Цивилизация
— Алексей Валентинович, насколько серьезное изменение в области борьбы с незаконным обращением наркотиков в России в действительности произошло?
— Усилено подразделение МВД, которое теперь будет заниматься, в дополнение к поимке организованных преступников внутри страны, вопросами отмывания денег, границей и таможней.
— Но его же собираются выделить в отдельный госкомитет.
— Я со скептицизмом отношусь к возможности сформировать из этого подразделения МВД отдельный госкомитет. Исполнительные функции, которые поручили им сейчас, и координирующие, которые собираются добавить впоследствии, — это настолько разные вещи, что объединять их в рамках одной структуры бессмысленно. Опыт работы подобных комитетов в субъектах федерации показал, что это просто чиновничьи структуры, не решающие ни одной из проблем незаконного оборота наркотиков.
Поэтому, когда я узнал о том, как именно организовано подразделение по борьбе с наркотиками, мне было очень приятно, что это совпало с моими идеями. Они должны заниматься своим конкретным делом – бороться с наркомафией как внутри страны, так и на границе, и за рубежом. Бить именно по наркодельцам. Потребителей оставить Минздраву, потому что это больные люди и их лечить надо, а не сажать. А потенциальных потребителей – Министерству образования и другим ведомствам, которые профессионально объяснят им вред наркотиков и предложат альтернативные развлечения.
— И все-таки планы по преобразованию службы в госкомитет существуют.
— Я не понимаю, зачем это нужно, кем он будет командовать? Чем в итоге будет заниматься это ведомство? Оно заберет подразделение МВД, занимающееся этой проблемой, и по линии МВД проблема будет провалена. Заберет подразделения Министерства образования, занимающиеся профилактикой и реабилитацией несовершеннолетних, значит, будет провалена и эта работа. Заберет к себе наркологическую службу, которая находится в неразрывном единстве с другими медицинскими службами, и к чему это приведет? Чем же в итоге будет заниматься это ведомство? Координировать? Так у нас уже есть координирующий орган — Межведомственная комиссия по противодействию незаконному обороту наркотиков.
К тому же выявляется еще одна интересная вещь. Наркомания и наркотики при таком подходе вырываются из контекста просто химической зависимости и наркологической патологии населения. Подавим мы наркотики — так вырастут алкоголизм и токсикомания, но ими, оказывается, уже никто не занимается. Придется создавать комитет по борьбе с пьянством, потом — по борьбе с токсикоманией. По-моему, это порочный путь. Это не путь использования резервов исполнительной власти, а путь многократного дублирования структур. Такой путь хорош в аэрокосмической промышленности, но не в государственном строительстве.
А то, что силовые ведомства нужно собрать в единый кулак, тем более под крышей столь уважаемых людей, как МВД, это совершенно, на мой взгляд, оптимальное решение проблемы.
— А 200 человек, которые войдут в состав этого подразделения, справятся со своей работой? Ведь в Соединенных Штатах над борьбой с незаконным оборотом наркотиков работают более 10 тысяч человек.
— Конечно, справятся. Ведь это верхушка структуры, которая будет привлекать оперативников как МВД, так и пограничников и таможенников. То есть исчезнет проблема координации работы между различными ведомствами, что всегда сопровождалось проволочками и подковерными играми. К тому же за структурой будет следить управление собственной безопасности МВД, которое, я надеюсь, не даст превратиться ей в организованную преступную группировку федерального масштаба. А с США я бы вообще не стал сравнивать нашу ситуацию. На столе у меня лежит документ, из которого следует, что за последние годы число наркозависимых людей в Америке резко возросло. Вот истинный результат деятельности этих 10 тысяч человек.
— Неужели в России ситуация с наркозависимостью лучше, чем в США?
— По имеющимся у меня данным, заболеваемость наркоманией в Российской Федерации в 2000 году существенно сократилась. Для несовершеннолетних, например, показатель заболеваемости в целом по федерации уменьшился где-то в полтора раза. Если принять во внимание, что развитие эпидемии и ее сокращение в различных регионах разные, то для отдельных территорий показатель сокращения заболевания еще более значителен. Это мы видим и по данным нашей медицинской статистики, и по данным, которые нам представляют правоохранительные органы.
Падает число правонарушений, совершенных в состоянии наркотической интоксикации, снижается число смертей от передозировки героином (эти данные нам из регионов оперативно сообщают токсикологические службы). По данным фармацевтических компаний, объемы закупок подобных препаратов населением существенно сократились.
Правда, раздаются голоса, которые говорят, что это происходит в связи с тем, что просто сокращается количество обращений в наркологические клиники и что наркоманы за год выработали какие-то приемы и стереотипы поведения, которые позволяют им избежать передозировки и купировать абстинентный синдром. Эти доводы надо отринуть как абсурдные, потому что если за десять лет стереотип поведения наркоманов не изменился, то почему же он должен измениться за год? Дополню, что те доводы, что якобы появился героин light, тоже абсолютно абсурдны. Это не подтверждается данными криминалистических лабораторий, которые изымают образцы героина, да и вообще создание подобного вещества очень сложно представить с точки зрения биологии и фармацевтической химии.
Косвенным, но очень важным фактом, приведшим к снижению заболеваемости, явилась эпидемия СПИД в среде наркоманов, которая существенным образом напугала потребителей наркотиков. Отношение к потреблению наркотиков в связи со СПИДом начало меняться в 2000 году, когда эпидемия достигла своего трагического размаха. Кроме того, наконец начали работать соответствующие статьи УК. Применение правовой практики также испугало как потребителей, так и потенциальных потребителей.
— Но в МВД утверждают, что число наркоманов растет. Разве это не так?
— Так. Но, как правильно заметил недавно профессор Университета МВД России Борис Федорович Калачев, если мы посмотрим на США, то данные экспертов, проводящих там регулярные исследования, показывают, что не меньше 70 миллионов американцев хотя бы раз в жизни пробовали препараты из конопли. По прикидочным исследованиям МВД, в России этот контингент составляет примерно 21-22 миллиона человек. Население в США в два раза больше, чем в России. Следовательно, разделив пополам 70 миллионов, мы получаем порядка 30 миллионов потребителей конопли в нашей стране. Следовательно, где-то 10-15 миллионов человек к этому занятию еще не приобщилось, есть, так сказать, резерв. Однако количество именно больных, а не пробовавших наркотики, объективно сократилось.
— И что, с введением в действие новой структуры проблема наркотиков исчезнет совсем? Или будут нужны ещё какие-то меры? Например, изменение законов: ужесточение наказания, введение принудительного лечения.
— Законодательство наше — тема больная. Мне кажется, у нас существует определенная тенденция доведения ситуации до абсурда. Когда уже ясны алгоритмы и правовые нормы, способные без существенных затрат облегчить проблему, эти нормы по ряду причин не удается внедрить в практику законодательства. Например, изменения 29-й статьи закона «О психиатрической помощи, гарантиях прав граждан на ее оказание». Понятно, что нигде в мире наркологические больные добровольно за наркологической помощью не обращаются. У нас обращается один человек из семи страдающих алкоголизмом или наркоманией. В Америке, например, этот показатель не выше.
С другой стороны, в судебной практике по имущественным искам лица, страдающие третьей стадией алкоголизма или наркомании, признаются недееспособными. И их завещания, их отписанные кому-то квартиры суд с большой радостью опротестовывает, поскольку вроде бы это лицо не отдает отчета в своих действиях. Однако применить принудительные меры лечения к этому лицу врачи почему-то не имеют права. Такой возможности законодатели нас лишают. Хотя вопрос решается очень просто: требуется минимальное изменение в 29-й статье. Статья писалась очень квалифицированными учеными, она полностью удовлетворяет потребности практикующей психиатрии, но совершенно игнорирует потребности наркологии.
Дело в том, что основана она на парадигме вменяемости-невменяемости, а все наркологические заболевания основаны на категории вменяемости. Ну как, действительно, мы можем представить алкогольное или наркотическое состояние как состояние невменяемости? Это же нанесет колоссальный урон всему уголовному судопроизводству в стране. Это угроза разрушения гражданского общества! Ведь любое преступление можно будет маскировать состоянием невменяемости. Так вот, нам требуется только маленькое изменение. Но почему-то вместо этого был разработан огромный закон, который не меняет положения вещей. Он, конечно, имеет определенные положительные стороны, но кардинально решить проблему он нам не позволяет.
Далее — лечение, соединенное с исполнением наказания. 99-я и 101-я статьи УК РФ «Принудительные меры медицинского характера». Почему-то в этой статье для условно осужденных судом могут быть предписаны принудительные меры медицинского характера, ограничивающиеся амбулаторным лечением у врача-психиатра. Но ведь любому мало-мальски сведущему в проблеме наркологу или психологу, педагогу, работнику милиции ясно, что лечение наркомании в ее тяжелых формах, приведших к совершению преступления, требует стационара. Такое маленькое лукавство — и статья не работает. Правда, она позволяет отдельным законодателям говорить: «Что вы хотите, уважаемые врачи, у нас существует принудительное лечение!» Нет, принудительного лечения не существует. Существующая статья малоприменима в существующих у нас реалиях.
Много лет МВД и мы пытались провести уголовную ответственность за пропаганду наркотиков. И что? Только статья в Административном кодексе. Но для общества негативные последствия пропаганды наркотиков очевидны. И рассматривать это надо в уголовном праве, мне кажется. Почему же это деяние не подпадает под уголовное преследование? Тоже вопрос. Почему, зачем и кому это выгодно? Что же касается статьи из Административного кодекса, то, боюсь, ее постигнет та же участь, что и уголовную статью о наказании за порнографию. Многочисленные экспертные советы и разграничения по поводу того, что есть жесткая эротика, а что — легкая порнография, найдут свой аналог в обсуждении того, что считать умеренным обсуждением легализации, а что — пропагандой наркотиков. В результате, и мы это уже видим, данная статья Административного кодекса станет абсолютно мертвой и недееспособной. С ее помощью невозможно будет бороться с пропагандой наркотиков.
