Цивилизация
«А белка была глухая, только стихи Бродского слышала и большое ничего… Да не мешай ты мне, дурак глупый!» — пока я надеваю халат перед входом в предоперационную, из ближайшей палаты доносятся странные фразы и звуки страшной возни. По палате в облаке мыльных пузырей носятся два клоуна, игрушечная белка валяется всеми забытая у одной из кроватей, у которой уже отломали бортик. За происходящим с нескрываемым удовольствием наблюдают со своих мест три мальчика, время от времени кидая чем-нибудь в парней с красными носами.
— Вы тут что устроили? Боже мой, кровать сломали, — охает медсестра, но при виде двух красавцев в дурацких нарядах не может сдержать улыбки. — Костя! Оставайся с нами на сутки. У нас сегодня столько детей, все тяжелые. А с тобой радостно.
— Он с вами сутки проведет — вам уже не будет так радостно, — бесцеремонно отвечает за Рыжика Чап, методично постукивая друга по голове.
Пожалуй, стоит объяснить, что происходит. Мы в РДКБ. Такого переполоха в больнице я еще не видела. Вадим и Костя — больничные клоуны. Это их работа — радовать детей, находящихся на стационарном лечении, и, когда они в больнице, их зовут Чап и Рыжик.
«Больничные клоуны» — некоммерческая благотворительная организация клоунов-реабилитологов, которые проходят отбор и полугодовое обучение. Косте Седову около 30 лет. Он основоположник больничной клоунады в России и один из учредителей организации.
«Мы ходим ко всем детям, которые находятся в больницах на стационарном лечении, иногда в детских домах, иногда в домах ребенка. Сейчас мы навещаем 26 больниц по России — в Москве, Ростове-на-Дону, Санкт-Петербурге, Казани и Орле. В основном это онкологические, иммунологические, ортопедические больницы, тяжелые отделения», — говорит Седов.
Он окончил Высшую школу экономики и играл в студенческом театре ВШЭ, параллельно учился в театральной студии при ВГИК (театр-cтудия «Парадокс»). Занимался юриспруденцией, но возиться с бумажками ему было скучно. В театре Костя понял, что хотел бы стать клоуном, но не театральным и не цирковым.
«Узнав, что в мире есть профессиональная больничная клоунада, я подумал, что это, наверное, то, чем я хотел бы заниматься всю свою жизнь», — признается он.
Больничным клоуном может стать актер, музыкант, режиссер, психолог или педагог. В основном приходят актеры. За выход клоуны получают вознаграждение, и это очень важно, говорит Костя. «Платя, мы имеем право требовать ответственности, обязательности, регулярности. За выход на три-четыре часа клоун получает 2 тыс. руб. Клоуном можно становиться не больше двух раз в неделю, так что это подработка. Но идут к нам, конечно, не для того, чтобы заработать. Как правило, люди хотят, чтобы их деятельность имела больший смысл», — объясняет он.
Переходим в игровую комнату. Мальчик сидит в кресле с отсутствующим выражением.
— Он после наркоза, — говорит медсестра.
— Да я вижу. Думы после наркоза пошли, да? О важном?
Переходим в отделение реанимации и интенсивной терапии. Здесь очень тихо. Все кровати в палате заняты. Ручки у детей привязаны, чтобы они не сбивали многочисленные трубки. В углу тихонечко лежит мальчик двух с половиной лет с катетером, ему недавно удалили опухоль. Двигаться он не может. Чап садится рядом и что-то тихо ему говорит. Достает мыльные пузыри, показывает, как дуть, протягивает ко рту малыша. Тот тянет губками и бровками, но подведенная к носу трубка не дает поднять голову, он быстро устает и смотрит куда-то в потолок. Чап кладет голову рядом с подушкой и тоже смотрит наверх. Они лежат и переглядываются. Мальчик слабо улыбается.
Здесь надо кое в чем признаться. Если честно, я не знаю, как писать об этих ребятах. Потому что про клоунов хочется писать весело, а после посещения больницы очень грустно. И я не понимаю, откуда у Кости и Вадима силы на то, чтобы ходить как на работу по детским больницам, где столько тяжелобольных малышей.
— Трудно бывает?
— Бывает, — признается Костя. — Тяжело находиться в такой атмосфере. Как человек — устаешь, конечно. Но ты клоун — и ты веселишь, стараешься. Клоуну это должно быть легко. Ведь ты не забираешь энергию и тепло, а отдаешь.
В больнице Вадим и Костя усталыми не выглядят. Они пристают к детям, катаются по палатам на кроватях, пускают мыльные пузыри, разыгрывают сказки и устраивают бои мягкими игрушками.
— Мне кажется, трудно рассмешить ребенка, у которого что-то сильно болит.
— Когда болит, и взрослого, и ребенка нереально рассмешить. Мы не пытаемся рассмешить, мы пытаемся заинтересовать. Отвлечь, переключить внимание. Когда мы приходим к стоматологу, мы смотрим в эту лампу несчастную, которая нам бьет в глаза, и нам больно. А я недавно ходил к зубному, у которого по телевизору «Трех мушкетеров» показывали. Я и не заметил, как все прошло. А когда ребенку не больно, например в послеоперационной палате, он вообще реагирует потрясающе. Радость — это очень важно, особенно во время реабилитации маленьких пациентов.
Клоуны ходят парами, чтобы легче было подстроиться под ребенка. Если малыш стесняется, его не трогают, а просто взаимодействуют перед ним — а он смотрит, реагирует, улыбается.
В палату заходит строгий доктор. Заминка. Дети притихли. «Это лазерное оружие! — внезапно кричит доктор, доставая из нагрудного кармана ручку, и все разражаются смехом. — Здорово, ребят. Спасибо вам».
