Цивилизация
По официальным данным, были зафиксированы 32 тысячи пожаров, огонь бушевал на площади более 1,8 млн га. У независимых экспертов другая информация: они утверждают, что леса сгорело гораздо больше. Как рассказали «Газете.Ru» во Всемирном фонде защиты природы (WWF), для того чтобы отследить пожары, Институт космических исследований РАН использовал данные со спутников. Согласно приборам MODIS со спутников Terra и Aqua, уже к 18 августа 2010 года огонь охватил 5,8 млн га. А по данным приборов AVHRR со спутников NOAA, к тому моменту полыхало около 5,9 млн га. А Всемирный центр мониторинга пожаров (Global Fire Monitoring Center) на основе информации со спутников сообщил о 10–12 млн га сгоревшего леса.
При этом у российских властей до сих пор нет даже примерных данных об общем ущербе, нанесенном лесному фонду пожарами лета 2010 года.
Как сообщили «Газете.Ru» в Рослесхозе, эта информация до сих пор обрабатывается. «Когда данные будут, мы сразу же их обнародуем», — сказал представитель ведомства.
Специалисты WWF (организация входит в Общественную комиссию по расследованию причин и последствий лесных и торфяных пожаров) отмечают, что российские ведомства, ответственные за ситуацию с лесными пожарами, также до сих пор не привели никаких данных ни о числе рейсов, которые пришлось отменить из-за смога, вызванного лесными пожарами, ни касательно ущерба, нанесенного пожарному оборудованию, ни об уничтоженном имуществе граждан.
Как будут предотвращать лесные пожары в будущем, также не решено: президент Дмитрий Медведев и Рослесхоз заявляли о необходимости изменить Лесной кодекс, но ни одной поправки в законодательство пока не предложено.
Известно лишь, что чиновники Рослесхоза разрабатывают «некардинальные поправки» в кодекс. В это время на местах думают, что делать со сгоревшим лесом и чем заменить старую технику, которая окончательно износилась. Корреспондент «Газеты.Ru» побывал в лесах Самарской области и выяснил, что на все траты региональные управления лесами уже не надеются получить деньги ни от федералов, ни от субъектов.
Что сгорело в лесах
Леса занимают только 12% территории Самарской области, остальное – степь. Лесники признают, что область не пострадала от пожаров так, как Нижегородская или Воронежская. «Хорошо еще, что у нас не сгорели деревни, как у них. А то и так куча проблем», — говорят представители самарского лесничества.
В Самарской области режим ЧС во время летних пожаров вводился в Тольятти. Ситуация в этом городе была уникальной, говорят в местном лесничестве. В черте Тольятти находятся 8 тысяч га леса, лесной массив окружают жилые многоэтажки и частные дома, поэтому любой верховой пожар (когда пожар перекидывается с верхушки на верхушку) автоматически означал прямую угрозу для города.
В последних числах августа лес все-таки разгорелся, причем общая площадь пожара составила почти 3 тысячи га. На трети этой площади пожар был как раз верховым. Полностью были уничтожены 500 га тольяттинского леса. «Здесь был ужас, было страшно, — рассказывают сотрудники МЧС. — Горящие деревья падали, лежали на дороге — горящими их приходилось пилить, чтобы проехать дальше в лес».
Если федеральные МЧС и Рослесхоз после лета 2010 перекладывали друг на друга вину за распространение пожаров, то в регионах лесники и спасатели друг друга защищают. «Повлиять на огонь теми силами, что были у лесников, просто невозможно», — резюмирует и. о. руководителя Тольяттинского гарнизона МЧС Вячеслав Чугунов. За 8 тыс. га в Тольяттинском лесничестве после принятия в 2006 году нового Лесного кодекса ухаживают только пять лесников.
%Летнюю катастрофу представители отрасли объясняют оптимизацией, предполагающей, что «за те же деньги можно содержать меньше людей».
Так, после принятия нового Лесного кодекса из 250 тысяч работников лесного хозяйства по всей стране осталось 40 тысяч, говорят работники отрасли. В Тольяттинском лесничестве раньше работало около 40 лесников, сейчас оставшиеся пять называются «главными консультантами». «Хотя, если честно, мы уже три года таблички у себя не меняем: нас все время переименовывают», — говорит бывший лесник, а ныне главный консультант Тольяттинского лесничества Андрей Брыкин.
Оптимизировали и лесную охрану. Главные консультанты теперь не патрулируют свои обходы, а занимаются управленческой документацией. В случае если работник лесного департамента увидел пожар, он, конечно, «должен принять меры к его тушению». Но непосредственно с лесным огнем должны бороться выигравшие государственный конкурс компании. Они же, а не лесники получают государственные субвенции. В этом году тендер областного Минприроды выиграло ГУ «Самаралес». В конкурсе также участвовало ООО «Рога и копыта», говорят сотрудники лесхоза и спасатели. Кто выиграет в тендере в следующем году, они даже боятся предположить.
Численность Тольяттинского гарнизона сейчас 1,4 тыс. человек (раньше было на 500 человек больше). В гарнизоне имеется 100 единиц техники. «Мы остановили огонь только потому, что Тольятти — крупный промышленный и химический город», — говорит Чугунов. По периметру горящего леса, рассказывает глава Тольяттинского гарнизона, пожарные машины стояли через каждые 25 метров. Спасатели только помогали лесникам: и техника, и люди в МЧС приспособлены к промышленным и городским условиям.
Машины лесников и «Самаралеса» (в общей сложности три цистерны) пришли в негодность давно. Техника Тольяттинского гарнизона после конца августа была изношена на 100%. Половина из нее уже находится на ремонте. В лесу, куда пожарным приходилось заезжать по грунтовым дорогам через поваленные деревья, «машины просто убили», говорит Чугунов. К середине ноября поступило около 500 тыс. на поддержание техники.
По словам Брыкина, проблема в том, что федералы и региональные власти просто «играют друг с другом в пинг-понг, перекидывая ответственность, как мяч».
Звонок в службу 01 о пожаре в населенном пункте поступает на телефон Единой диспетчерской службы. Далее его переводят в ближайшую к месту ЧП пожарную часть, те отправляют на пожар дежурную смену. До некоторых деревень ехать минут 40, до каких-то и все полтора часа. Поэтому в некоторых регионах до приезда спасателей пожары тушат местные жители. Главе поселения сообщают, что что пожарная машина есть в соседнем селе «у дяди Вани». «Дядя Ваня пригоняет им свой «зилик» с двумя тоннами воды. Работает такая машина пять минут», — говорят спасатели.
По регламенту, пожарные машины должны приезжать на место возгорания через 10 минут (в городе) или 20 минут (в сельской местности) после принятия вызова. Многим региональным властям легче отдать одной из деревень пожарную машину или «зилик» и организовать там добровольную пожарную команду, чем построить пожарную часть на несколько деревень. В Тольятти на 24 поселения созданы четыре добровольных пожарных бригады, «то есть выделены четыре машины на две тонны воды».
Весь тольяттинский горельник – пороховая бочка для пожаров следующего года, говорят в лесничестве.
150 га из 500 га — неликвидная древесина, деревья, которые верховой пожар уничтожил от ствола до корней. Для ее уборки нужны деньги из бюджета. «С ликвидной еще можем справиться. Проведем аукцион, кто-то выиграет, уберет, реализует. Хотя надо тоже понимать, что у нас не промышленная древесина», — поясняет Брыкин. По словам работников лесничества, власти еще не задумались о том, что после пожаров из оставшихся сосен засохнут еще 20–30%. А затем будет достаточно небольшой искры и относительно сухой погоды, чтобы горельник и сухие деревья вспыхнули опять.
90% от суммы, которую самарский департамент лесного хозяйства ожидает получить от федералов, уйдет на восстановление горельников, говорит Брыкин. Пока под новые саженцы выделили участок в несколько метров на окраине тольяттинского леса. Пару молодых сосен посадил лично губернатор. «Неплохая акция», — комментируют его приезд в Тольятти лесники.
Реформа Рослесхоза, переданного в подчинение правительству, до местных департаментов лесхоза еще не дошла.
«Может, у них в Москве что-то изменилось, а у нас нет. По опыту могу сказать, что к нам изменения дойдут не раньше января. Какие — не знаем».
Что сгорело в национальных парках
С последствиями пожаров разбираются и в национальных парках. Нацпарки считаются особо охраняемыми природными территориями, подведомственными Минприроды. В Самарской области с 1984 года существует нацпарк «Самарская лука», фактически окаймляющий Жигулевский заповедник. Его площадь 134 тысячи га, из них 69 тысяч га лесной фонд, остальное сельскохозяйственные земли, населенные пункты (на территории парка их 33), мужская и женская колонии и даже промышленные территории. Так, на территориях парка до сих пор функционирует песочный карьер, который обеспечивает цементный завод — одно из самых крупных предприятий области. «Пожароопасная ситуация у нас всегда на высоком уровне с апреля по ноябрь. Обычно справлялись своими силами, но в этом году было тяжело. Так, как этим летом, мы еще не горели», — говорит директор нацпарка «Самарская лука» Александр Губернаторов.
В нацпарке пожары уничтожили 500 га леса. Губернаторов и его коллеги считают, что большинство возгораний были поджогами.
«Не может быть одновременно 30 возгораний в разных местах, — убежден директор. — Зачем поджигают? Не знаю. Может, чтобы создать напряженную ситуацию на территории области». Хотя «львиная часть пожаров», подчеркивают сотрудники парка, произошла «из-за шашлыков и непотушенных сигарет»: «У нас молния в деревья никогда не попадала, все это человеческий фактор».
Много пожаров вспыхивало, рассказывают в нацпарке, на пустующих заросших полях около «Самарской луки» или на его территории. Тушить такие пожары должны фермеры, но на практике, хотя поле входит в категорию сельхозземель, его конкретного владельца зачастую найти нельзя. «Заброшенных полей много: эти земли были переданы во владение фермерам еще в 90-х годах, после распада колхозов, и сейчас найти их владельцев практически невозможно», — поясняет Губернаторов. Тушить пожар на сельхозтерриториях сотрудники нацпарка не имеют права — они могут только пытаться не дать огню распространиться по входящему в парк лесу или полю.
Человеческих ресурсов, признается директор, у национальных парков не хватает. Территорию в 134 тыс. га патрулируют всего 45 госинспекторов. Во время ЧС тушить пожар, конечно, могут все сотрудники парка (их 200 человек), исключая женщин: по закону их не допускают к открытому огню.
Своей техники для тушения у нацпарка практически нет. «У нас только лопаты и грабли, ими во время пожаров и выкапывали минеральные полосы», — говорит Губернаторов.
«Грабли эффективней и лучше лопаты», — объясняет инженер лесного хозяйства нацпарка Эльвира Ассадуллина.
Правда, позже руководство карьера предоставило несколько современных тракторов, с помощью которых можно делать минеральные полосы как на равнинах, так и на курганах. «Были бы изначально у нас такие машины, то и пожаров бы не допустили», — говорит заместитель директора парка по охране окружающей среды Евгений Чернецов.
МЧС помогло «Самарской луке» самолетами и людьми, но уже «когда основная масса работы была сделана». Приезжали и добровольцы. «Но на работу с огнем мы их бросить не можем: большинство не обучено. Многие вообще приезжали в шлепках. Хотя, конечно, все добровольцы и волонтеры нам помогли», — говорит Губернаторов.
Бюджет нацпарка в этом году составил 27 млн рублей. По сравнению с 2009 годом он сократился на 5–10%.
«Нам еще повезло, некоторым нацпаркам бюджет сократили до 20%», — отмечает директор.
80% от этой суммы уходит на зарплату сотрудникам, которая составляет от 7 до 10 тысяч рублей вместе со всеми премиями. Вторая серьезная статья расходов — коммунальные платежи. «Таким образом, что у нас остается на пожарную охрану и природоохранные мероприятия? За каждые потраченные деньги мы должны отчитаться. В этом году, правда, во время пожаров было много благотворительных пожертвований, как от граждан, так и от крупных предприятий», — говорит Губернаторов.
На совещании по вопросам развития федеральной системы охраняемых природных территорий в конце октября премьер-министр Владимир Путин призвал создать «нормальные условия для развития туризма на особо охраняемых природных территориях».
Развитие экологического туризма, по словам Путина, «должно позволять не в ущерб природе зарабатывать деньги для развития и обустройства охраняемых природных территорий». В «Самарской луке» рекреационный объект — Молодецкий курган — пока один. К кургану, откуда открывается вид на широкую Волгу и ее берега, два года пролагали «туристическую тропу». На создание рекреационного объекта ушло несколько сотен тысяч долларов. Сейчас вместо высоких кленов, боярышника, дубов вдоль тропы стоят обгорелые деревья. На создание других рекреаций и ликвидацию последствий пожара нет денег. Коллектив нацпарка не омолаживается — за такую зарплату на напряженную работу (во время пожаров инспектора дежурили по несколько смен и суток) никто из выпускников вузов идти не хочет. «Молодежь если приходит, то только единицы энтузиастов», — говорит Губернаторов.
Путин также заявлял, что необходимо изменить природоохранное законодательство так, чтобы «можно было брать земельные участки в аренду, возводить здания и сооружения, необходимые для размещения и обслуживания туристов».
Еще несколько лет назад на территории «Самарской луки» построили турбазу. Деньги за ее аренду поступают в федеральный бюджет, затем они должны возвращаться обратно в парк, но на деле практически все оседают у федералов. Мэр Жигулевска, бывший дилер Toyota в России Александр Курылин, — один из кураторов строительства в заповедной зоне нацпарка еще и горнолыжного курорта. Проблемы нацпарка он признает, но считает, что прежде всего России надо развиваться как высокотехнологической стране и что об экологии могут позволить себе заботиться только Япония, Франция и Германия. Выделить деньги из бюджета нацпарку он не может по закону, но собирается с помощью храмов, воскресных школ и «культуры производства» отучать людей готовить в лесу шашлыки. «Все хамство начинается с того, что нет денег. Чем больше производства, тем больше денег и культуры», — пояснил он журналистам.
