Цивилизация
«Они там выяснили, что зарплату нефтяники получают одну, а в бумагах в Астану написана другая, больше в два, в три раза. И стали требовать, чтобы как отчитываются, так и платили», — таксист Селим, который везет меня из Актау в Жанаозен, в двух словах пересказывает суть требований нефтяников «Озенмунайгаза». Они шесть с половиной месяцев бастовали на главной городской площади, а 16 декабря оказались участниками погромов и столкновений с полицией. Возмущения забастовщиков он не разделяет. «Не знаю, чем они недовольны были. У них там зарплаты и 100 тысяч, и 200 тысяч тенге, это много. Эх, такой праздник испортили», — вздыхает таксист и высаживает меня на продуваемой ледяным степным ветром площади, над которой взвивается пыль и так и не убранные праздничные флаги — три дня назад их подняли в честь 20-летия независимости Казахстана.
Первое, что я вижу: по площади движется небольшой отряд вооруженных автоматами и дубинками полицейских, с другой стороны идут три молодых казаха. Как только группки пересекаются, прохожих задерживают. Подталкивая пинками и дубинками, молодых людей со скрученными за спиной руками ведут дворами между обшарпанных трехэтажек в сторону городского отдела полиции.
Все трое, как и большинство мужского населения города, подходят под описание «молодые люди в черных куртках», которое дают предполагаемым зачинщикам беспорядков и местные жители, и полицейские — даже они в неофициальных беседах признают, что потасовку начали не бастующие нефтяники.
Мнения о том, что это были за люди и откуда взялись, расходятся: жители третьего микрорайона, ближайшего к площади, говорят, что раньше их в городе не видели. Другие очевидцы событий, напротив, признают, что это местная молодежь: «Они не выдержали просто, у них там отцы, братья, сестры стоят месяцами». 26-летняя Айгерим, администратор гостиницы, говорит, что несколько погромщиков приехали на джипах: они выгружали из них канистры с бензином, который использовали при поджогах. Вслед за акиматом (мэрией) и офисом «Озенмунайгаза» вспыхнула гостиница «Ару-Ана», затем дом директора «Озенмунайгаза», несколько магазинов, нотариальная контора. В руках у нападавших, по словам очевидцев, была арматура и камни. По одной из версий (вдобавок к уже ставшему местным фольклором рассказу о том, что мэр Жанаозена оскорбил нефтяников, бросив им кости от бешбармака), толпа двинулась громить все на своем пути, когда один из представителей администрации со сцены сказал: «А это наши деды морозы», — указав на бордовые фирменные куртки «Озенмунайгаз», в которые были одеты забастовщики.
По толпе стреляли из автомата Калашникова и табельного оружия, и вовсе не по ногам, говорят жанаозенцы.
(Накануне о том, что выстрелы были сделаны «в конечности», заявил глава МВД республики Калмуханбет Касымов.) Как минимум одно опровержение словам министра: погибший во время беспорядков 21-летний Шадер, тело которого в понедельник выдали его старшему брату, скончался от проникающего пулевого ранения в грудь. «Пулю не нашли — говорят, рикошет», — рассказывает брат Шадера, поставивший во дворе в четвертом микрорайоне поминальную юрту. Пока этих традиционных для казахского похоронного обряда сооружений в других дворах не видно: по словам жанаозенцев, тела почти никому не выдают. По официальным данным, при беспорядках погибли 15 человек. Жители, ссылаясь на сотрудников морга, уверяют, что там не меньше 30 тел. Проверить это не представляется возможным: подходы к моргу и больнице тщательно охраняет полиция, пропуская на короткие свидания с ранеными родственниками только женщин и совсем пожилых мужчин.
Полицейские здесь повсюду: сидят рядом со сваленными в кучу щитами на ступеньках наглухо закрытых магазинов, дежурят во дворах и на выездах на улицы, патрулируют основные направления на военных бронемашинах. Больница и ОВД оцеплены по всему периметру, но только в этих местах в Жанаозене гражданских больше, чем людей в форме. Жители мучаются от неизвестности: списки раненых не обнародованы, чтобы узнать о пострадавшем родственнике, приходится дежурить за воротами больницы — к моргу и отделению хирургии и реанимации не подпускают автоматчики. Списки задержанных — около двухсот фамилий — висят у въезда на территорию ОВД, но, как говорят в толпе взволнованных горожан, за три дня они должны были сильно расшириться: задержания 17, 18 и 19 декабря не только не прекратились, но и стали обычной практикой.
Мужчины стараются не ходить по улицам поодиночке: в сопровождении матери или жены шансы попасть «в подвал» становятся немного ниже.
Камеры предварительного задержания в небольшом здании жанаозенского ОВД переполнились в первые часы после прибытия в город полицейского подкрепления из соседнего Актау, а потом и других областей (в первые часы, когда толпа поджигала здания и автомобили, полицейские не задержали никого, несколько раз открыли огонь и отступили). Теперь задержанных сажают в подвал отделения и в ангар позади здания. «Мой брат Саян сидел в подвале в одних трусах. Били по голове, по почкам, по всему, что есть у человека. Я приходил в ОВД, там зачитывали список — 200 человек, из них восемь подписали признание. Брат говорит, что его заставляли, но он не стал. Я когда приходил его искать, они не стеснялись, при мне били двух парней, как в армии: «Что-то ты не так смотришь на меня», — рассказывает 31-летний Аян Каканов. Ему только что в первый раз с субботы удалось увидеть брата-близнеца, который сначала попал в ОВД, а потом оттуда на «скорой» в больницу. Пока мы с Какановым разговариваем, в больничные ворота одна за другой въезжают «скорые» и быстро отправляются на новый вызов. «Видите, они все оттуда едут», — показывает мужчина в сторону ОВД и говорит, что большинство госпитализированных пострадали не на площади, а как раз на допросах.
У отделения полиции рассказы родственников и бывших задержанных пополняются новыми подробностями и проклятьями в адрес полиции: «Там им еще воду лили сверху на лицо, издевались по-всякому», «Бьют детей, вот таких малых», «У нас тут война, а дети наши в плену». Молодые женщины в меховых шапках мечтают: «Вот бы приехала комиссия по правам человека», — и возмущаются, что даже на территории Мангистаусской области, в которую входит Жанаозен, не объявили траур по погибшим.
Владелец продуктового магазина Абдурасул Абделкаримов приехал в Жанаозен из Актау в воскресенье, чтобы защитить бизнес от мародеров — закрыть окна железными щитами. За этим занятием и был задержан, провел в ангаре семь часов. «Мы приехали вас, адайцев, гасить с севера на запад, комендантский час на все сутки!» — этими словами, говорит Абделкаримов, сопровождалось его задержание. Пока он это рассказывает, с крыльца отделения полиции спускаются двое отпущенных на свободу. Мужчина лет 40 со следами ботинок на одежде держится за голову и что-то мычит, его поддерживает за локоть более молодой спутник с опухшим от кровоподтеков лицом. Женщины начинают причитать по-казахски, освобожденных подталкивают к выходу с территории ОВД полицейские. Им навстречу движется колонна с новыми задержанными: трое спецназовцев в черной форме и масках ведут двоих мужчин. Напротив окошка дежурной части, их ставят лицом к стене, обыскивают, попутно стукнув прикладом. «Работа такая», — поворачивается ко мне полицейский в маске. Выйдя покурить, он рассказывает, что приехал «на усиление» из Атырау, здесь же работают его коллеги из Караганды, Шимкента и других городов.
Другой автоматчик, без маски, объявляет, что ни комендант (начальник департамента МВД Мангистаусской области Аманжол Кабылов), ни начальник ОВД с журналистами сегодня встречаться не будут, потому что очень заняты, и выпроваживает меня за ворота отделения. «Это просто такие люди, много приезжих, они чужие тут друг другу, — характеризует он жанаозенцев. — Если бы как в других городах — постыдились бы соседей, знакомых. А этим плевать, дикари».
Недоверие местных жителей к приезжей полиции усиливается и из-за недостатка официальной информации о ходе расследования: генеральная прокуратура Казахстана пока лишь единожды отчиталась о «70 задержанных участниках массовых беспорядков и мародерах», не уточняя, кто именно и в чем подозревается.
«На месте продолжает работать правительственная комиссия под руководством первого вице-премьера Умирзака Шукеева, а также следственная-оперативная группа во главе с министром внутренних дел Касымовым», — сухо сообщают информагентства, а по радио голос президента Нурсултана Назарбаева напоминает о комендантском часе с 23.00 до 7.00. Других источников информации у жанаозенцев нет: интернет и мобильная связь до сих пор не работают, аким Орак Сарбопеев и директор «Озенмунайгаза» Киикбай Ешманов, по слухам, покинули город. С наступлением темноты улицы и без того безлюдного Жанаозена пустеют, магазины перестают открывать даже «для знакомых» (сейчас торговля здесь ведется только так), а полицейские, расквартированные в новеньком здании физкультурно-оздоровительного центра на окраине, заступают на ночное дежурство.
