Цивилизация
Светлана Журова сначала не хотела комментировать информацию, так как изначально новость поступила из непроверенных источников. Депутат согласилась дать комментарий, лишь когда узнала, что все подтвердила президент российской лыжной федерации Елена Вяльбе.
— Если эту информацию дала Елена Вяльбе, то я верю такому источнику, потому что она не будет сообщать непроверенную информацию.
— Само по себе решение ожидаемое?
— Если бы вы мне сказали про конькобежцев – это было бы одно дело. А про лыжников я не знаю, кто у них был под подозрением, это могли знать внутри федерации. Даже другая федерация спортивная российская вряд ли знает, а тем более – депутат Госдумы.
Вот мы можем комментировать ситуацию по Александру Легкову, где есть обвинение и пожизненная дисквалификация. По пунктам перечисляется, за что. Адвокаты понимают, как выстраивать линию защиты, и дальше можно идти в суд.
А здесь пока тяжело что-то предпринимать и даже комментировать как-то.
— Речь изначально шла как раз о шестерых российских спортсменах, на чьих пробирках с допинг-пробами были найдены царапины. Александра Легкова и Евгения Белова отстранили ранее, теперь еще четверых. Получается, что это решение на основании доклада Ричарда Макларена.
— Если им предъявят те же претензии, что и Легкову, защита будет доказывать – и я тоже так считаю, – что спортсмен не виноват и не может отвечать за то, что происходит впоследствии с его допинг-пробой.
Он расписывается в том, что запечатал пробу и отдал ее в руки комиссара WADA в целости и сохранности. И комиссар, когда принимает, он тоже подписывается.
Вот дальше вопросы к тем, кто пробу транспортирует, хранит и так далее. Эти вопросы не к спортсмену, но дисквалифицируют спортсмена. Думаю, что на этом и должна быть построена вся защита.
А кто поцарапал, умышленно ли, специально ли – это серьезный вопрос для разбирательства. Мог это быть лаборант? Мог ли он сделать это за деньги?
Пробы уже не хранились у нас, и мы за них больше не отвечаем, а спортсмены их не видели.
Когда я была спортсменкой, этот момент был очень веским аргументом. И такие пробы, даже если в них находили запрещенные препараты, не считались и не рассматривались! Если спортсмен видел при вскрытии пробы «Б», что его баночка повреждена, он мог заявить об этом. И даже если потом там находили запрещенные вещества, это не считалось дисквалификацией.
Спортсмен говорил, что сдал эту баночку в целости и сохранности, а теперь видит, что она повреждена. Кто это сделал? Точно не спортсмен. Сдавалась баночка при свидетелей, и их было много.
У спортсменов есть целая инструкция. Как все происходит? Ты приходишь на допинг-контроль, тебе дают стаканчик, сдаешь все, что нужно. После этого ты проверяешь целостность баночек, чтобы не было царапин. И комиссар, кстати, на этом настаивает.
Дальше собственноручно разливаешь в две баночки, запечатываешь крышечку, переворачиваешь, десять раз проверяешь, не выливается ли чего, как ты все закрутил. После этого ты ее запечатываешь специальными изолентами, кладешь в специальный защищенный контейнер и тоже смотришь – все ли там нормально? И запечатываешь это все на глазах у кучи свидетелей.
Спортсмен в чем виноват, что на баночке появились какие-то царапины?
— Вы говорили, что Легкова с Беловым, скорее всего, оправдают, но уже после Олимпиады…
— Конечно, я думаю, что это специально сделано, чтобы они не успели оправдаться до Олимпийских игр. Будут долго проходить все инстанции и суды. Это реально займет не один месяц времени.
Но если нужно будет, то это может пройти быстрее, как это было перед Рио. По каким-то спортсменам решения принимались быстро, а по каким-то все было растянуто, и так они и не успели. Причем зависело все не от адвокатов, а от ангажированности суда.
— У нас-то адвокаты сработают оперативно?
— Наши – абсолютно точно. Но там могут все могут процессуально затянуть. Мы же знаем, как суды это делают.
— А существует регламент?
— Если действовать по существующему регламенту, то это займет не один месяц. Но можно же было бы рассмотреть быстрее, подогнать, учитывая значимость процесса и вопрос участия спортсменов в ближайших Играх.
Но можно раньше, а можно по всем регламентам, и это будет не так быстро. Там есть очередь, и можно сказать: «Мы вас ставим в очередь».
— Вот этот момент всегда поражал: почему, раз речь идет об участии спортсмена в ближайшей Олимпиаде, нет регламента, что его дело должно рассматриваться в срочном порядке?
— Насколько я знаю, у них есть возможность рассмотреть быстрее. Но иногда они ее используют, а иногда – нет. Причем я не скажу, что это касается только России. Были случаи и с иностранцами, дела которых рассматривались по два года, лишая их всех соревнований.
И потом спортсмен, кстати, доказывал свою невиновность, как Клаудиа Пехштайн, которая пропустила два сезона, а потом участвовала в Олимпиаде. И сейчас будет.
— С позиции своей спортивной карьеры расскажите, как теперь быть спортсменам? По сути, все, что они делали в спорте, сейчас приравняли к обману…
— Мне в целом не нравится, что происходит в спорте. Есть некие организации, которые сразу выставляют спортсмену вердикт виновности, а он должен бегать по судам и доказывать обратное.
И обратите внимание, наказания организации за то, что она вынесла неправильное решение, нет. Это только спортсмен должен оправдываться. И это не только про россиян. В такой ситуации оказались все спортсмены всего мира.
— Тебя посадят, а ты не воруй…
— А если организация ошиблась? Вот в том же случае с Клаудией Пехштайн хоть какое-то наказание понесли люди, которые не поверили ей, не поверили в справки, которые она предоставляла?
А получается, что спортсмену говорят: «Закрой рот и пытайся доказать, что ты не виноват».
— А возможен ли какой-то процесс, который изменит ситуацию? Как в футболе, где дело Жан-Марка Босмана изменило всю трансферную систему…
— Сложно сказать. Видимо, поэтому некоторые профессиональные лиги не принимают кодекс WADA. Там, где их коммерческие интересы могут пострадать. У них, конечно, есть собственные ограничения и проверки, но регулируют они все сами, отказавшись от услуг Всемирного антидопингового агентства. Это, может быть, тоже не очень правильно, но так есть.
Поэтому, конечно, можно обижать лыжников, у которых нет денег на адвоката, если им страна не поможет. Понятно, что если сейчас взять какого-то лыжника и предъявить ему претензии, он вряд ли сам найдет деньги на судебный процесс, адвоката…
— Особенно, если он не является чемпионом, заработавшим много призовых…
— Эти ребята оказываются в ужасной ситуации, когда им не защитить самим себя – просто нет таких денег. Конечно, им нужна помощь государства. И хорошо, что сейчас эта система как-то вырабатывается.
— Если вернуться к ощущениям спортсменов, общались уже с кем-то?
— Я общалась только с подозреваемыми. С тем же Алексеем Воеводой. Он в шоке. Он вообще не пьет, а тут какой-то «коктейль» с алкоголем. Он вегетарианец, у него много аспектов по жизни, которые он вообще не приемлет в жизни. И у него читать, что он был внутри какой-то системы и делал вещи, которые он не мог делать в принципе – вызывает недоумение.
Или тот же Легков, я его прекрасно понимаю. Он говорит: «Как я мог использовать допинг, если очень много тренировался за рубежом?»
Я сама знаю, что это такое. В моей карьере был период, когда я целый год работала за рубежом, и я прекрасно знаю, что это такое, когда к тебе каждую неделю приезжает скрытый допинг-контроль.
Он и тут приезжает, но за границей приезжают иностранные комиссары. И к Легкову перед Олимпиадой и после приезжали не русские комиссары. И зачем ему царапать баночки, если он не использовал допинг?
Эти препараты, в употреблении которых его обвиняют, не выводятся из организма так быстро, а уже в течение месяца после Олимпиады были соревнования, и на них брались пробы, оказывавшиеся отрицательными.
— А почему нет исков против Макларена?
— Не могу тут сказать, потому что не вхожу в соответствующий комитет. Вполне возможно, что иски готовятся. Наверняка ждали окончания экспертизы Следственного комитета, чтобы приложить ее к документам.
***
Эмоционален в своем комментарии был тренер мужской сборной России по лыжным гонкам Юрий Бородавко.
— Во-первых, это не дисквалификация, а аннулирование результатов. Тут все ясно и понятно: они отрабатывают полученный заказ, который получили. А спортсмены тут самые бесправные люди, и они страдают.
Нет абсолютно ничего доказанного. Нет доказательств, что спортсмены принимали допинг. За что у них отбирать медали?
Там, где зона ответственности WADA, спортсмены выполнили все требования. Они пришли на контроль, сдали анализы. WADA должна нести ответственность за эти пробы, а все переложили на спортсменов и еще пытаются принизить значимость нашей страны, выставляя ее как допинговую державу.
— И как с этим теперь бороться?
— Чтобы наша страна и наши спортсмены были защищены, во всех комитетах должны быть наши представители. Мы этого, к сожалению, не имеем.
В результаты члены этих комитетов поднимают вопросы в отношении нас и голосуют, а мы не имеем возможности защитить себя.
— Какое настроение сейчас в сборной России у спортсменов?
— Это уже не новость, было ожидаемо, поэтому восприняли достаточно спокойно. Но каждый спортсмен чувствует свою незащищенность, и он понимает, что по какой-то причине может быть следующим.
— Даже Илья Черноусов, который должен получить золотую медаль олимпийской 50-километровой дистанции после аннулирования результатов Легкова и Вылегжанина? Он-то не фигурирует в докладе Макларена…
— Он может быть спокоен только по одной причине: он тоже в этом заговоре, сдает своих партнеров и товарищей, с которыми долго шел к вершине. Теперь смотрит, похихикивая, желая получить эту медаль.
Может быть, он один из тех анонимных информаторов как раз.
— А вы с ним не общались?
— Нет, просто вы задали вопрос, и на меня накатили эмоции. От него ведь не было ни одного комментария в поддержку спортсменов, которые, собственно, и вытянули его к этой медали…
