Цивилизация
«Вижусь с семьей очень редко, пересеклись на 15 минут в аэропорте в Москве»
— Ты впервые за долгое время приехала на соревнования в Россию на этап Гран-при в Сочи. Какие у тебя остались впечатления?
— Сначала я долго привыкала к тому, что все разговаривают по-русски (смеется). Я ведь очень редко слышу родной язык. А тут я не должна была стараться, чтобы понять, переводить что-то в голове. Также запомнилась невероятная поддержка: в России было больше зрителей, чем на всех остальных соревнованиях.
Когда я разминалась перед произвольной программой, то даже старалась реже проезжать с левой стороны, потому что там женщины постоянно кричали: «Катя, давай! Катя, ты сможешь!» (смеется). Я заезжаю на второй круг: «Мы за тебя болеем!»
Конечно, мне было очень приятно. Но перед произвольной я очень волновалась, потому что мне хотелось подняться выше, хорошо откатать, и я пыталась сфокусироваться, а от криков мне становилось забавно. Поэтому я сказала себе: «Все, Катя, соберись. Не надо отвлекаться на то, что происходит вокруг».
Также там были маленькие плакаты в мою честь, игрушки — все это очень приятно. Могу сказать, что была настоящая домашняя атмосфера.
— Ты долгое время жила в Канаде, в Польше, а теперь тренируешься в Италии. Соскучилась по России?
— Соскучилась, и, если честно, мне было грустно, что этап Гран-при прошел в Сочи, а не в Москве.
Хотелось побольше времени провести с семьей, но в итоге я пообщалась с ними минут 15 во время пересадки в Москве.
У меня было чуть больше часа между первым и вторым самолетом, и этого хватало только, чтобы от одного гейта довести до другого. Но было очень приятно, что вся семья все равно приехала, чтобы увидеть меня. Так приятно слышать родной язык, видеть близких людей.
— Как часто видишься с семьей сейчас?
— Очень редко — раз в год или даже реже. Раньше я приезжала на Новый год и в отпуск по окончании сезона. А теперь из-за ковида выходит, что то в одной стране карантин, то в другой. Поэтому, к сожалению, и на Новый год не получится приехать.
«Год была без наставника. Все в шоке, что я сохранила прыжки и сама выставляла себя на турнирах»
— Сейчас большую часть времени ты проводишь в Италии. Как возникла идея поработать с итальянским тренером Лоренцо Магри?
— Я искала грамотного тренера, поскольку весь прошлый сезон была без наставника. Понимала, что продолжать так нельзя, но мне очень хотелось когда-то вернуться к Брайану (Орсеру — известному канадскому специалисту. — «Газета.Ru»).
У нас был очень хороший контакт, мы друг друга отлично чувствовали как тренер и ученик. Мне было очень грустно (из-за карантина Куракова не смогла въехать в Канаду для тренировок с Орсером. — «Газета.Ru») и до последнего я оставалась без тренера, потому что жила надеждой вернуться и продолжить тренировки с Брайаном.
Но в конце сезона-2020/21 стало понятно, что надо что-то менять. Надо добывать путевку на Олимпийские игры.
А с Лоренцо у меня два раза в прошлом году были сборы на две недели, и после этих тренировок в Италии я узнала его получше. Это очень хороший человек, очень понимающий, профессионал своего дела. И когда у нас была встреча с Федерацией фигурного катания Польши, на которой обсуждалась моя судьба, было принято решение, что я перейду в группу Лоренцо. Возможностей тренироваться в Канаде, к сожалению, нет, и когда они появятся, неизвестно.
— А весь прошлый год ты занималась с Брайаном онлайн или полностью самостоятельно?
— Я занималась онлайн в начале сезона, но потом поняла, что это не имеет никакого смысла, и с сентября начала сама. Во время тренировок онлайн было много трудностей. Что-то затормозило, я не влезла в кадр, не загрузилось, Wi-Fi плохо работал…
Интернет работает гораздо хуже, когда такое большое расстояние, как между Европой и Канадой. И вообще онлайн я не могу заниматься, потому что не чувствую тренера.
Наставник тоже не чувствует меня и не понимает полностью, что происходит. Ты вдалеке где-то прыгаешь — и что он может по камере увидеть? Для меня онлайн-занятия — последнее, что может быть. Но, естественно, Брайан тоже до последнего старался и всячески помогал мне замечаниями.
— Каково мотивировать саму себя на тренировки?
— Тяжело, очень тяжело. До сих многие люди в шоке — даже Лоренцо! — что я сохранила прыжки, ездила на соревнования и сама себя выставляла. Естественно, были ошибки, но я справлялась.
Наверное, это как раз то, за что я больше всего благодарна России — за мой характер и за тренеров, которые привили мне эту мотивацию: что бы ни случилось, я хожу, тренируюсь, разминаюсь и делаю все, что в моих силах.
Самый тяжелый стресс — это катать полностью программу. Когда ты знаешь, что тренер стоит за бортом и смотрит, есть какая-то мотивация и поддержка. А когда ты один на льду, то сложно заставить себя докатать до конца. Нет никого, кто сказал бы хоть доброе слово.
Еще одна трудность была в том, что никто не мог поправить мои ошибки. Я сама снимала себя на видео, и нужно было все время подъезжать к борту, смотреть. Но все, что могла, я делала.
— Не было ли мысли вернуться в Москву тренироваться? Кажется, для тебя это был бы наиболее простой вариант.
— Не знаю, наверное, когда я думала о тренере, то больше это было связано с Европой. Либо Брайан в Канаде, либо Европа.
«В Сочи еле доживала до конца проката, мне помогали дойти до номера в отеле»
— Сейчас, получается, ты постоянно живешь в Италии. Что впечатляет в этой стране?
— У меня родители обожают Италию, и когда я была маленькая, в отпуск мы всегда ездили сюда. Так что с Италией я хорошо знакома. Мне нравится здесь климат, и то, что мне очень близко до катка, — 15 минут ножками.
Иногда бывает грустно, потому что я нахожусь в Италии без семьи, а мои друзья либо в Польше, либо в России. В Италии у меня практически нет друзей. В этом плане морально тяжело.
Но, на мое счастье, меня очень поддерживают тренеры — особенно Лоренцо. Очень много разговариваем с ним — и не только о том, что происходит на тренировках. Это мне очень помогает, и я безумно благодарна, что он действительно переживает за мое состояние и хочет, чтобы у меня все было хорошо — как физически, так и морально.
— Ты посвятила Лоренцо целый пост в Instagram после Гран-при Сочи, а он написал в комментариях, что очень гордится тем, какой путь вы проходите. Это выглядело немного необычно, потому что в России тренеры, кажется, строже относятся к подопечным, особенно если на турнире не все получилось.
— Да, у нас с Лоренцо тогда был разговор, на котором я сказала, что мне хочется показывать больше и я знаю, что могу больше. Призналась, что, когда совершаю ошибки, то испытываю ощущение какого-то стыда и грусти перед тренером, потому что знаю, сколько он для меня сделал, что он везде со мной ездил…
Получилось так, что у меня было подряд очень много выступлений.
Честно скажу, в Сочи я еле доживала до конца проката, и мне помогали дойти до номера в отеле после произвольной программы. Не знаю, было ли еще когда-либо у меня такое бессилие.
Сначала я выступила на Кубке Варшавы, а через два дня надо было показать два целиковых проката на праздновании 100 лет Федерации фигурного катания Польши. И потом через два дня — этап Гран-при в Сочи. Получилось три события за одну неделю.
Это было очень тяжело, и Лоренцо сказал, что все понимает. Меня потрясает, насколько это мудрый человек. Работа с ним меня очень сильно учит и воспитывает. Он сказал одну фразу, которая мне всегда помогает, — я ее даже записала, так меня зацепило: «Успех — это просто приятный момент. Это не прогресс, он ничего дает. А ошибка — это прогресс, потому что, когда ты ошибаешься, ты получаешь опыт».
Если задуматься, ведь опыт — это и есть прогресс. Ты делаешь выводы, приходит понимание, что сделал правильно, а что нет. Поэтому, когда ошибаемся, мы все равно делаем маленький шаг вперед.
Я Лоренцо всегда говорю: «Уверена, это не первая твоя жизнь». Я верю в перерождение, что души возвращаются. Лоренцо 42 года, но, если бы он сказал, что ему на самом деле 97, я бы поверила. Не может человек в 42 года говорить такие вещи, как он.
Но при этом, когда мы идем гулять, Лоренцо словно тинейджер — ведет себя настолько просто, может меня понять, поддержать, дать совет, как сделать Storis или снять TikTok. И я думаю: как вы можете быть таким молодым и таким мудрым человеком?
— А если говорить о тренировочном процессе, какая разница есть между Лоренцо Магри и Брайаном Орсером?
— Работа в Италии мне напоминает российскую систему тренировок. В Канаде все совершенно по-другому.
Там ты каждый день проводишь по 15-30 минут с тренером. Их много разных — за день может быть шесть специалистов. Допустим, у тебя есть 30 минут, и ты должен успеть за это время с тренером поработать, потому что потом у тебя другой тренер и другая тренировка. И в эти 30 минут специалист работает только с тобой.
В Италии же ты работаешь в группе вместе с другими фигуристами. Например, есть три тренировки в день, и вы все время работаете вместе. Нет такого, что у тебя есть только 15 минут с этим тренером, делай, сколько успеешь, прыжков и прокатов, а дальше иди к другому.
В олимпийском сезоне мне такой формат, как в Италии, наверное, комфортнее. Например, все катают короткую и произвольную программу, и, хочешь не хочешь, ты смотришь, как другие это делают, и это тебя мотивирует.
— То есть заниматься в группе психологически проще?
— Мне так удобнее, да.
«В Лас-Вегасе меня узнавали в лицо и просили автограф!»
— В этом сезоне ты выступила на двух этапах Гран-при — первый был в Лас-Вегасе. Что тебе запомнилось с того этапа?
— Когда я приехала в Лас-Вегас, первая мысль была: «Я горжусь собой». Маленькая Катя каталась-каталась — и докаталась, прилетела в Лас-Вегас на соревнования. Это осознание сохранялось у меня на протяжении всего турнира и очень помогало выступать.
Юниорский Гран-при и взрослый — это две большие разницы. Раньше я думала: «Юниорская серия — о, это классно». Но потом поняла, что это просто маленькое соревнование – прикольненько. А вот взрослая серия — это класс.
Настолько было приятно, когда ты выходишь из этого черного коридора и зрители кричат! Потом просили автографы, фото, я шла гулять — и меня узнавали. Не моя страна, не мой город, но узнают в лицо! Пошла в Старбакс – мне говорят: «Здравствуйте, желаем вам удачи».
— Вау.
— Да! И это «вау» у меня было на протяжении всего времени в Лас-Вегасе, я была так счастлива! Так здорово, когда столько людей поддерживает, и думаешь: «Надо откатать хорошо, чтобы их как-то отблагодарить, дать им свою позитивную энергию в ответ».
«Ришо может накричать, сказать пару ласковых, но это того стоит»
— Давай поговорим про твои олимпийские постановки. Чему посвящена короткая программа под Steppe (Rene Aubry)?
— Короткая у меня называется «I Am Who I Am», «Я такая, какая есть». Лоренцо спрашивает: «Мы поняли, что ты — это ты. Но что ты можешь сказать еще?» Я в ответ: «Ну, я — это Катя». Он: «Очень приятно!» (смеется).
И как раз перед Сочи мы начали ее обсуждать, чтобы доработать идею. В дорожке шагов я уже раскрывалась, а вот в начале была немножко потеряна.
Мы начали над этим больше работать, я почувствовала приятные изменения в плане катания, и вторая оценка в Сочи (за артистизм, скольжение, музыкальность. — «Газета.Ru») сразу поднялась на три балла.
Если же говорить о сюжете, то мы с Лоренцо договорились так: я — дикий зверек или птица, которая пытается выбраться. Как в зоопарке, люди на меня смотрят — а мне хочется свободы. В начале я только пытаюсь освободиться, а затем начинается быстрая волнующая музыка — и я вылетаю наконец из этого зоопарка, из клетки. И вот уже свобода — я лечу к своим мечтам и целям. Я уже могу быть собой и не притворяться кем-то. Я — это просто я.
— Да, в Сочи получилась впечатляющая дорожка шагов в финале: судьи поставили за нее максимальный, четвертый уровень. Если же говорить о твоей произвольной программе под музыку из фильма Чарли Чаплина «Огни рампы», то ты катаешь ее второй сезон.
— Да, произвольную мы оставили, потому что в прошлом году почти все соревнования отменились, и я так и не показала ее на международном уровне — только на местных турнирах в Польше. Эта программа мне нравится, я ее чувствую. Там есть такие милые моменты, когда я действительно могу показать себя. Я очень люблю давать эмоции, заигрывать с публикой и судьями — лицом и мимикой. И там есть эпизоды, когда я могу немножко поиграть со всеми (улыбается).
— А что изменилось в произвольной программе благодаря известному французскому хореографу Бенуа Ришо, с которым ты начала работу?
— В произвольной с прошлого года мы немного поменяли местами постановку элементов, и все стало гораздо удобнее. Также мы поменяли хореографическую дорожку — сейчас она выглядит лучше. Я чувствую, что все на своем месте.
— Каково тебе было работать с этим хореографом?
— Ришо — невероятно креативный человек, очень-очень талантливый. Но он может также накричать, сказать пару ласковых — и это не всегда бывает легко, но, конечно же, оно того стоит, потому что есть результат.
И видно, что он такой один. Весь его имидж, стиль, поведение… Он особенный.
— Если говорить о прыжках, то все давно знают, что у тебя есть сложный каскад тройной лутц + ойлер + тройной флип. А над чем еще ты работаешь? Раньше ты делала, например, тройной флип + тройной ритбергер.
— Да, хочется еще усложняться, делать тяжелые каскады во второй половине, взять сложные элементы. В прошлом году был трудный, непонятный сезон, не было тренера, и я не чувствовала, что улучшаюсь. Казалось, что я в лучшем случае смогу удержать свой прежний уровень. А в этом году все не так: я ощущаю все больше и больше сил, понимаю, что могу выступать лучше. Но у меня все-таки есть некоторые проблемы со спиной, и приходится сильно об этом заботиться. Главная цель — Олимпийские игры, и сейчас нельзя сильно рисковать.
«Рада, что попала на Олимпиаду. В женском одиночном никогда не знаешь, будешь ли кататься через четыре года»
— На турнире Nebelhorn Trophy ты как раз заработала для Польши путевку на Олимпиаду. Что это для тебя значило? Чувствуешь ли теперь дополнительную ответственность перед страной?
— Нет, если я что-то и чувствую, то это счастье (улыбается). За что я очень благодарна: все мои фанаты, федерация, тренеры, друзья — в общем все люди из Польши — не делали так, чтобы я почувствовала какую-то лишнюю ответственность. Они просто за меня очень обрадовались и продолжают радоваться и гордиться.
Так что я просто чувствую удовлетворение, что получилось это сделать. Сейчас надо продолжать каждый день работать на 100%, чтобы на Олимпиаде показать как можно более хорошие, чистые и сильные прокаты. Что для меня это значило? Что какая-то моя мечта осуществилась.
У меня, как и у всех спортсменов, была мечта попасть на Олимпиаду, потому что это особенный праздник — и проходит всего раз в четыре года. А в нашем виде спорта, особенно у девушек, четыре года — это много. Никогда не знаешь, что будет с твоим телом и будешь ли ты вообще кататься через четыре года.
Поэтому мне очень хотелось не оставлять это дело на следующие четыре года, а постараться попасть туда сейчас (смеется). И было большое счастье, что это удалось.
«Возможно, тренеры будут больше беречь фигуристок после поднятия возрастного ценза»
— От России несколько очень сильных девушек не попадет на Игры — квота всего три места, а ты знаешь, какая у нас огромная конкуренция в женском одиночном. На твой взгляд, не жалко ли, что так мало девушек может поехать на Игры от одной страны?
— Не знаю… Это ведь не мы придумали правила. Тяжело судить, поскольку не я этим занималась. Но безусловно то, что девочкам из России приходится сложно, и я очень-очень всех девочек уважаю за их внутреннюю силу. Выдерживать такой прессинг… Это непросто.
— Скоро могут быть внесены серьезные изменения в правила фигурного катания. На конгрессе Международного союза конькобежцев (ISU) в следующем году обсудят повышение возрастного ценза для перехода на взрослый уровень с 15 до 17 лет. На твой взгляд, как это может повлиять на развитие женского одиночного катания? Все-таки одиночницы выходят на пик раньше 17 лет.
— Да, у девочек пик наступает в 15 лет, может быть, в 16, а потом уже становится тяжелее. Но если поменяют правила — значит, поменяют.
Вообще мы говорили об этом с Лоренцо и пришли к выводу, что, возможно, тренеры будут менять подходы к обучению, чтобы больше беречь девочек до нужного возраста.
Может быть, с какой-то стороны это и правильно, потому что тело девушки и тело девочки — две большие разницы. Даже по себе могу сказать: с каждым годом ощущаешь разницу. Накатывать программу, изучать новые элементы и заставлять себя работать становится сложнее.
«Когда меня спрашивают, где мой дом, я не знаю. У меня нет дома»
— Давай поговорим по поводу жизни в Польше. В отпуск ты приезжаешь обычно туда? Как тебе жизнь в этой стране?
— Да, я приезжаю на каникулы в Польшу, уже влилась и чувствую, что своя здесь. Я знаю, что у меня есть здесь друзья, как и в России. Хотя говорят, что друзей в большом спорте нет, но я совершенно с этим не согласна.
Например, в России у меня есть два друга из фигурного катания — Соня Истомина и Гоша Куница. С Соней мы когда-то соперничали, но для меня это лучшая подруга: она всегда меня поддерживает, мы переписываемся почти каждый день. А с Гошей мы дружим уже больше десяти лет.
О друзьях в Польше расскажу историю, которая меня невероятно тронула. Когда мы поехали на Nebelhorn Trophy, чтобы добыть олимпийские путевки, со мной ехал мальчик Корнель Витковски. Я за него очень переживала, он тоже очень хотел пройти квалификацию. Мы с ним хорошие и близкие друзья.
Но, к сожалению, за день до соревнований Корнель получил травму и снялся. У него были слезы на глазах — это невероятно грустно и обидно, я знала, как усердно он готовился и тренировался.
Но, когда у меня получилось добыть олимпийскую квоту, у него были такие искренние эмоции и радость за меня! Меня потрясло, что не было ни зависти, ни досады, что это сделала я, а вот у него судьба распорядилась иначе. Человек всем сердцем за меня радовался, как и его брат Милош Витковски — ему тоже спасибо. Для меня это было очень ценно. Когда люди так искренне радуются за других — это дорогого стоит.
Плюс у меня молодой человек в Польше, и семья ко мне сюда приезжает. Так что я себя очень хорошо здесь чувствую, как дома.
Когда меня спрашивают, где мой дом, я не знаю. У меня нет дома. В России я почти не появляюсь. В Польше у меня нет своей квартиры — я снимаю. В Италии я вообще живу в отеле. У меня нет места, которое я могла бы оформить для себя.
Когда ты снимаешь квартиру, ты не можешь менять там что-то или делать ремонт — она должна стоять, как стоит. И немножечко грустно, что у меня пока нет своего места. Но когда-нибудь оно точно будет — когда я определюсь, где в итоге остановлюсь.
— Ты говорила в октябрьском интервью, что, наверное, останешься жить в Польше после окончания карьеры.
— На самом деле я не знаю. Когда я жила в Канаде, то была уверена, что останусь потом в России. Затем решила, что точно буду в Польше, потому что там очень хорошо. А теперь я не знаю — мне главное, чтобы рядом находились друзья, и была поддержка.
И в любом случае я хочу жить недалеко от России, чтобы, если что, я всегда могла приехать. А там — как жизнь повернется. Я боюсь что-то говорить, потому что вдруг через три месяца что-то поменяется и я вообще в другой стране буду. Мне уже страшно загадывать.
— Насколько жизнь в Польше отличается от жизни в России?
— Сложно сказать, я же не живу в Варшаве — я живу в Торуни, а это маленький город. С огромной Москвой, конечно, большая разница. Что мне в этом городе нравится — здесь есть спокойствие, и нет такого, что постоянно куда-то спешишь. Можно дойти ногами почти везде или взять самокат — сейчас это очень модно. Если надо за город, то берешь такси. Но здесь «ехать далеко» — это 15-20 минут. В Москве же «далеко» — это три часа добираться.
— В последнее время на границе Польши с Белоруссией собралось много мигрантов. Это как-то влияет на жизнь в стране?
— Я об этом слышала, но лично не видела и в эту ситуацию не погружалась. В моем городе абсолютно ничего не поменялось — и слава богу. Такое ощущение, что это происходит где-то в телевизоре, в интернете. Надеюсь, что все закончится хорошо.
«Ношу золотое кольцо на безымянном пальце, но я не замужем»
— Ты выкладывала классный пост про день рождения своего молодого человека Филиппа Бояновски. Как отметили? Привезла ему сувенир из России?
— Да, я привезла шоколадку «Аленка» и пастилу из Сочи (улыбается). Отметили замечательно, я подарила хороший подарок — знаете, сейчас стал очень модным массажер-пистолет. Я ему говорю: «Заказала тебе классный подарок из Америки, но еще не знаю, отдать или оставить себе» (смеется). Но, конечно, отдала в итоге. Мне очень хотелось его обрадовать.
Также на праздник приехала его семья, которую я просто обожаю. Вот еще почему мне нравится в Польше: сейчас у меня нет возможности видеться со своими родными, но они меня так по-семейному приняли и называют дочкой, что я чувствую, что нахожусь в семье, и это очень приятно. Уверена, что, когда Филипп поедет в Россию, моя семья тоже примет его как сына.
— По фотографиям кажется, что ты уже носишь обручальное кольцо.
— Нет! Нет-нет-нет (смеется). Официально: я не настолько занята, в паспорте нет штампа. У меня другая история. Дело в том, что я не могу носить кольца на левой руке – я их там почему-то чувствую, постоянно тереблю и могу даже случайно выкинуть. Бывало, что я теряла кольца и находила их под кроватью, под ковром…
А на правой руке безымянный палец — единственный, где кольцо мне никак не мешает. Должно же быть что-то красивенькое, правильно? (Улыбается). Только поэтому я и ношу золотое кольцо на безымянном пальце правой руки — так удобнее.
«Удивило решение друга уйти из группы Тутберидзе, но я поддержала его и думаю, что у него все получится»
— Давай теперь поговорим о дружбе. Ты уже упоминала, что дружишь с российским фигуристом Георгием Куницей. У вас вроде даже парные татуировки есть?
— Это были переводные. Настоящих у меня нет — я не готова и вообще не уверена, что мне захочется.
— Ты смотришь соревнования с его участием, болеешь за него?
— Да, конечно. Гоша для меня гораздо больше, чем просто друг. Это очень-очень важный человек в моей жизни — как и Соня. Это люди, которые прошли со мной все — через все мои изменения и переходы.
Я за Гошу очень переживаю и так ему благодарна, что никогда не было такого момента, чтобы он от меня отвернулся. В жизни бывали ситуации, когда я куда-то переходила и достигала успехов, и очень-очень много людей отпадало — была зависть, какая-то злость непонятная. А он через все со мной проходил.
Я чувствую от него огромную поддержку — Гоша настолько добрый человек… он чудесный. Поэтому, девочки, пишем Гоше в личку (смеется).
— Ты поддержала его решение, когда он ушел из группы Этери Тутберидзе — возможно, самой успешной сейчас — в парное катание? Удивило ли это тебя?
— Наверное, удивило. Но я любое решение Гоши поддержу и всегда буду на его стороне — так же, как и он на моей.
Мне кажется, для него это тоже очень хорошо, потому что у мальчиков сейчас невероятная конкуренция, все делают четверные прыжки, показывают очень сильный контент.
Я его просто поддержала, и думаю, что у него все получится в парном катании, потому что Гоша — это трудяга. Наверное, из всех людей, которых я встречала в жизни, могу особенно выделить в плане трудолюбия именно Гошу и Женю Медведеву. Я видела лично, как они работают, и это вызывает уважение. Это что-то невероятное.
Но я говорю только о тех, с кем я лично тренировалась. Уверена, что все девочки Тутберидзе тоже очень много работают, как и Лиза Туктамышева. Возможно, я даже не могу представить уровень их самоотдачи, но я с ними не тренировалась, поэтому о них не говорю. А Гоша и Женя — невероятные трудяги.
«100% пошла бы в «Ледниковый период». Бог не дал мне страха, а делать поддержки было бы интересно»
— О Гоше в парном катании поговорили. А выступления Жени Медведевой в паре с Даней Милохиным на «Ледниковом периоде» ты сейчас смотришь?
— Смотрю! И еще в TikTok смотрю за Женей — у нее там уже 1,6 млн подписчиков! И мил-ли-он (!) подписчиков в Instagram (улыбается). Я Женю очень поддерживаю. Мы лично виделись в Сочи — маленький был момент, но очень приятный. Я была очень рада увидеть Женю.
— Как тебе вообще проект «Ледниковый период»? Пошла бы сама участвовать?
— Да, 100% пошла бы. Там же Илья Авербух, такой добрый, такой хороший — я бы очень хотела поучаствовать в его проекте. Но это уже после карьеры.
— Не страшно было бы пробовать поддержки с непрофессионалом?
— Я всегда за любой кипиш! Мне, видимо, бог не дал страха — и иногда это не очень хорошо. Очень часто мне мама или Филипп говорят: «Нет, Катя, не надо!» А я: «Давайте залезем туда, давайте посмотрим на это!». Висит табличка, что туда ходить нельзя, так давайте узнаем, почему (смеется).
И так же на льду. Попробовать новый четверной? Да, я всегда за это, но, к сожалению, не всегда позволяет здоровье (вздыхает).
Но попробовать я всегда готова. Так что да, я бы хотела все эти поддержки, мне вообще парное катание очень нравится. Мне кажется, это очень интересно.
— А тебе все еще предлагают перейти в парное?
— Да, предлагали много раз, и до сих пор предлагают.
— Ты уже на Олимпиаду поедешь в одиночном…
— Да, но мне говорят: «Может, после Олимпиады?». Отвечаю: «После Олимпиады посмотрим, что будет. А сейчас все мое внимание сосредоточено на Играх — разговор закончен» (смеется).
— Ты упомянула, что не боишься пробовать четверные — как давно пыталась что-то такое учить?
— Вообще… сегодня (смеется). Но я соблюдаю большую осторожность.
Прошлый сезон у меня получился очень тяжелым из-за проблем со спиной — была весьма серьезная травма. Например, на чемпионате мира мне пришлось очень трудно, было больно выступать. И потом я прошла через очень долгое лечение, реабилитацию и до сих пор этим занимаюсь. Полностью это уже никогда не вылечится.
Главное поддерживать все в таком состоянии, чтобы спина либо вообще не болела, либо чтобы это практически не чувствовалось. Особенно во время сезона.
Так что на первое место я сейчас ставлю свое здоровье. Да, я могу попробовать что-то рискованное и буду очень стараться, но все равно помню, что моя спина — на первом месте, потому что передо мной стоят очень важные цели в олимпийском сезоне.