Европа для даунов

г) Германия;

Процесс созидания рано или поздно превращает русского человека в идиота. Того, ради чего живет он, о чем мечтает и скорбит, чаще всего не существует на свете. Казалось бы, для понимания современного мира и нужны-то три простых русских слова, три богатыря. Деньги, секс, власть — вот тайная, недавно открытая формула бытия, основа его обольстительного коварства. Как часто повторяемы и любимы теперь в России эти волшебные слова! Как о многом сообщают нам деньги, как многому учит власть, как многое объясняет секс! Всего три слова делают нас и умнее, и увереннее в себе. Из них мы строим себе свое очередное светлое будущее. Но иногда можно двинуться рассудком при мысли, что как раз власти, денег и секса в России никогда не было и не будет, ибо именно они наиболее противны природе русского человека. Жизнь в мире, которого нет, познание того, чего не бывает, — разве не для даунов придуманы прелести прогресса? «Хлеб — всему голова» — на днях прочитал я в Москве на коммерческом продуктовом киоске. Имелась приписка: «Общество с ограниченной ответственностью «Преодоление-2».

Давно известно: наилучший для русского человека способ отвлечься от тягот познания мира — это поездка в Европу.

Старая добрая цивилизация так бесконечно примитивна, так безобразно хороша, так глупа и непостижима, что, кажется, существует специально для даунов. Мольто бене, гутен таг и се ля ви вместо секса, денег и власти. Нет, нет, что ни говорите, а только умственная отсталость способна по-настоящему развлечь нашего человека, составить осмысленный план его действий.

Так что и это повествование будет вестись мною от имени даунов, за 17 дней проехавших на машине семь европейских стран, посетивших там три моря, 36 городов, 25 гостиниц, 40 магазинов, 115 ресторанов и один океанариум.

Для этого даунами были предприняты всего несколько усилий, вполне невразумительных и диких, а именно: шенгенские визы из соображений простоты процедуры получены были в посольстве Франции, а билеты на аэроплан из-за дешевизны куплены до Германии. Там же забронировали и машину, но, куда именно ехать, решили выдумать на месте.

Хорошо, что Господь лишает чад своих разума исключительно из любви и сострадания к ним. Немецкий офицер на границе был поначалу ошарашен известием, что въездную визу выдала даунам не его страна. Видно, и со старушкой Европой строительство нового, светлого будущего творит теперь злые шутки.

Немец вызвал подмогу, сделал из своего лица некоторое подобие Рейхстага, попросил показать ваучер на машину и деньги.

Деньги у даунов, понятно, лежали в полиэтиленовом пакете толстым свертком и, как это водится в России, 500-евровыми купюрами наружу. Был уже вечер душного утомительного дня, Рейхстаг окутался дымкой, офицер протяжно вздохнул и с ненавистью ударил даунам в паспорта черным прямоугольником печати. С умственно отсталых какой же спрос?

На получение машины — серебристого, похожего на автолавку, дизельного «Фольксвагена» «Транспортер» — у даунов ушло не более получаса, и три поворота дороги выплюнули полоумных скитальцев на роскошный автобан № 3, пересекающий всю Германию с юго-востока, от лоснящихся снегом австрийских Альп, до северо-запада, где начинаются уже затхлые низины Нидерландов. Скорость на спидометре установилась в районе 120 километров в час, и теплый ветерок насвистывал в приоткрытое окошко песенку о том, что едут-едут дауны по неметчине куда глаза их глядят, совершая, возможно, один из самых безумных поступков в своей жизни.

Признаться, и раньше дауны слышали рассказы о прелестях немецких автобанов. Широкие гладкие бесплатные шоссе, по которым можно носиться с любой возможной скоростью, расчерчивают Германию, похожую на узкую ладонь без пальцев, на линии судьбы. В соответствии с правилами дорожной хиромантии, всякий съезд с автобана здесь посчитан и имеет номер.
Всякий немец знает свой заветный номер — когда, куда и на каком году жизни его дорога сделает нужный поворот.

Быть может, маневры №№ 1–16 делаются здесь под присмотром родителей, с 16-го по 40-й — самостоятельно, на свой страх и риск. После поворота № 40 начинаются зрелость и тяга к более мелким трассам местного значения. После поворота № 60 автобаны теряются в туманных горах, в закатах и шелесте лесов, пока не вынырнут где-нибудь потом, сменив направление и снова начавшись с поворота номер 1, 2 и 3.

Что и говорить, прекрасны и свободны немецкие автобаны для тех, кто знает, зачем появился на свет, чего добивается от жизни. И плен они для тех, кто приехал сюда просто так, безо всякого умысла.

Даунов автобаны никуда не приведут.

Печальна участь человека, попавшего в Германию от нечего делать. Жалок раб Божий, когда ему не надо покупать здесь текстиль, отопительные котлы и вентиляционные системы, когда не ждет его совещание последователей еловой шишки, слет противников магнитной индукции, семинар поставщиков ступиц. Даже солнце не встает в Германии просто так, чтобы осветить эту некрасивую, сытную, лишенную каких бы то ни было достопримечательностей местность. В соответствии с календарным планом светило выходит на работу в отведенные для него часы, согревает птиц, твердо стоящих на ногах для пения приятных слуху песен, создает благоприятный погодный режим для плодов сельскохозяйственного труда и полезных ископаемых, радует глаз работника искусств, а затем своевременно уступает место луне, кружке пива и негромкому стону «дас ист фантастиш» перед отходом населения ко сну. Места в гостиницах расписаны вперед на многие годы, тротуары гонят случайные автомобили прочь отсутствием места для стоянки, прекрасный певучий местный язык, что на нем ни скажи, даже «я люблю тебя — ихь либе дихь», переводится на русский язык одинаково — «повернитесь лицом к стене и предъявите документы». Здравствуй, Германия, наш давний лютый друг! Как не любить тебя, как не ненавидеть?

Дорога, только дорога, путь во тьме, вдали от городов, которым ты не нужен, от людей, которым ты чужд, может многое рассказать нам друг о друге. Дорога — философия движения, написанная асфальтом на земле. Дорога — суть усилия нации. Дорога, которой так старательно много в Германии и так специально нет в России, только она способна помирить русского и немца, и только она проходит между ними черной, непреодолимой чертой. Дорога, дорога ведет всех даунов прямо на автозаправочную станцию.

Возможно, и вам приходилось лежать в санатории почечников в Пятигорске или давать отдых печени и глазу на курортах черноморского побережья Кавказа.

Котлетка с картофельным пюре, стакан сметаны, прохладный душ, компот с сухофруктами были тогда знаком уважения к прожитым вами годам, свидетельством благополучия страны, гимном конституционному праву тела гражданина содержаться в покое, аккуратности и довольстве. Примерно так же, как санатории, но немного аккуратнее выглядят немецкие автозаправочные станции с сосисками, кислой капустой и холодным пивом, кружку которого можно, не опасаясь полиции и врачей, выпить перед следующим отрезком жизненного пути.

Имеется чистый туалет с интеллектуальными, сомомоющимися унитазами, посещение которого стоит 50 евроцентов. Из турникета на входе в уборную вылезает небольшой, красивый туалетный ваучер с подробной инструкцией на нескольких языках. «Не выбрасывайте ваучер!» — сообщает ваучер. Рассчитываясь на заправке, предъявите меня людям, и 50 евроцентов, потраченных на естественную нужду, будут вычтены из вашего счета.

«Хлеб — всему голова. !Преодоление-2», — думал вычитать я в конце. Ан нет. «Ваучер действителен в течение года», — гласила мелкая надпись.

Ах, если бы все санатории России возможно было превратить в автозаправочные станции на обочине ровных дорог! Не больными, а выздоравливающими мы были бы тогда. На повороте № 32 мы свернули бы с шоссе № 3 в Бонн, чтобы припарковать свою «БМВ» у тихого частного домика в зарослях чего-нибудь пахучего и постриженного. В качестве развлечения ездили бы в Кельн, чтобы неметь от гордости, глядя на самый чудовищный, но зато уж и самый большой в мире католический собор. Детей водили б в местный музей шоколада, где из железного дерева с золотыми листьями льется нежный молочный какао-нектар, и в него можно окунать специально приготовленные вафельки. Лечиться ездили б в Ахен, вальсируя от столика с пивом к бювету с минеральной водой. А уж потом, когда силы совсем стали бы оставлять нас, благодарные потомки отвезли б нас в долину реки Аа в Северной Рейн-Вестфалии, посадили в красный каяк и навсегда отправили по течению вниз, к вечному блаженству.

И, проплывая мимо сказочных домиков, похожих на декорации к спектаклю про серого козлика, мы на прощание с человечеством пили бы холодное белое сухое рейнское вино. Допустим, рислинг, который так щекочет язык.

«Ихь требе!» — шептали бы наши счастливые губы. Я умираю! Что в переводе на русский звучит примерно так: «Повернитесь лицом к стене и предъявите документы».

Нет, не нужна русскому человеку хорошая дорога. Она опасна тем, что способна предсказывать судьбу. Путь лишен для нас смысла, если на нем помечены все повороты. Во мраке, в ночи проложено наше шоссе. Дауны едут на север.

Продолжение следует