Цивилизация
Как сообщил «Газете.Ru» аналитик Moscow Narodny Bank Дмитрий Федоткин, индекс промышленного развития в России по заказу банка ежемесячно считает английская независимая исследовательская компания NTC Research. Такие же индексы рассчитываются для сектора услуг и роста ВВП, причем NTC Research выполняет исследования не только для России, но и для стран Евросоюза и Японии.
Индекс выводится по результатам опроса, в котором участвуют 300 предприятий российского промышленного сектора. В целом он обозначает уровень активности в секторе. Если он превышает 50 пунктов, то идет ее рост, если опускается ниже, то спад.
«Индекс не включает в себя нефтяной сектор, лишь промышленное производство. Его особая ценность в том, что он строится без использования официальной статистики», — пояснил Федоткин.
В ноябре этот индекс снизился с учетом сезонных колебаний до 49,8 пункта — с 51,5 в октябре. Хуже того: индекс падает уже пять месяцев подряд, указывая на замедление экономического роста в стране.
Аналитики Moscow Narodny Bank не склонны пессимистично оценивать полученные результаты. «Говорить о существенном сокращении промышленного производства и остановке экономического роста в России пока рано», — полагает Федоткин.
С ним согласен и президент управляющей компании «Тройка Диалог» Павел Теплухин: «О стагнации говорить нельзя. Просто в ноябре не регистрируется прирост промышленного производства. Но надо учесть, что аккуратно замерить рост промышленного производства за один месяц не может никто – ни Росстат, ни английские аналитики. Все измерения имеют смысл как минимум в годовом интервале. Есть и сезонные колебания – в поставках, в оплате, в отражении в отчетности. Есть миллион факторов, которые надо либо аккуратно учитывать, либо расслабиться и ждать, когда кончится год.
Индексы – это всегда немного опережающие данные по нескольким крупным предприятиям типа Магнитки.
А по итогам года делается полный пересчет по многим предприятиям и многим выборкам, и цифры редко совпадают. Ну а самые достоверные сведения можно получить лишь по прошествии трех лет».
«Сентябрьский спад на уровне 1–4% по всем отраслям промышленности – характерное явление нашей экономики. Делать вывод о замедлении роста промышленного производства на этом основании нельзя. К тому же осенью возрос спрос на кредиты со стороны промышленных предприятий. Если в феврале он был равен 1%, то в сентябре – 4%. Кредиты берутся под инвестиции, так что если спрос на деньги есть, то будет и рост», — полагает директор департамента стратегического анализа ФБК (организация включена Минюстом в список иноагентов) Игорь Николаев.
Тем не менее замедление экономического роста зафиксировано и Росстатом. В январе--августе рост нашей экономики составил 6,8%, январе--сентябре — 6,5%, а в январе--октябре – 6,2%. То есть рост продолжается, но медленнее.
«Объективных причин для замедления экономического роста во втором полугодии не наблюдалось.
Цены на нефть по-прежнему оставались высокими. Счет текущих операций в этом году составит примерно 9% ВВП, а это финансовый ресурс, который мог бы пойти на рост. Нынешнее замедление темпов экономического роста – результат экономической политики правительства», — говорит проректор Высшей школы экономики Евгений Гавриленков.
Павел Теплухин поясняет, почему нынешний кабинет министров не смог воспользоваться высокими ценами на нефть: «Золотой дождь, который льется на страну, многих расхолаживает.
При таких ценах нет нужды, например, заниматься реформированием естественных монополий или пенсионной реформой. Ни к чему проводить реформу банковского сектора. Иными словами, нет нужды повышать эффективность экономики.
Денег и без того много, так зачем напрягаться? В этом отношении полезно сравнить Россию с Украиной. После распада СССР мы стартовали примерно с одного уровня экономического развития. Но экономика Украины в прошлом году выросла на 14%, примерно столько же будет и в нынешнем. И это все благодаря тому, что никакой нефти у них нет. Им пришлось заняться стимулированием промышленного экспорта и другими важными для экономики реформами».
Не получается у российского правительства бороться с прямым следствием высоких цен на нефть – инфляцией, которая также замедляет рост российской экономики. Экспортная выручка, оседая в золотовалютных резервах ЦБ, увеличивает денежную массу в обращении. Если же напечатанные рубли не встречают адекватного предложения товаров и услуг, то цены на товары и услуги начинают расти, то есть раскручивается инфляция, что мы и видим.
Мешает и «дело ЮКОСа», которое многие аналитики иначе как переделом собственности не называют. «Возросла неопределенность модели дальнейшего развития экономики. Это мешает принятию долгосрочных инвестиционных планов», — делает вывод Евгений Гавриленков.
А руководитель департамента корпоративных финансов Института финансовых исследований Олег Ордин полагает, что если правительство не примется за структурные изменения, то мы обречены на стагнацию: «По сравнению с советскими временами структура нашей экономики мало поменялась. Наблюдавшийся в последние годы экономический рост был вызван импортзамещением и девальвацией рубля в 1998 году, а также ростом цен на нефть.
Но потенциал роста уже исчерпан, а структурных преобразований не видно. Впереди — стагнация».
«Экономический рост в этом году будет, хотя и меньший, чем хотелось бы – до 7% не дотянем. Но не так все плохо. Мы растем быстрее, чем страны Европы и США. Другое дело, что Россию надо сравнивать не с ними, а с Украиной и Казахстаном», — полагает Павел Теплухин.
