Цивилизация
— Александр Владимирович, что входит в концепцию развития МДЦ «Артек» до 2020 года? Уже можно представить, что в этом году будет сдано. А что дальше?
— Речь идет о строительстве нового лагеря, который будет называться «Солнечный». Он был запроектирован архитектором Полянским (еще в конце 1960-х годов. — «Газета.Ru»). В нашем музее можно увидеть генплан Полянского, что он хотел построить в «Артеке». Вот лагерь «Солнечный» он не построил. Под него была отведена территория между лагерем «Лазурный» и лагерем «Кипарисный», так называемая территория «Гуровские камни».
— Сколько будет корпусов?
— Это будет лагерь, наверное, на 500–600 детей. Пока даже проектные работы не начаты, то есть это — на перспективу. На этапе 2016 года мы планируем начало проектировочных работ, тогда же начнутся изыскательные работы, а после этого — строительство лагеря. Дальше у нас в планах общий капитальный ремонт лагеря «Кипарисный». Плюс благоустройство территории, а также ремонт порта.
— А в каком году это планируется делать?
— Это все будет происходить до 2020 года.
— Как будет выбираться очередность для ремонта — что удобнее?
— Не то, что удобнее, а то, что непосредственно нужно для жизни, удобства, комфорта детей. Сейчас первое, что идет на улучшение, это спальные корпуса, столовые, спортивные комплексы, бассейны, дороги.
— Просто порт сейчас в таком… жутком виде. Мы с коллегами мимо проходили, видели.
— Здесь все в таком виде было. Что еще у нас в планах? Скорее всего, это строительство жилья для отселения с территории людей.
Здесь находится общежитие, живут сотрудники «Артека», исторически так сложилось. Мы хотим вынести общежитие за периметр и переселить туда людей.
— А кто живет в общежитии? Местные работники или местные жители?
— Работники, жители.
— То есть среди тех, кто живет в общежитии, есть еще и люди, которые не относятся к «Артеку»?
— Ну, к сожалению, есть. Это наша проблема историческая. Как попали? Вот как-то попали… Например, они когда-то работали, потом перестали работать, продолжали там жить, получали ордер на жилье, прописывались в этом жилье и так далее. Это историческая проблема, которую нам нужно будет решать.
— Сколько таких людей?
— Вообще, на территории Артека живут 600 человек. А какой процент из них, я сейчас точно не скажу. То есть это отдельно надо будет считать. Тут около 15 общежитий.
— Что будет со зданиями, общежитиями потом, когда всех отселят?
— Их снесут, и на территории комплекса «Горный» будет строиться еще один лагерь — «Воздушный». Так планируется по крайней мере. «Солнечный» — обязательно, сто процентов, а «Воздушный» — в перспективе, посмотрим. Тут, помимо строительства корпусов, нужно еще инфраструктуру делать. Инфраструктура не вытянет такое количество детей. Здесь есть свои сети, канализация, водопровод, очистные сооружения.
— Канализацию тоже будете полностью менять?
— В корпусах, которые сейчас реконструируются, ее и так меняют. Очистные сооружения обязательно отремонтируем и модернизируем. Невозможно построить новый лагерь и его подключать к старым сетям, потому что они просто не выдержат. Плюс собственные котельные, собственные подстанции нужны и так далее.
— Я вроде видела где-то между зданиями подстанции...
— Вы видели дизель-генераторы. В Крыму в конце прошлого года были отключения электричества.
Чтобы мы, как социальный объект, не попали в неприятную ситуацию из-за отключений, на территории «Артека» было установлено 12 мощных дизель-генераторов.
Будет строиться новая электроподстанция, уже, собственно, под «Артек». Точнее, будет модернизироваться старая, расположенная тут, наверху. Она питает и «Артек», и часть Гурзуфа, и пожарную часть, которая расположена здесь.
— А потом, когда ее модернизируют, она тоже будет местных обслуживать или только «Артек»?
— «Крымэнерго» — туда вопрос. Скорее всего, и местных тоже, я так думаю.
— Это «Крымэнерго» будет реконструировать или часть денег от «Артека» пойдет?
— Скорее всего, «Крымэнерго» будет реконструировать. Переговоры уже ведутся. Они понимают необходимость модернизации: потребление же растет — кондиционирование, вентиляция, свет.
— Понятно. А что еще будет изменено?
— Еще у нас есть такой Дом пионерской учебы. Он находится над стадионом, на верхней площадке. Он будет перестраиваться как центр допобразования. Здание там построено так, что одна его стена немного кривая.
Строители увидели, что оно изначально «плывет», и решили его закруглить в ту сторону, в которую оно «плывет».
Проводятся изыскательные работы, надо решить, что с ним делать — ремонтировать или сносить и заново строить.
Еще у нас в перспективе строительство театра. Во дворце Суук-Су, который сейчас используется как выставочный комплекс, есть маленький зрительный зал на 300 человек, но он не способен принять крупные мероприятия, в том числе театральные. Поскольку мы планируем открывать театральную студию, то нам нужен театр. Пока, конечно, мы этим залом перебиваемся. Но в перспективе в центре допобразования будет театральная студия и свой театр, вмещающий больше 300 человек. По крайней мере, чтобы два лагеря смогли посмотреть спектакль.
Плюс, конечно же, медицина. У нас будет стационар, рассчитанный на увеличение численности детей. Сейчас его пока хватает из расчета общего количества детей. Там максимальная нагрузка 2–2,2 тыс. детей в летний период. А вот с увеличением количества детей, конечно, нужно будет расширяться, перестраивать. И потом, медицина не стоит на одном месте. Рентгеновская установка у нас семьдесят какого-то года. Нам, правда, обещают новую подарить. Все нужно менять.
— Насколько я знаю, в «Артеке» еще одно здание — лагеря «Алмазный» — стоит на плывуне. Что-то с ним будут делать?
— «Алмазный» на плывуне, да. Здание треснуло посередине, сейчас в нем никто не живет. Оно включено в планы по реконструкции 2016–2020 годов вместе с лагерями «Горный», «Янтарный» и «Хрустальный». Плюс у нас на плывуне еще стоит памятник Ленину. На самом деле, это большая подпорная стена, и она потихоньку «плывет». Там некритично, но «плывет». И это тоже в реконструкцию включено. Плюс у нас есть бассейн «Олимпийский», такой, как будто в нем вчера ядерная война случилась. Он тоже треснул — чаша у него треснула. Будет его реконструкция.
— А что-нибудь с плывунами будете делать?
— Подпорные стенки нужно строить. Но здесь такой рельеф... Да еще тут сейсмотерритория.
— А трясет, чувствуется?
— Нет, не трясет.
— А если начнет?
— Землетрясение бывает раз в сто лет, ну, такое, щадящее.
— А не думали оборудовать туристическую тропу на гору Аю-Даг? Со ступеньками, поручнями. Чтобы дети не мучились.
— В идеале, конечно, мы здесь представляли канатную дорогу. Но никто не дал денег на нее. Конечно, туда нужно бы сделать нормальный подход. Но тогда теряется весь смысл. Там, на горе Аю-Даг дети принимаются в артековцы. Надо рано-рано встать, пока нет жары, выйти в пять часов утра и подняться на гору. А наверху вожатые устраивают встречу с Абсолютом — это дух лагеря, с медведем, с греками — как прародителями этой территории, освоившими ее. Обратно все спускаются часам к десяти. Это целый обряд инициации. А если просто загрузиться в кабинку и поехать — ну что это? А как же преодоление? Я тоже взбирался на гору — с олимпийским патрулем при 37 градусах жары. Это было в июле прошлого года. С нами была 12-кратная паралимпийская чемпионка, которая видит только на 10% и которой за 60 лет. И она шла и шла, как танк. Если бы не она, я бы не дошел до верха. Мы с бобслеистом, с олимпийским чемпионом, уже друг друга практически несли. Он говорит: «Я больше не могу». Я ему: «Я тоже не могу, но как мы сейчас развернемся?» Я насквозь промок, пока дополз до верха.
— Сколько времени шли?
— Полтора часа. Нет, детей мы такому издевательству не подвергаем, конечно. В 37 градусов мы их туда не отправим.
— Хотела еще спросить, когда начнется смена вывесок? Везде, где мы ходили, там вывески старые, с ромашкой. Но ведь уже разработан новый логотип.
— Я думаю, что к юбилейной смене уже произойдет замещение. Вы еще, наверное, видели много вывесок на украинском языке. Мы хотим их расширить. В Крыму три официальных языка: русский, украинский и татарский. Мы довесим указатели и вывески на английском языке.
Пусть будет четыре названия.
Это будет целая система навигации по лагерю. Для того чтобы ребенок мог всегда сориентироваться, где он находится, в каком месте. Как в торговых центрах, знаете, есть.
— А карты будете печатать такие, как у туристов, чтобы ребенок взял и потом ориентировался по ней. Все-таки территория «Артека» огромна, можно заблудиться.
— Мы, вообще-то не планируем, чтобы у нас ребенок мог где-то заблудиться, даже гипотетически. Но некая система навигации будет, можно будет по цвету и по названию определять, в какой точке ты сейчас находишься. Она сейчас в процессе разработки.
— То есть один лагерь будет в одном цвете, следующий — в другом?
— Каждый лагерь даже в форменной одежде будет иметь цветовое различие. Дизайн формы, ее комплектность — все будет одинаковое, форма будет отличаться только шевроном лагеря и цветом. И лишь парадная форма будет у всех одного цвета, белого. Вы, наверное, обратили внимание, что даже внутреннее убранство корпусов, столовых имеет свои цвета в каждом лагере.
— А можете еще приоткрыть тайну юбилейной смены?
— Могу сказать одно: в этой смене будут участвовать артековцы всех поколений. Мы пригласим обязательно и ветеранов «Артека». Процесс приглашения уже идет.
— То есть те, что были в «Артеке», могут ждать письма?
— Да, могут. Некоторые сами нам писали: я — артековец такого-то года. Кроме того, в регионах есть группы тех, кто был в «Артеке». Они предлагают свои делегации, в том числе ветеранов.
