Цивилизация
— В сентябре Госдума может рассмотреть законопроект о профилактике насилия в семье. Как он поможет женщинам, оказавшимся жертвами домашнего насилия?
— Мы надеемся, что этот закон не ограничится мерами, связанными лишь с эффективным реагированием и помощью женщинам. Он должен предусматривать ведение официальной статистики именно по домашнему насилию, а не по бытовым преступлениям. Должен быть введен термин «домашнее насилие». Почему мы все время говорим о законе? По сравнению со странами, где этот закон принят, в России очень много тяжких телесных повреждений и убийств. Насилие есть во всем мире, но там, где есть закон, есть возможность на ранних стадиях отслеживать ситуацию в семье. У нас же женщина может обратиться только по факту совершения преступления. Когда есть закон и есть центры по вмешательству, то женщина может обратиться в эти центры, если понимает, что в ее семье неблагополучная ситуация и она боится своего мужа. Тогда эту семью берут на заметку — в том числе социальные работники, которые могут сообщить о ситуации в полицию. А если семья на заметке, то женщина уже не так одинока в своей безысходности.
Сейчас женщина может обратиться только в полицию или в мировой суд после насильственных действий. Для этого ей нужно правильно написать заявление, самой собрать доказательства. При этом нужно понимать, в каком она находится состоянии: ей страшно, стыдно, ее жизни угрожает опасность, ее дети находятся в опасности, женщиной очень легко манипулировать с помощью детей. И эту махину, которая связана с юридическими вопросами, женщине очень сложно сдвинуть с места одной. А когда будет закон, то предполагается, что будут центры, будут люди, которые будут в этом ей помогать. Социальные работники будут беседовать с обидчиком, сообщая, что они в курсе того, что он ударил женщину. Такие механизмы могут помочь предотвратить тяжкие телесные повреждения и убийства. В одном из штатов США, когда был принят подобный закон, количество убийств сократилось в десять раз — с тридцати до трех в год.
— Противники принятия закона говорили, что все, что происходит в семье, — это семейное дело и нельзя вмешиваться в частную жизнь...
— Считается, что все, что происходит в семье, касается только этой семьи. Но когда мы говорим о насилии, то это не ссора и не конфликт. Это совершенно другие отношения, которые имеют свою динамику и очень тяжелые последствия. Идет нарастание напряжения, разрядка в виде побоев, оскорблений, унижения. А после побоев часто начинается так называемый медовый месяц, когда мужчина просит прощения, дарит женщине подарки и клянется, что он больше так поступать не будет. Цикличность этого процесса поддерживает намерение женщины долго оставаться в таких отношениях. И только когда «медовый месяц» сокращается до минимума, когда нет этой эмоциональной подпитки — тогда женщина задумывается об обращении за помощью.
— Какова статистика ситуаций насилия в семье?
— В каждой третьей семье в мире женщина подвергается насилию. В каждой четвертой семье – в России. В нашей стране каждый год гибнет 14,9 тыс. женщин от домашнего насилия. К нам на «горячую линию» звонят в год до 9 тыс. женщин. Из всех звонков, которые к нам поступают, 80% звонков от женщин, остальные – от детей и мужчин, которые тоже подвергаются насилию. Тяжких телесных повреждений и убийств у нас почти в два раза больше, чем в тех странах, где принят закон. Сами случаи насилия там есть, но количество тяжких повреждений с принятием закона уменьшается. У нас больше тяжких повреждений, потому что нет предупреждения насилия.
— Что отличает насильственные отношения от конфликта и ссоры в семье?
— В ситуации насилия женщина и дети испытывают страх. Еще партнер, муж, отец не пришел домой, а они уже прислушиваются к шагам в подъезде, слышат, как поворачивается ключ в двери, идет папа, муж — и надо быть начеку. И этот страх, который царит в семье, говорит о том, что здесь неблагополучно.
Очень тяжелые последствия для детей. Часто дети уходят из дома именно из-за насилия в семье, причем не столько по отношению к ним, сколько по отношению к их матери. Это особая тема, о которой совсем не говорят. Считается, что дети не понимают, что происходит между родителями. Но это совершенно не так: даже если они не видят и не слышат, они понимают, что что-то происходит, потому что мама боится, плачет, она бывает в синяках или оказывается в больнице. А если побои происходят на глазах у детей, то дети говорят, что, когда бьют маму — это как будто бьют меня. И если это не останавливать, не пресекать, то возникает эпидемия – домашнее насилие распространяется, потому что дети в своих семьях часто воспроизводят ту модель семьи, которая существовала у их родителей.
— Закон станет работать не сразу. Что нужно для его успешного внедрения?
— Предполагается создание социальных центров по вмешательству, возможно, появятся специализированные отделения полиции, которые будут работать совместно с кризисными центрами. Ведь часто для социальных работников тоже опасно входить в семью, где есть насилие. Есть прецеденты, когда даже телефонные консультанты страдали от обидчиков. Именно поэтому убежища, где находятся женщины, пострадавшие от насилия, телефоны доверия, не публикуют свои адреса, а консультанты в основном не дают интервью. Когда женщина убегает, то обидчик ее разыскивает. И те люди, которые ее прячут, тоже подвергаются опасности. Часто, если женщина приходит к родителям, то отец оказывается в больнице, потому что обидчик нападает и на него. Он считает себя вправе: ведь это его жена, его собственность, его дети — почему их прячут от него?
Как только примут закон, появятся деньги на оказание помощи, на обучение специалистов, которые бы понимали особенности этой проблемы, которые смогут применить закон во благо женщины. Ведь у нас могут (по нынешнему законодательству) женщину обвинить в том, что она оставила детей в ситуации опасности. Мы забываем, что она в таком состоянии, что не может никого защитить.
Эта проблема нуждается в межведомственном подходе, потому что здесь задействованы медики, судебная экспертиза, школа, педагоги, психологи, юристы. Пары, в которых есть насильственные отношения, нельзя отправлять к семейному психологу, чтобы он их консультировал совместно. Всем этим особенностям должны обучиться новые специалисты для лучшего понимания проблемы, когда появится закон.
— Какие еще нововведения появятся с этим законом?
— Закон позволит создать и образовательные программы в вузах, направленные на помощь женщинам, и убежища, куда они будут обращаться в экстренных ситуациях. Кроме того, закон позволит ввести охранные ордера, в которых прописано, на какое расстояние нельзя подходить к женщине, как можно видеться с детьми, и другое. Еще одна составляющая закона – это мужские программы. Не перевоспитание, а перемена модели поведения. Необходимо учиться выпускать напряжение не с помощью ударов по живой груше в виде жены или детей, а другими способами. Мужские программы выступают как альтернатива тюремному сроку. Программа длительная — раз в неделю в течение пяти лет. Причем она эффективна только тогда, когда группу ведет или мужчина, или когда мужчина и женщина вместе. Я видела таких тренеров в США и Европе — это очень сложная работа. После таких тренингов 85% обидчиков не возвращаются к насильственному поведению — это очень эффективно.
— Что делать в конкретных ситуациях? Допустим, если мужчина один раз ударил женщину, то сразу же заявлена цикличность или ситуацию можно изменить?
— Самый главный показатель — это страх. Стычки и ссоры есть в любой семье, поскольку семья переживает разные этапы. Но в нормальной семье партнеры могут пройти период конфликта. Но если женщина после конфликта испытывает постоянный страх, а мужчина постоянно его усиливает, тогда можно говорить о насилии. Этот вопрос очень важен для тех специалистов, которые непосредственно будут работать с семьями, потому что именно им надо будет разобраться – конфликт или насильственные отношения в данной семье, и в соответствии с этим оказывать помощь.
— Какую помощь вы оказываете на своей «линии доверия»?
— Мы стараемся, чтобы женщина разговаривала с нами, когда она в безопасности, чтобы она была одна. Нужно понять, какие она уже принимала меры, что мешает ей обратиться за помощью. Мы с женщиной исследуем ту ситуацию, в которой она оказалась. Помогаем разработать план безопасности: что ей в конкретной ситуации можно предпринять, чтобы обезопасить себя и детей. Но надо понимать, что мы не выезжаем по звонкам, никому не сообщаем, не вызываем скорую. Мы телефон доверия, куда женщина может обратиться и проговорить свою ситуацию – не пожаловаться, что ее бьют, а именно проговорить. А если она в опасности, то ей нужно звонить в милицию, если что-то произошло — то в травмпункт. Если женщина готова подать заявление, тогда мы обсуждаем ее дальнейшие шаги: как написать, куда отнести, чтобы это было как можно менее эмоционально. Она может на телефоне выплакаться, а в милицию уже прийти без слез. Важно, чтобы женщина правильно написала это заявление, потому что ей могут сказать, что это ваше семейное дело. Иногда говорят, что, пока вы не разведетесь, мы и помогать вам не будем.
На самом деле иногда участковые бывают эффективными: они могут взять семью на заметку. Но важно это сделать так, чтобы не навредить женщине. После принятия закона обязательно нужны будут люди, которые станут заниматься только этой проблемой, чтобы они выезжали по вызовам, связанным именно с домашним насилием. Иногда правоохранительные органы поставлены в такие условия, что они хотели бы, но не могут помочь.
— Почему женщина не может уйти от мужа, который ее бьет?
— Сама женщина выйти из этого цикла, особенно если он подпитывается «медовым месяцем», практически не в состоянии. Она теряет представление реальности жизни, не видит выхода. Она думает, что это уже никогда не прекратится. Появляется синдром беспомощности: ведь она живет в постоянном страхе за свою жизнь и жизнь своих детей – вдруг она что-то не то сделает, и муж накричит или ударит ее. Ей очень сложно обратиться за помощью куда-то, а тем более качественно провести какие-то действия, особенно юридического характера, чтобы получить поддержку.
Женщина верит, что все может наладиться и все будет хорошо. К тому же очень тяжело подать заявление и посадить отца своих детей. Кстати, общество тоже может на нее давить: мол, что же ты делаешь, он же твой муж, отец твоих детей, ну подумаешь, ударил… Поэтому важно менять общественное мнение. Сейчас даже специалисты не хотят замечать насилия. Например, женщина приходит к врачу побитая, а говорит, что упала с лестницы. При этом у нее давление 220. И никто не выстраивает связь между соматическими заболеваниями и насилием в семье, а связь прямая. Дети в школу приходят побитые, в садик — воспитатели об этом не сообщают в полицию…
— Как женщины попадают в убежище?
— Убежище есть у центра «Надежда». К ним звонит женщина, и они решают, могут ли ее принять. Либо они получают направление из полиции или других социальных центров. Женщины живут какое-то время в убежище, иногда до шести месяцев. В это время может происходить судебный процесс, развод, раздел квартиры, или пострадавшая может искать работу. У нее появляется возможность прийти в себя и с помощью специалистов – психологов, юристов — как-то сориентироваться, подумать, что делать дальше.
— Как быть в ситуации третьим лицам, которые заметили, что бьют их соседку, дочь, сестру?
— К нам иногда звонят третьи лица и рассказывают, что происходит. Звонит кто-то из родителей, говорит, что их дочь бьет муж, но она не хочет обращаться за помощью. Они могут обратиться как свидетели. Но ведь важно, чтобы их обращение не навредило дочери, допустим. И тогда мы можем предложить им, чтобы женщина позвонила нам. Но бывают случаи, когда родственники сами подают заявления. Иногда нам звонят женщины, которые говорят, что родители хотят заявить на ее мужа в полицию, потому что он ее бьет, а она этого не хочет. Женщина выбирает сама, потому что она лучше знает свою жизнь. Ведь нужно много вопросов решить, связанных с предстоящими изменениями в случае обращения в полицию. Это важно понимать, помогать ей, чтобы у нее был ресурс для совершения таких шагов.