Цивилизация
Село Георгиевское и селом-то назвать сложно. Телефонная будка и несколько домов на пригорке, да и из тех жилых – раз-два, да обчелся. Остальные стоят с провалившимися крышами и покосившимися заборами. В Георгиевское так просто не попадешь – от Москвы восемь часов на машине и еще полчаса на моторной лодке по Волге (зимой приходится перебираться прямо по льду). Несколько месяцев в году – поздней осенью, когда на Волге появляется шуга (так на севере называют первый, еще ломкий, лед), и по весне, когда солнце начинает потихоньку растапливать замерзшую реку – деревня полностью изолирована от внешнего мира. Говорят, так лучше: меньше искушений для живущих при Свято-Георгиевском храме наркоманов.
Свято-Георгиевский приход – один из 60 православных центров реабилитации наркозависимых в России.
Всего здесь живут 12 человек: четверо священников и восемь выздоравливающих наркоманов, в том числе из Москвы, Санкт-Петербурга, Новосибирска, Томска. Тех, кто живет совсем рядом, стараются не брать – чтобы лишний раз не думали, как бы сбежать домой.
Скит живет натуральным хозяйством. На территории чисто: кустики клубники аккуратно подстрижены, садовые инструменты сложены, парник укрыт на зиму, тропинки выметены, в загоне прогуливается конь, во дворе копошатся откормленные куры, а из вольера за порядком следит овчарка. Неподалеку строится коровник – как только появится возможность, священники купят коров.
Когда смотришь на воспитанников церковного реабилитационного центра, закрадывается мысль, что тут какой-то подвох. По приходу ходят крепкие розовощекие молодые люди с хорошими манерами. Александр расплывается от умиления, держа в руках присмиревшую курицу, Антон рассказывает, какие восхитительные рассветы над Волгой, Андрей смущенно замечает, какое счастье — творить, у грубоватого и иногда чересчур прямолинейного Константина на прикроватной тумбочке лежит книга Эриха Марии Ремарка, Павел искренне интересуется, правда ли, что работа журналиста – это сплошные сенсации и скандалы.
История наркозависимости у «воспитанников» примерно одинаковая – лет в 12–14 начал пить и курить, потом попробовал «вещество», потом неожиданно подсел, но долго не считал себя наркоманом.
Подробности прошлой жизни выздоравливающих в Георгиевском наркоманов всплывают только, когда спрашиваешь кого-нибудь из воспитанников, откуда у него татуировка на полруки, и получаешь ответ — шрамы забивал. Уже «выпустившиеся» воспитанники не торопятся навсегда распрощаться с приходом и продолжают сюда приезжать – Максим после курса реабилитации бывает здесь регулярно. Домой, в Новосибирск, он возвращаться не стал – поехал в Москву и поступил в университет.
Воспитанник Костя предлагает выпить чаю и по дороге в трапезную проводит быструю экскурсию по приходу. У 38-летнего Кости ярко-синие глаза на загорелом лице и пшеничные волосы, и похож он скорее на моряка. Его «стаж» – 20 лет. Но, несмотря на внушительный срок, он понял, что у него есть зависимость лишь тогда, когда попал в Георгиевское: «Я никогда не считал себя наркоманом – в подвале не жил, людей не грабил, чтобы достать денег на дозу». За время реабилитации Костя дорос до положения старшего – он несет ответственность за других воспитанников и обязан знать, кто, чем и когда занят. Перед тем, как зайти в избу-столовую, он кивает на церковь: «Служба через 15 минут начнется, приходите».
Субботние вечерние службы по-монастырски долгие – четыре часа. В храме полумрак – здесь все еще служат при свечах и даже в люстрах вместо лампочек – свечки. Храм, куда в 1914 году заезжал царь Николай II и оставил в подарок стихарь, для государства особой ценности не представляет – стены уже который год пожирает грибок, и священники вынуждены замазывать старинные росписи штукатуркой, чтобы хоть как-то предотвратить разрушение.
Не особо заботятся чиновники и о выживании самого центра. На окне одного из бревенчатых домов прихода висит полотняное знамя ФСКН с гербом, но живет центр исключительно на пожертвования. Раньше центру активно помогали коллеги из Германии, Великобритании и США – не грантами, а просто так, восхитившись опытом российских священников.
В начале 90-х годов настоятель храма отец Мефодий Кондратьев вряд ли представлял себе приход таким, каким он стал теперь.
По словам священника, который теперь является и руководителем Координационного центра РПЦ по противодействию наркомании, идея брать на перевоспитание наркозависимых возникла скорее от безысходности.
В 1993 году священники взяли в приход в качестве эксперимента одного наркомана, поселили его в отдельном доме, дали ему электроплитку и старались поменьше с ним контактировать – мало ли что. Позже наркоманов в приходе стало двое, но священники по-прежнему держали дистанцию. К концу 90-х пришло понимание, что надо действовать по-другому, и в течение последующих нескольких лет сформировалась модель проведения реабилитации, по которой игумен Мефодий, игумен Силуан, иеродиакон Амвросий и иеродиакон Павел работают и по сей день.
Воспитанники центра говорят, что попасть в реабилитационный центр на берегу Волги не очень просто: надо пройти собеседование и умудриться оставаться трезвым как минимум десять дней перед приездом в приход.
Впрочем, бывают и исключения. Например, Костя приехал в Георгиевское без предварительного согласования: прочитал в журнале статью о том, что в Ивановской области есть реабилитационный центр, собрал вещи в спортивную сумку, доехал до Кинешмы на поезде, а оттуда на такси до переправы. На другом берегу Волги ему подсказали, как добраться до Георгиевского. Выгонять его из прихода не стали: во-первых, некуда – паром ходит редко, а во-вторых, решили подождать и посмотреть. Так он и остался.
Священники Свято-Георгиевского прихода не требуют, чтобы приходящие к ним на реабилитацию верили в Бога – они просто ждут, пока воспитанники сами, без постороннего участия проникнутся смыслом православия.
Оказавшись в приходе, воспитанник подписывает соглашение о том, что обязуется слушаться клириков, посещать церковные службы и выполнять послушания (то есть различные задания).
Но сами реабилитанты признаются, что, строго говоря, службы можно и не посещать, наказывать никто не будет. С другой стороны, священник обязательно спросит, не случилось ли что, из-за чего воспитанник пропустил службу. Отвечать, что просто прогулял, – стыдно и неудобно, так что на службе бывают все, кроме тех, у кого свое послушание.
Священники, в свою очередь, обещают обеспечить своего подопечного питанием и крышей над головой. То, что в соглашении называется «необходимые бытовые условия», превосходит все ожидания – не в каждой деревне встретишь такие добротные дома с теплыми туалетами и умывальниками.
Ранним утром у священников и их подопечных служба, потом короткая зарядка и завтрак. Перед каждым приемом пищи дежурный по трапезной читает молитву, а во время еды один из воспитанников читает остальным жития святых. После завтрака и обеда каждый занимается своим делом для прихода – кто-то колет дрова, кто-то заготавливает сено, кто-то прибирается в кельях. Перед ужином снова служба. Суббота и воскресенье — выходные, не считая недолгих служб и еды, у реабилитантов есть свободное время. По вечерам в субботу подводятся «итоги недели»: каждый из приходских клириков в течение часа-полутора по заранее составленному плану обсуждает со своими воспитанниками прошедшую неделю. Реабилитанты письменно отвечают на вопросы (например, «что нового я узнал о себе за прошедшую неделю», «были ли у меня конфликтные ситуации и почему», «какие самые яркие чувства я пережил за неделю», «как проявлялась за прошлую неделю моя наркотическая зависимость» и так далее) и во время «итогов» обсуждают ответы с наставником и другими ребятами.
По воскресеньям священники готовят своих подопечных к обычной жизни и обсуждают с ними бытовые вопросы – как принимать гостей или как обустроить комнату. После ужина – кинопросмотр.
Фильмы подбирает игумен Силуан. В Георгиевском смотрят Тарковского и Звягинцева, русскую и зарубежную классику. Кино здесь не развлечение, говорит священник, а опять же работа над собой, вечером в понедельник воспитанники вместе с отцами обсуждают увиденный фильм.
Отец Силуан в «прошлой жизни» работал с детьми, а теперь переносит свои педагогические навыки на великовозрастных воспитанников. «Доверие — это важная составляющая в реабилитации, и реабилитанты этим дорожат», — говорит он, и это не пустые слова. Ребятам доверяют инструменты, ключи от машины, моторной лодки и церкви, в приходе буквально все двери нараспашку, и, по словам священников, за все время существования центра не было ни одного прецедента, когда доверие было бы подорвано. Несмотря на кажущую легкость, с которой священники и воспитанники общаются между собой (реабилитанты нередко называют монахов не наставниками, а друзьями), взаимное мирное сосуществование дается непросто.
«Не каждый может погрузиться в пространство наркоманов», — признается игумен Силуан.
Самому младшему из воспитанников, Саше, 26 лет. Он живет при Свято-Георгиевском храме уже два года. Раньше Саша сидел на маковых семечках, вымоченных в метадоне. Параллельно он успел получить два специальных образования, но к 24 годам понял, что, если он продолжит наркоманить, закончит свою жизнь в тюрьме или в подвале. Мать помогла найти реабилитационный центр при РПЦ.
Каждое утро он с фонарем поднимается по узким деревянным ступенькам на колокольню: за время реабилитации Саша научился звонить в колокола. Открытая со всех сторон колокольня продувается насквозь, и пока звонишь, успеешь промерзнуть до костей. «Я свечу себе налобным фонариком, а отогреваюсь потом в церкви, у печки», — улыбается Саша. Кроме этого, воспитанник ухаживает за курами, цыплятами и конем. С животными то и дело возникают трудности – в прошлом году все куры разом заболели, в этом году крысы повадились воровать цыплят, и Саша расставил в курятнике капканы, а на дверь повесил нарисованный от руки план по уничтожению врага. На табличке уже 20 крестиков – 20 убитых крыс. По словам воспитанников, периодически у них все-таки случаются «кризисы». «Когда тут поживешь какое-то время, начинает казаться, что все уже наладилось, что теряешь здесь время и пора возвращаться в обычную жизнь», — рассказывает Саша. «Ну и иногда не хватает личного пространства – например, заниматься целый день своими делами и ни о чем не думать», — признается он.
Среднее время реабилитации в приходе – год-полтора. Насильно здесь никто никого не держит. Когда воспитанник чувствует в себе силы вновь жить в светском социуме, он советуется с наставником — и уходит.
Реабилитация условно делится на несколько этапов. Во время первого реабилитанты «приходят в себя» и в письменном виде рефлексируют на три заданных темы: история зависимости, отрицание (каким образом реабилитант оправдывал свою зависимость) и бессилие-неуправляемость (описание неспособности самому справиться со своей зависимостью от наркотика и невозможности управлять своими мыслями, действиями и поступками по отношению к веществу). Как говорят священники, эти задания направлены не только на осознание и осмысление прошлой жизни с наркотиками, но и на определение духовной составляющей каждого. «Нам важно, чтобы они увидели в себе то, что они личности, — говорит отец Силуан. – В нашей методике увидеть себя такими, какими они должны быть, как бог их задумал, — это основное».
Второй этап направлен на духовную составляющую. Несколько месяцев реабилитантов учат, как бороться с зависимостью с помощью аскезы, объясняют смысл поста, молитвы, послушания и церковных таинств.
Третий этап – адаптационный, его тут еще называют «дом на полпути».
Реабилитант, не теряя связи со своими наставниками, налаживает свою жизнь вне общины – находит работу, восстанавливает социальные связи, учится жить в мире без наркотиков.
Отец Силуан с грустью приводит в пример европейский опыт: «В Польше на базе педагогического, психологического и медицинского образования открывают курсы для тех, кто хочет заниматься реабилитацией. Получаешь образование, узнаешь, как проводятся группы, что такое зависимость. Потом создается команда, они ищут здание, в котором можно устроиться. У нас же тоже можно открыть подготовительные курсы, чтобы люди получали понимание специфики этой психотерапии».
«Отца Павла не видели? А то он с отцом Мефодием говорил, может, вышел уже?» — заходит в трапезную воспитанник Костя. «А зайти к отцу Мефодию и спросить у него не хочешь?» — предлагаю я. «Да нет, мне не к спеху, а у них, может, важный разговор». Раньше, как говорит сам Костя, он не гнушался брать то, что ему надо и поступать так, как удобно.
Хотя священники Свято-Георгиевского прихода считают созданную на приходе модель реабилитации наркоманов успешной, переводить успех в цифры они не торопятся. «Мы перестали вести статистику», — говорит отец Мефодий Кондратьев. По его словам, это дело неблагодарное – зависимость остается на всю жизнь, и никогда не знаешь, когда человек может сорваться. Сами бывшие наркоманы по той же причине называют себя «выздоравливающими», а не «выздоровевшими».
Впрочем, отец Силуан утверждает, что трезвыми остаются больше половины. Тех, кто срывается, зачастую обратно не берут – плохой пример для других воспитанников и поблажка для сорвавшегося.
«Я не сторонник вторичных приездов, — говорит священник. — В живущих здесь воспитанниках заводится наркоман, и они думают, что так же, как он, смогут кольнуться один раз и вернуться на повторную реабилитацию. А я им всем говорю: сорвешься – будешь искать другое место, если доживешь».