовательным. Если заставить себя внимательнейшим образом вслушиваться в каждый диалог героев, дьявольская интрига Яго не оставит равнодушным ни одно зрительское ухо. Зельдович купировал Шекспира, грамотно склеив из его строк очень современную и совершенно семейную историю. «Отелло» зазвучал так, словно все события случились не на Кипре в неизвестные незапамятные времена, а вчера в какой-нибудь стильной гостиной в доме на Кутузовском проспекте.
Однако услышать и прочувствовать все нюансы зрителям помешал сам же режиссер. Крепко полюбив идею любовного четырехугольника, он поместил все действие в огромный параллелепипед, тяжело двигающийся по сцене. С этим параллелепипедом происходят серьезные метаморфозы. Он обтягивается белым полотном и делается экраном, на который проецируются плавающие в бассейне негры, мячи, медальоны, подпрыгивающие в такт прыжков чернокожего атлета, и дети в белых пачках. Он ездит из угла в угол и становится то спальней, то гостиной, и под конец могилой. Он отчаянно мешает слышать актеров и следить за их мимикой, он грубо нарушает ту атмосферу камерности, которую в каждом своем диалоге пытаются создать актеры. Видеопроекция тоже вызывает решительное недоумение. Поначалу кажется, что она демонстрирует то, чем занят Отелло, пока Яго на авансцене злорадствует на его счет. И тогда получается, что обремененный властью государственный муж, генерал и посол Венеции на Кипре только и делает, что скачет на велотренажерах, когда он в добром расположении духа, и качает торс, когда зол.
Потом картинка меняется, и в образе чернокожего малыша на экран выводится душа Отелло. Это уж совсем лишнее. Актерские возможности Григория Сиятвинды достаточно велики, чтобы подстраховывать их дополнительными и отвлекающими от развития интриги видеоподсказками. Остальные актеры тоже легко справились бы самостоятельно. Но Зельдович решил расцветить свой черно-белый и минималистский спектакль эффектным видеорядом и испортил этим весь свой оригинальный замысел. «Отелло» распадается на драматические фрагменты, которые в самый неподходящий момент вдруг прерываются громоздкой переменой декораций, как будто в доме Отелло и Дездемоны идет ремонт, создающий ощутимые неудобства для выяснения отношений.
В результате смотреть спектакль после первого получаса становится практически невозможно. Как бы трагически ни развивались взаимоотношения героев, все напряжение рассеивается движениями параллелепипеда и красочной проекцией. Так что когда Отелло бьется в отчаянии над телом Дездемоны, зрительный зал скучно позевывает. А зря. Актеры, загороженные экранными полотнами, играют блестяще. Парадокс, который в театральной практике можно в дальнейшем именовать «парадоксом Зельдовича».
Оценить красоту любовного параллелепипеда можно 8 февраля в центре им. Мейерхольда.
