Цивилизация
— Алексей Алексеевич, с 1 июня вступают в силу еще несколько норм антитабачного закона. В частности, запрет на курение в барах, кафе, ресторанах и клубах. Многие эти заведения имеют летние веранды, и, видимо, места для курения переместятся туда?
— Нет, курить на летних верандах будет нельзя. На предприятиях общепита и в местах массового скопления людей курение полностью запрещено. И теперь попытки организовать места для курильщиков — некие обособленные уголки, изолированные помещения, веранды — будут наказываться штрафом от 50 тыс. до 80 тыс. руб. К тому же надо учитывать, что летние веранды относятся к нестационарным торговым объектам, размещенным не на частной, а на городской территории.
Кроме того, в первый день лета начинает действовать еще один запрет — на реализацию табака в ларьках. Продавать сигареты смогут только стационарные предприятия торговли и павильоны (и то без открытого доступа и рекламы).
На сегодняшний день среди 300 так называемых табачников всего один павильон, все остальные — киоски. И все они должны будут либо закрыться, либо поменять специализацию.
— Возможное перепрофилирование табачных киосков как-то учтено в будущей схеме размещения нестационарных торговых объектов? Что на сегодняшний день представляет собой пугающая предпринимателей реформа мелкой розницы и как им не потерять свой бизнес?
— В настоящее время в Москве работает 7,5 тыс. объектов нестационарной торговли, и каких-либо серьезных сокращений их числа не планируется. Конечно, все помнят начавшуюся еще в 2011 году реформу, когда с прилегающих к станциям метро площадок и других бойких мест были убраны незаконно установленные там палатки. А также приезд мэра 4 ноября 2010 года к станции метро «Улица 1905 года», где в тот момент стояли 400 ларьков и павильонов разного рода с непонятным ассортиментом и непонятными торгующими. Сейчас такого нет, все 7,5 тыс. объектов работают в соответствии с официальными договорами, 600 из которых заканчиваются в этом году, остальные — в 2015 и начале 2016 годов.
Сейчас мы больше занимаемся теми территориями, где не можем обеспечить качественное функционирование магазинов шаговой доступности. Если в целом по Москве на 1 тыс. жителей приходится примерно 790 кв. м таких объектов, то в самом неблагополучном по этому показателю районе Восточный — всего 123 кв. м. Таких мест насчитывается 20–30.
И буквально до 1 июля здесь будут установлены новые павильоны площадью 100–200 кв. м, которые будут выполнять роль магазинов шаговой доступности.
— То есть как таковой новой схемы размещения и очередной реорганизации мелкой розницы нет — вы просто вносите коррективы в существующее положение вещей?
— Да, но при этом есть некие правила. По окончании заключенных с предпринимателями договоров мы все-таки оцениваем их ассортимент. Сейчас все еще очень распространена ситуация, когда, допустим, у какой-то станции метро или железной дороги стоят 20 киосков площадью по 20 кв. м с совершенно с непонятным ассортиментом. Например, три киоска в ряд оказывают услуги по продаже мобильных телефонов или сотовой связи. Согласитесь, что они там в таком количестве не нужны, достаточно одного. То же самое с общественным питанием, когда через несколько метров стоят «Стардогс», «Крошка-картошка» и другие палатки, хотя вполне хватило бы одной.
Это не проблема выбора сети или ценовой политики, а проблема ассортимента. А кому именно торговать у той или иной станции метро, покажут результаты аукциона.
Понятно, что Москве нужен разный формат торговли. Кому-то нравятся рынки, кому-то — ярмарки выходного дня, кто-то любит ходить в гипермаркеты, а кто-то — в небольшой магазинчик у дома. Но определяющим при насыщении этих разных форматов является ассортимент.
— А насколько вообще существенна доля этих разных форматов? Действительно ли на ярмарки приезжают фермеры или здесь продается та же самая продукция, что и на рынках и в магазинах?
— Всего Москва ежегодно потребляет 12 млн т продовольствия, через ярмарки выходного дня проходят 60 тыс. т. Но все-таки это некая замена недостающих городу сельхозрынков и возможность приблизить производителей к конкретному потребителю. Конечно, зачастую фермеру самому не выгодно ехать в Москву торговать. У него много других забот — и проще продать товар посреднику. Кстати, в Минске, если у фермера нет возможности самому приезжать продавать свой товар на рынке, ему дадут продавца, которому он заплатит зарплату.
У нас примерно такая же ситуация, но между фермерами и продавцами стоят занимающиеся закупочно-сбыточной деятельностью посредники, которые и формируют более или менее приличный ассортимент. Они знают своих поставщиков. У кого-то берут картошку, у кого-то — лук, сало, мед. И продукция у них в большинстве своем именно фермерская.
Ведь нашего человека не обманешь, люди прекрасно понимают, что привезено от фермеров, а что с овощебазы, научились отличать импортную продукцию от отечественной. Хотя и импортная продукция, которой снабжается Москва, хорошего качества.
— Давайте вернемся к нестационарной торговле. Как проходит реорганизация ее «подземной» части? Готовится ли схема размещения палаток в метро?
— Большинство таких объектов — всего около 3 тыс. — сосредоточены в подземных пешеходных переходах, которые находятся в ведении метрополитена. Поэтому этими вопросами занимаются наши коллеги из департамента транспорта. В том числе разрабатывают свою дислокацию.
С подземной торговлей есть одна существенная, на наш взгляд, проблема: ее ассортиментный перечень никто не регулирует. И пока мы не нашли взаимопонимания на этот счет.
Допустим, если мы говорим, что хотим видеть в каком-то переходе продовольственные, непродовольственные товары, услуги, питание, то у наших коллег иное понимание. Неважно, что предлагает продавать предприниматель — носки, пирожки или цветы. Предпочтение отдадут тому, кто предложит больше денег.
Другая часть пешеходных тоннелей находится в ведении ГБУ «Гормост», которое уже провело реконструкцию большинства своих переходов. Сейчас там уже нет этих миниатюрных палаток, а есть нормальные объекты по 100, 200 и даже 300 кв. м, которые мы готовы использовать под размещение магазинов шаговой доступности. Сейчас мы ведем об этом разговор с различными сетевыми компаниями, готовыми туда зайти. Но там есть опять же свои нюансы. Большой объект — это большое количество прибывающего транспорта, разгрузочно-погрузочные работы, доставка. Но я думаю, что все эти вопросы мы решим.
— А насколько разрешимы вопросы, связанные с недовольством потерявших свои торговые точки мелких предпринимателей? Принимаются во внимание их интересы и предложения?
— К сожалению, основные предложения — «а давайте развивать мелкую торговлю» — нельзя назвать конструктивными. Мелкая розница для мегаполиса — это все-таки некий сопутствующий элемент торговли. Поэтому нельзя говорить, что мы будем развивать мелкую розницу. Но упорядочить ее можно и нужно. Например, когда у сетевого магазина, в котором продается мороженое, стоят еще три палатки, торгующие мороженым, все они несут убытки. Нет никакой выгоды от такой конкуренции и покупателям: как показывает практика, цена на мороженое все равно не меняется. При этом где-то его или чего-то другого явно не хватает. Поэтому основная задача — сделать схему дислокации равномерной. Об этом мы и говорим с предпринимателями, пытаемся находить понимание.
Кстати, этим летом мы значительно расширяем дислокацию объектов, торгующих мороженым.
С этой инициативой вышел Союз мороженщиков. А мы призвали их перейти на сезонный формат. Потому что, по их же оценкам, до 70% продукции реализуется в летние месяцы. В итоге пришли к такому вот компромиссу. Надеюсь, москвичи тоже останутся им довольны.
