Цивилизация
— Ваше Высокопреосвященство, как сегодня обстоят дела в Луганской епархии? Удается ли окормлять приходы, разделенные войной?
— Военные действия внесли коррективы в жизнь епархии, на сегодняшний день она действительно разделена линией фронта на две части, хотя остается единой в прежних границах. В настоящее время четыре района Луганской епархии контролируются украинскими войсками, а Луганск и второй кафедральный город — Алчевск находятся на территории ЛНР. С приходами, находящимися на территории, контролируемой Украиной, пока решаем вопросы в телефонном режиме. После праздника Рождества Христова планирую сделать объезд этих благочиний, чтобы пообщаться с духовенством и людьми, выслушать их проблемы.
— То есть за полгода войны на ту сторону вам пока не удавалось выехать?
— Для общения с духовенством и совершения богослужений я не имел такой возможности. До 4 июля находился в Луганске, потом выехал в Киев на экстренное заседание синода в связи с кончиной блаженнейшего митрополита Владимира (Сабодана), затем было погребение митрополита, подготовка к Архиерейскому собору. Несколько раз пытался вернуться на кафедру, но Луганск в июле — августе находился в огненном кольце. Поэтому вернулся только в сентябре. Все эти месяцы поддерживал связь с духовенством по телефону. Даже осенью блокпосты, через которые можно было проехать на украинскую сторону, находились в эпицентре военных действий. Сейчас ситуация немного успокоилась. Поэтому с помощью Божией планирую в великий праздник Рождества Христова встретиться с паствой и на украинской стороне.
— А в само Рождество где служить будете?
— Как и каждый епископ, праздник Рождества встречу в своем кафедральном Петропавловском соборе. На второй день традиционно выезжаю во второй кафедральный город, Алчевск.
— Знаю, что некоторые храмы серьезно пострадали во время обстрелов. Сколько их? Как идет восстановление?
— Во время активных боевых действий в храмах, находившихся под обстрелами, службы не совершались, к тому же многие прихожане выехали в Россию и Украину. Есть и пострадавшие храмы, с большими повреждениями, но полностью, слава Богу, ни один не разрушен. Всего пострадало 14 храмов. Например, храм в честь иконы Божией Матери «Умиление» в центре Луганска — его в 2011 году закладывал Святейший патриарх Кирилл. Его очень быстро отстроили, нам помогала не только вся Луганская область, но и другие регионы Украины. Сейчас там освящен нижний придел в честь преподобного Серафима Саровского. Летом, во время боевых действий, он не закрывался. Верхний храм еще не окончен, война помешала завершить внутреннюю отделку. В июле во двор храма попал снаряд, осколками посекло стену и выбило стекла. Сейчас практически во всех пострадавших храмах окна застеклены, по мере возможности осуществляются ремонтные работы.
— Как повело себя духовенство во время войны?
— По-разному. Когда начались обстрелы населенных пунктов, я издал особый указ, запрещающий священникам самостоятельно, без уведомления епархиального начальства, покидать места служения. За ослушание батюшки запрещались в священнослужении. Было несколько случаев отъезда священников, не уведомивших ни епархиального секретаря, ни меня. Когда ситуация стабилизировалась, они вернулись. Мы выясняем обстоятельства их отъезда, исходя из этого решаем — снять запрет или нет.
Всего в Луганской епархии 210 священников, самочинно покидали приходы лишь единицы. Во время активных боевых действий многие священники вывезли на территорию России и Украины своих родных, ведь у большинства из них многодетные семьи, и тут же возвращались на приходы.
К сожалению, один из священников — протоиерей Владимир Креслянский, служивший в луганском храме Вознесения Господня, погиб. Батюшка вывез родных в Оренбург, а сам вернулся, чтобы остаться с паствой. Во время обстрела он оказался на улице, осколком его ранило, но никто не смог оказать первую помощь и священник истек кровью. У него остались супруга и дети, старшая дочь подвизается в женском монастыре в Ровенской епархии.
— Семье погибшего священника оказана помощь?
— Епархия сама находится в положении просителя, поэтому существенно помочь мы не в силах. Слава Богу, синодальный отдел по благотворительности Русской православной церкви нашел возможность и поддержал семью отца Владимира.
— Во время боев храмы принимали людей?
— Конечно. Например, храм Умиления, о котором я уже упоминал, был открыт для горожан во время бомбежек — они прятались в подвальном приделе, ставшем своеобразным бомбоубежищем. Священники готовили пищу, кормили жителей. Точно так же принимали людей в Ольгинском женском монастыре, кафедральном соборе в Луганске.
В Александровском благочинии жители получали помощь от благочинного протоиерея Якова Лобова, в монастыре в Чугинке, сейчас находящемся на украинской территории, архимандрит Варфоломей (Кузнецов) принимал беженцев, просил верующих на время приютить их по домам. Помогал луганчанам и архимандрит Иоанн (Сухина) — наместник монастыря в селе Хорошем. В целом священники, оставшиеся на территории епархии, проявили себя настоящими героями, добросовестно исполнили свой пастырский долг.
— Были ли попытки давления на настоятелей со стороны Киевского патриархата?
— Так называемый Киевский патриархат и греко-католики имеют на Луганщине очень слабые позиции, у них и до войны были единичные приходы. При этом на территории, контролируемой украинской армией, окормление военных в основном осуществляют капелланы этих конфессий — выбор зависит от позиции командиров отдельных частей. Одно из подразделений в городе Счастье окормлял наш священник, он совершал в части молебны, исповедовал солдат. Но туда прислали раскольничьего капеллана, который настроил командование и рядовых солдат против батюшки. До сих пор отдельные военнослужащие связываются с ним по телефону, они вынуждены скрывать свою принадлежность к нашей церкви.
Были случаи, когда наших священников пытались заставить перейти в Киевский патриархат, звучали даже угрозы. К чести батюшек, ни один священник, ни один приход Луганской епархии не изменил матери-церкви. И сегодня есть трудности с прохождением нашими священниками блокпостов украинской армии. Часто задают вопросы, из какого они патриархата. Когда слышат, что из Московского, начинают придираться, морально издеваются, делают все, чтобы не пропустить. Такие случаи не единичны. Военные так себя ведут под влиянием капелланов-раскольников, внушающих, что «московских попов» нужно «прессовать».
Это общая тенденция враждебного отношения к Украинской православной церкви Московского патриархата — нас пытаются выставить врагами украинского народа. Церковь вне политики, все обвинения беспочвенны. Для нас важны люди, обращающиеся за духовной помощью, а не то, какая нашивка у них на форме. Мы оказываем духовную помощь всем, вне зависимости — ополченцы это или воины украинской армии. Раз обращаются, мы не можем одних поддержать, а других осудить.
— Но тот же Киевский патриархат уверяет, что духовенство поддерживает ополченцев. Например, ваш предшественник митрополит Иоанникий участвовал в инаугурации главы ЛНР Игоря Плотницкого, а на блокпостах ополченцев, даже на передовой, можно было встретить духовенство Московского патриархата, например одиозно известного схимонаха Илию (Ретинского)…
— Еще раз повторю: церковь вне политики. Мы не назначали специальных духовников в подразделения ополчения. Я дал указание, чтобы священники оказывали помощь только на территории храмов, не выходили на блокпосты, что могло бы трактоваться как «поддержка сепаратистов». Отдельные люди в подрясниках сотрудничали с военными, но мне неизвестен их духовный статус — это могли быть священники под запретом, просто ряженые. В основном такие люди приезжали из соседних епархий России. По церковным правилам они были обязаны обратиться к местному архиерею, предъявить соответствующие документы из своей епархии. Но с подобными вопросами ко мне никто не обращался.
Что касается присутствия Владыки Иоанникия (Кобзева) на инаугурации главы ЛНР, то митрополит с 2012 года находится на покое. Это очень болеющий человек, ему 76 лет. Приход владыки Иоанникия на мероприятие был исключительно личной инициативой. Так называемый Киевский патриархат выдергивает отдельные факты, а в большинстве случаев раздувает истерию из ничего, стараясь представить нашу церковь врагом Украины. Мы к этому уже привыкли.
— Ополченцы стали вашими активными прихожанами?
— Здесь также нет единой картины, все зависит от уровня воцерковленности конкретного человека. Эти люди встречаются на передовой с кровью и смертью, можно только представить, что творится у них в душе. Поэтому у большинства есть желание выговориться, поделиться, облегчить душу. С однополчанами сделать это неудобно, а вот батюшки всегда выслушают, дадут мудрый совет. Воцерковленные ополченцы просят исповедовать, причастить. Были случаи, когда просили покрестить. Их отношение к духовенству в большинстве случаев уважительное.
С руководством республики я не встречался, не было повода. Мы периодически обращаемся к властям за разрешением хозяйственных вопросов — помочь восстановить электроснабжение в храме или монастыре, поддержать стройматериалами. Находим полное понимание.
— Вы получаете гуманитарную помощь по церковной линии?
— Не так активно, как хотелось бы. Есть отдельные случаи, когда православные приходы с Украины или России собирают посылки и направляют нам. Однако имеются сложности с пересечением украинских блокпостов. Львиная доля таких грузов приходит с российской стороны — соотношение примерно один к пяти. Святейший патриарх Кирилл благословил оказывать помощь в рамках акции «От прихода к приходу» — отдельные российские приходы будут помогать приходам в Донбассе.
— Расскажите о духовном состоянии луганчан. С чем они приходят в храмы?
— Луганщина — особый регион, здесь в свое время сильно поработала атеистическая пропаганда, и до сих пор многие находятся под ее влиянием. Но в дни боев люди почувствовали, что надеяться на земле не на кого. Оставалась надежда только на Высшие силы, на Господа. Люди стали по-другому смотреть на церковь. Несмотря на то что многие прихожане выехали из региона, храмы не пустуют.
Для меня стало неожиданностью, насколько война сплотила людей. Летом, когда не было света и газа, жители многоквартирных домов собирались вместе, чтобы во дворе на кострах готовить пищу, делились друг с другом последним. Сегодня люди часто приходят в храмы с одним вопросом: когда наступит мир? Многие устали, духовно опустошены. И мы, священнослужители, должны их поддержать, не дать заглохнуть надежде на восстановление обычной, но такой недоступной пока еще мирной жизни.