Цивилизация
В среду Мещанский райсуд Москвы начал рассматривать дело в отношении 50-летнего бывшего директора департамента земельной политики, имущественных отношений и госсобственности Минсельхоза Сергея Бондаренко. Вместе с ним на скамье подсудимых находится 34-летний председатель совета директоров ОАО «Краснодарсортсемовощ» Джамид Абдулгалимов.
Заседание было назначено на 14.00. Желающих попасть на процесс было немного. Помимо корреспондента «Газеты.Ru» на слушание пришел лишь журналист федерального телеканала. Когда по коридору в зал провели подсудимых, секретарь пригласила адвокатов войти. Слушателей она пообещала позвать позже. Через 10 минут в зал вошел прокурор и закрыл за собой дверь. Однако желающих присутствовать на процессе в зал так никто и не пригласил. Когда корреспондент «Газеты.Ru» попыталась войти внутрь, конвоир заявил, что процесс уже идет, и захлопнул дверь.
Уже через 15 минут в зал пригласили первого свидетеля, вместе с которым все-таки удалось просочиться в зал заседаний. Судья Елена Гудошникова удивилась появлению журналиста и потребовала назвать основания появления на процессе. В том, что заседание открытое, она не усматривала достаточных оснований. «Аккредитация у вас есть?» — уточнила вопрос судьи адвокат Абдулгалимова Наталья Репина. Пришлось разъяснить, что для пишущих журналистов аккредитация не требуется. Впрочем, никто из участников процесса против присутствия прессы не возражал.
Подсудимые обвиняются в покушении на мошенничество в особо крупном размере (ч. 3 ст. 30, ч.4 ст. 159 УК).
В июле 2012 года Абдулгалимов, как считает следствие, узнал, что гендиректор ОАО «Краснодарсортсемовощ» Николай Бухтин недобросовестно исполняет свои обязанности и при этом хочет продлить свои полномочия, истекавшие через месяц. Из этой ситуации он захотел извлечь личную выгоду. Как отмечает прокуратура, с июля по сентябрь 2012 года подсудимый настойчиво убеждал гендиректора ОАО «Краснодарсортсемовощ» в возможностях своего знакомого Бондаренко повлиять на решение о продлении его полномочий.
За это он требовал вознаграждение в 45 млн рублей.
Абдулгалимов якобы обещал Бухтину также невмешательство в финансово-хозяйственную деятельность общества. В действительности же Бондаренко не обладал подобными полномочиями. В результате 5 сентября 2012 года Абдулгалимов был задержан с доверенностями и ключами от индивидуальных банковских ячеек, в которых лежали 5 млн рублей и муляж на 40 млн.
Подсудимые свою вину не признали.
Первый свидетель, бывший начальник отдела мониторинга, а затем отдела реестра федеральной собственности Минсельхоза Дмитрий Минтюк рассказал, что знаком с обоими подсудимыми. В частности, Бондаренко был его непосредственным руководителем, а с Абдулгалимовым он познакомился в 2011 году, когда поступил на службу. По его словам, ОАО «Краснодарсортсемовощ» является государственным предприятием, одним из трехсот, с которыми работало министерство. При этом контролировало фирму Росимущество, а не Минсельхоз. «Кандидатура на пост гендиректора может быть выдвинута Росимуществом, это также может быть независимый кандидат, — сказал свидетель. — Министерство же или согласует кандидатуру, или направляет мотивированный отказ. По факту все решения на предприятии принимаются Росимуществом. В мою бытность были прецеденты, когда можно было биться головой об стену, но решение все равно принимается собственником».
По словам свидетеля, его отдел регулярно получал негативные письма от Росимущества о гендиректоре «Краснодарсортсемовоща», в них говорилось о необходимости смены руководства.
«Абдулгалимов не был сотрудником министерства, он не был в чьей-либо подчиненности, — сказал он. — Но нужно иметь в виду, что они имеют рабочие места в министерстве, проводят совещания, общаются».
После ряда уточняющих вопросов свидетеля освободили. Следующим в зале появился оперативник Павел Чалых, который назвал свою очень длинную должность. Никто из участников процесса ее не понял: тогда он ее сократил до замначальника 29-го отдела управления Главного управления экономической безопасности и противодействия коррупции (ГУЭБиПК) МВД России. Как пояснил свидетель, он участвовал в задержании Абдулгалимова в прошлом году, являясь в тот момент «обычным опером».
«Я подтверждаю показания, которые давал на следствии», — решил отделаться одной фразой оперативник, но не вышло. Тогда Чалых рассказал, что в середине прошлого года была получена информация — не помнит от кого — о том, что Абдулгалимов требовал в пользу Бондаренко 45 млн рублей за незаконное продление должности. В день задержания подозреваемый встречался с заявителем, который передал ему доверенность и ключи от банковских ячеек. По его словам, когда они пришли задерживать Абдулгалимова, тот сидел в белом «Мерседесе». Увидев оперативников, он заблокировал дверь машины, включил заднюю передачу и чуть не наехал на сотрудника.
Тогда один из полицейских достал табельное оружие и разбил его рукояткой лобовое стекло.
После этого Абдулгалимов остановился, открыл дверь, и его задержали. При нем был обнаружен договор на банковскую ячейку. «Он сразу согласился участвовать дальше в разоблачении, дал добровольное согласие на сотрудничество», — утверждал Чалых. По его словам, задержанный дал расписку о согласии на участии в оперативном эксперименте. Больше ничего о своем участии в этом деле свидетель не помнил. Когда прокурор зачитал его показания, в них он говорил, что заявителю — Бухтину — 25 августа 2012 года были переданы оперативниками денежные средства в машине в деревне Жуковка. Также свидетель забыл упомянуть, что в следственном эксперименте Абдулгалимов приехал к Бондаренко домой в Мытищи, передал деньги и попросил их хранить у себя. Как тут же отметил адвокат подсудимого, Бондаренко позже написал жалобу о подлоге денежных средств.
«Откуда вы узнали мою фамилию? С чего вы взяли, что я участвую в этом деле? В заявлении Бухтина моей фамилии нет», — сказал Бондаренко. Оперативник пожимал плечами в ответ.
— По вашей провокации я уже год сижу! — кричал подсудимый.
— Не надо говорить, что это моя провокация, — возразил Чалых, но судья не дала ему закончить мысль, сделав замечание.
Абдулгалимов, в свою очередь, отметил, что требовал с Бухтина не вознаграждение, а возврат 50 млн рублей, которые он якобы похитил, работая на предприятии.
Следующий оперативник 29-го отдела ГУЭБиПК Александр Ряскин рассказал то же, что и его начальник. Как и Чалых, он заявил, что лишь участвовал в задержании Абдулгалимова, но не вел это дело. «У нас индивидуальный подход. Мы никогда не лезем к другим оперативникам и не интересуемся их делами», — заверил свидетель. Назвать имя сотрудника, который действительно разрабатывал это дело, он не смог. «Я не знаю, кому свои вопросы задавать», — развел руками расстроенный Бондаренко.
В суд также приходил третий оперативник, который не дождался своей очереди и ушел. На этом заседание закончилось. Судья попросила прокурора обеспечить явку других сотрудников полиции и потерпевшего 7 октября.
Как рассказала «Газете.Ru» после заседания адвокат Репина, ее подзащитный Абдулгалимов действительно согласился на участие в оперативном эксперименте, но после того, как его жестоко избили при задержании. «В деле имеются сведения о побоях на его теле, есть его окровавленные кофта и рубашка», — отметила она. По ее словам, после того как к Абдулгалимову допустили адвоката, тот от своих показаний отказался. Как отметила Репина, при задержании он мог принять оперативников за бандитов: они были в гражданской одежде и с оружием, а то, что они представились, он в закрытой машине просто не расслышал. «При себе у него были $100 тысяч, которые он снял в банке по просьбе друга. Он подумал, что это могли быть грабители. В данное время на эти деньги наложен арест, они вошли в дело как вещдок», — сказал Репина. По поводу потерпевшего, который не пришел на заседание, она сообщила, что в настоящее время в отношении него возбуждено уголовное дело по ст. 196 УК (преднамеренное банкротство). По ее словам, он обанкротил предприятие «Краснодарсортсемовощ», у которого образовалась задолженность в 36 млн рублей. Вместе со штрафами выходило почти 50 млн рублей. Росимущество узнало об этом и решило снять его с должности. Абдулгалимов же хотел сохранить производство и потребовал от Бухтина вернуть деньги.
