Цивилизация
Во вторник в Саратовском военном гарнизонном суде был оглашен приговор по резонансному уголовному делу бывшего солдата-срочника Андрея Попова. Житель заволжского города Ершова Андрей Попов вернулся домой в августе 2011 года после 11-летнего отсутствия. Он сообщил своим родственникам, что его похитили во время службы в стройбате и потом держали в рабстве на одном из кирпичных заводов в Дагестане. Позже родные признавались, что с трудом узнали Попова. «Он выглядит старше своих тридцати лет на десять, измученный, зубов нет», – рассказывала жена его брата Светлана.
Когда Попов пришел в полицию, его задержали по обвинению в дезертирстве (как оказалось, он числился в розыске), а через некоторое время передали под надзор командования одной из военных частей Саратова, там он и оставался вплоть до суда.
К делу подключились правозащитники, в частности, представители Союза солдатских матерей. Саратовские следователи вместе с солдатом и его адвокатом ездили в Дагестан, чтобы проверить достоверность показаний Попова. Защитник предполагаемого дезертира с журналистами общался неохотно. Зато председатель Союза солдатских матерей Саратовской области Лидия Свиридова заявляла, что военнослужащего опознали на одном из заводов. «Документов, свидетельствовавших о том, что он устраивался на работу и ему выплачивались какие-либо деньги, там представить не смогли, что свидетельствует о том, что Андрей не обманывал и его действительно незаконно удерживали на этом предприятии», – говорила она.
В военной прокуратуре, в свою очередь, сообщали, что у них есть доказательства вины солдата. Затем во время предварительного следствия стало известно, что Попов признался, что выдумал историю с похищением и рабством, якобы желая избежать наказания за дезертирство, а также чтобы история вызвала большой резонанс и обеспечила внимание общественности и СМИ к судебному разбирательству. Правозащитники недоумевали: по их мнению, солдат мог пойти на заключение досудебного соглашения со следствием в обмен на освобождение от уголовного наказания.
Судебный процесс продолжался больше трех месяцев и несколько раз приостанавливался из-за плохого самочувствия подсудимого: за время суда Попову сделали три операции на кишечнике: первую в военном госпитале в Саратове и еще две в Центральной районной больнице города Ершова (при этом во время следствия сообщалось, что военные врачи признали Попова здоровым и годным к службе).
После Нового года по ходатайству адвоката военный суд в связи с плохим самочувствием выпустил Попова под подписку о невыезде, хотя представители прокуратуры возражали против этого решения.
На процессе суд согласился с доводами гособвинения и пришел к выводу, что первоначальная версия о похищении и рабстве солдата не подтверждается ни показаниями свидетелей, ни другими доказательствами по делу. То, что Попов говорил неправду, по данным следствия, подтвердило и его обследование на полиграфе. В то же время детектор лжи зафиксировал изменения в психофизическом состоянии подсудимого при ответах на вопросы, которые подтверждали свидетельские показания друга детства Попова Андрея Крихмеера, с которым, как установили следователи, подсудимый «бомжевал» в Саратове после самовольного оставления части в 2000 году и до своего отъезда в Дагестан спустя несколько месяцев (почему он не известил родственников, что жив, осталось непонятным).
В южной республике, как установило следствие, Попов нанимался на работу под девичьей фамилией жены своего старшего брата Минич, чтобы скрыть факт дезертирства.
Этой же фамилией Попов назвался, когда в Махачкале его задержали сотрудники местной милиции. Тогда, продержав молодого человека ночь за решеткой и сняв отпечатки пальцев, его отпустили.
По версии следствия, Попов несколько лет проработал на местных кирпичных заводах, часто меняя место работы. Позже он устроился пасти скотину к местному фермеру Гаджи Магомедову, а затем к его родственнику Омарову. Во время работы на ферме у Омарова он вступил в гражданский брак с дояркой Ахсарат Курбанчиевой, с которой прожил несколько месяцев. Хозяева подарили своему работнику мобильный телефон и ноутбук, с помощью которого Попов выходил в интернет. На сайте «Одноклассники» он познакомился с саратовской студенткой Светланой Варфоломеевой, созванивался с ней по телефону. Интернет-знакомой Попов рассказывал, что живет в Махачкале у дяди и тети, работает охранником, участвует в боях с бандитами, а также охотится на волков и кабанов. В суде студентка, вызванная в качестве свидетельницы, опознала Попова по голосу.
В свою очередь, дагестанским знакомым солдат рассказывал о себе, что он сирота, воспитанник детского дома и у него нет близких родственников, указано в материалах дела.
Как посчитал заместитель председателя военного суда Игорь Суровцев, факт дезертирства Попова со строительного объекта в Татищевском районе Саратовской области в ходе судебного разбирательства полностью доказан.
В приговоре судья отметил, что преступление, совершенное Поповым, — дезертирство — относится к тяжким, в то же время его общественная опасность в связи с тем, что прошло много времени, снизилась. Тем не менее судья посчитал, что исправление подсудимого без лишения его свободы невозможно. Суд применил новую норму ч. 6 ст. 15 Уголовного кодекса (введена в действие 7 декабря 2011 года), согласно которой при отсутствии обстоятельств, отягчающих преступление, возможно изменить категорию преступления на менее тяжкую.
При вынесении приговора также были учтены смягчающие обстоятельства: признание своей вины, сотрудничество со следствием, а также молодость Попова во время самовольного оставления им военной части, воспитание в неполной семье и хроническое заболевание.
Суд приговорил Андрея Попова к двум годам колонии-поселения.
Представители гособвинения прокурор Саратовской военной прокуратуры Роман Коновалов и его заместитель Алексей Селиванов после завершения судебного процесса отказались общаться с прессой. Журналисты сделали вывод, что гособвинители не знают, как им реагировать на решение судьи: с одной стороны, суд признал Попова виновным, как и требовало гособвинение, с другой, не учел мнение прокуратуры, требовавшей назначить бывшему военнослужащему 4 года лишения свободы в колонии общего режима. Будет ли Саратовская военная прокуратура обжаловать решение суда, пока неизвестно.
Сам подсудимый и его адвокат обжаловать приговор, скорее всего, не будут.
«Нормально», — заявил после вынесения приговора Андрей Попов. Потом он сказал журналистам, что все-таки рассчитывал на условное наказание. Адвокат обвиняемого Андрей Бессонов признался, что его приговор устроил, так как он опасался более сурового решения. «В сравнении с требованием прокуратуры четырех лет общего режима два года колонии-поселения — это небо и земля», — сообщил адвокат. Он подтвердил, что к месту отбытия наказания его подзащитный должен будет отправиться самостоятельно, не под конвоем. «Условия содержания там, конечно, гораздо мягче, чем в тюрьме, и, думаю, получше, чем там, где Андрей работал в Дагестане», – пошутил Бессонов. Кроме того, адвокат считает, что у его подзащитного при условии хорошего поведения хороший шанс выйти на свободу, не дожидаясь двухлетнего срока, условно-досрочно.
Бессонов считает, что на гуманное решение суда помимо подоспевших поправок в уголовное законодательство повлияло и внимание СМИ и общественности, следивших за ходом судебного процесса.
Председатель саратовского Союза солдатских матерей Лидия Свиридова по-прежнему уверена, что Попова необходимо было оправдать.
В вынесенном решении суда она склонна видеть «компромисс»: по ее словам, по делам о дезертирстве суды обычно приговаривают подсудимых именно к четырем годам лишения свободы, которые требовало для Попова гособвинение.
А коллеги Свиридовой открыто возмущены приговором.
«Вы представить себе не можете, сколько мальчиков с историями, похожими на ту, что рассказывал Попов, мы защищали в судах. И чаще всего успешно. Последний раз отстояли парня из Липецкой области, он тоже считался дезертиром и говорил, что много лет провел на нелегальном положении, а фактически в рабстве», — заявила «Газете.Ru» ответственный секретарь Союза комитетов солдатских матерей Валентина Мельникова. По ее словам, защита осужденного неверно подошла к делу, а к тому же «не подпустила к защите Попова других правозащитников». «Для меня не важно, правду ли говорил Попов о своем похищении и рабстве на кирпичном заводе. Главное, что на момент возбуждения уголовного дела он по состоянию здоровья не мог быть военнообязанным. То есть первым делом адвокат должен был потребовать провести военно-врачебную экспертизу. У него ведь зубов нет, и выглядит он старше своих лет! — возмущается Мельникова. — А ему провели только экспертизу на вменяемость».
Непостоянству Попова в показаниях она также находит объяснение.
«Это типичное поведение для посттравматического синдрома. Представьте себе, он 11 лет находился на нелегальном положении, потерял здоровье. На таких людей крайне легко воздействовать, они скажут все, что попросите. Сначала он выдвигал одну версию своего исчезновения, потом изменил показания, а скорее всего, имела место третья версия, о которой мы не знаем», — полагает она.
