Цивилизация
Ни двора, ни паспорта
«У меня наметки-то какие, тяжелую работу мне нельзя: грузчиком поработал да ногу себе надорвал. Надо что полегче», — неохотно рассказывает Сергей, не привыкший к гостям. В его распоряжении — койко-место на двухэтажной железной кровати и ящик комода с его фамилией. Из украшений в комнате — вырезки из православного календаря. Особо не развернешься, но это даже к лучшему. Все-таки сюда не на постоянное жительство приходят. Сергей здесь находится третий день. В этот раз.
В «Востряково» он уже был, и ему помогли: документы восстановили, работу нашли, как говорит сам Сергей, «в рекламе» — листовки раздавал. Только он «с алкоголем не сладил» и сел опять. Освободился месяц назад, документы потерял и вот снова ищет работу и ждет, когда сделают паспорт.
Проблем после освобождения из тюрьмы много: кого-то родственники не хотят обратно в квартиру прописывать, у кого-то жилье незаконно отобрали, кто-то просто потерял все связи и документы в придачу. В теории справиться со всем можно самому, но на практике
из 12 тыс. бездомных в Москве каждый третий имеет судимость
и перестать бродяжничать без помощи они не могут.
«Есть у нас пребывающие, которые просто не умеют общаться, — рассказывает заведующий отделением Михаил Журавлев. — Парень вот, 28 лет. Отсидел всего ничего — семь лет. Но на работу устроиться не может, потому что элементарно не знает, что и как спросить. Для него это космос, другая жизнь». Приходится и правила гигиены объяснять, и за ручку до МФЦ, в соседнее здание, провожать своих постояльцев.
Свои порядки
В нешироких коридорах тихо играет радио, то и дело гремит посуда. Бездомным положен обед, а некоторым, по состоянию здоровья, и сухой паек на ужин. Выдают еду по спискам, под роспись. Сегодня кормят ленинградским рассольником, куриными потрошками и пшенной кашей. «Едят с аппетитом, конечно. Ничего не оставляют», — говорит администратор отделения Владимир.
До недавнего времени порядки на кухне были другие, горячим не кормили, зато проход туда был абсолютно свободный.
«Чай, он ведь везде чай. Ребята чифир варили, —
делится Журавлев. — Они раньше в эту столовую только так и ходили. Теперь к общему расписанию стараемся прийти».
Тюремные понятия не прижились не только на кухне. «Был у нас один, Прима зовут. Авторитетом был в колонии. Сюда устроился и заявил, что он смотрящий. А какой же он смотрящий, если мы здесь администрация?» — смеется Журавлев.
Но такие бойкие здесь не задерживаются. В отделении есть свои правила, обязательные для всех пребывающих. В случае неисполнения — выписывают. Придешь нетрезвый — выпишут; будешь курить, где не положено, — выпишут; пропадешь на пять дней без предупреждения — тоже выпишут. Поэтому те, кто действительно понимает свое положение, предписания соблюдают. Вежливо здороваются в коридорах и вообще ведут себя тихо.
Работать в Химках непрестижно
Табличка в комнате отдыха призывает: «Не вешай нос!» Выполняют совет временные жильцы по-разному. Вот Василий охотно рассказывает, как он проводит свободное время, которого у него много: он получает пенсию по инвалидности и может не работать. Занятий, кроме просмотра фильмов и интернета, у него нет, поэтому он живо интересуется, где сможет посмотреть свои фотографии. Его сосед Евгений не так беззаботен. «Я за 15 лет уже нафотографировался», — угрюмо отказывается он, но на всякий случай уточняет, заплатят ли за это. Когда ему восстановят документы, придется искать работу.
Чувствуют себя ребята комфортно — условия такие. Даже компьютерный класс недавно в отделении установили при помощи организации «Русь сидящая». Есть телевизор, проектор, небольшая библиотека, которую пополняют за счет гуманитарной помощи. В отделение приходят религиозные организации, здесь же проводят разные концерты.
Во дворе стоит стол для пинг-понга. Немного запылившийся — давно не играли. Зато футбольное поле у постояльцев пользуется большой популярностью.
Каждый четверг соревнования. Сотрудники центра играют вместе с пребывающими, в одних командах. От еженедельных спортивных баталий покрытие даже потрескалось, через пару матчей придется менять.
Живется некоторым настолько хорошо, что начинают капризничать. «Мы одному пребывающему вакансию предлагали. Николай Николаевич, говорим, разнорабочим на мусороперерабатывающий завод в Химках, за 45 тысяч, с проживанием пойдете? — рассказывает заведующий отделением. — Но Николая Николаевича такой вариант не устраивает: как это он, москвич, будет на работу в область ездить? Непрестижно».
Не страшно вернуться
Как рассказала заместитель директора по социальной работе ЦСА «Люблино» Наталья Третьякова,
за этот год тех, кто полностью восстановился и до сих пор не сорвался, на центр с 600 местами всего 25.
Из них пятеро — заслуга отделения «Востряково». Процент небольшой: часто улица оказывается сильнее. В случае с бывшими заключенными это происходит, потому что они попадают в центры адаптации не сразу. В идеале «Востряково» должно работать с теми, кто освободился меньше года назад. На деле же там таких только трое. Решение проблемы есть, но воплотить его пока не удалось.
«Мы совместно с организацией «За права человека» создали анкету, которую хотим запустить по Центральному федеральному округу, — рассказал заместитель директора ЦСА «Люблино» Валерий Чувылев. — Для того чтобы человек, который понимает, что после освобождения ему некуда идти, сразу связался с нами». К большему числу пребывающих центр готов, осталось договориться с управлением Федеральной службы по исполнению наказаний.
Сейчас центр налаживает контакты с общественными организациями по проблемам заключенных. «У нас есть средства, и мы готовы давать площадку для их деятельности, — рассказал Чувылев. —
Бездомные, которые отсидели, — отдельный пласт, и пласт опасный.
Они знают, что их ждет в тюрьме, и им не страшно вернуться обратно».