Цивилизация
На прошлой неделе председатель комиссии по здравоохранению и охране общественного здоровья Мосгордумы Людмила Стебенкова принимала участие в конференции «Регионы, свободные от ГМО», проходившей в Бонне в рамках переговоров ООН по Картахенскому протоколу по биобезопасности. В понедельник она поделилась с коллегами своими впечатлениями на совместном заседании профильных думских комиссий и альянса стран СНГ «За биобезопасность».
Как рассказала Стебенкова, опыт Москвы на международном уровне был признан успешным. Москва — первый регион, который ввел законодательное регулирование распространения ГМО в России. С июля 2007 года в столице работают 16 лабораторий по выявлению ГМО в продуктах питания. А производителям предоставлена возможность участвовать в системе добровольной сертификации «Не содержит ГМО». «Мы предлагаем добросовестным производителям использовать эту маркировку, поскольку многие сегодня, нарушая закон «О защите прав потребителей», не пишут на этикетках о том, что продукты содержат ГМО, а федеральный контроль оставляет желать лучшего», — объяснила Стебенкова. Аналогичный закон подписан в Германии, утверждена и вскоре начнет действовать проверка продуктов на каждом этапе переработки. Подобную добровольную сертификацию планируют ввести и в Италии.
По словам Стебенковой, в ЕС московская система добровольной сертификации воспринята с большим интересом. Чего не скажешь о Российской Федерации.
Принятые в 2007 году поправки в закон «О защите прав потребителей» позволяют вообще не писать на этикетках о содержании ГМО в продуктах, если их содержание составляет менее 0,9% (прежде производители были обязаны маркировать продукты при любом содержании ГМО). Авторы поправки утверждали, что она была принята для того, чтобы «гармонизировать европейское законодательство с российским». Однако, по мнению экспертов, российский вариант закона «О защите прав потребителей» имеет очень мало общего с европейским.
По словам председателя альянса стран СНГ «За биобезопасность» Виктории Копейкиной, технологически очень сложно установить содержание в продукте ГМО, не говоря уже о количественных показателях, когда проверяется не весь продукт целиком, а его небольшая часть. В странах ЕС процент ГМО в продукте высчитывают, исходя из каждого ингредиента в отдельности, а в России предполагается делать это применительно ко всему объему проверяемого продукта. Не определено и как высчитывать содержание ГМО — по количеству ДНК-копий или по весу.
Кроме того, в ЕС производитель должен доказать, что эти 0,9% ГМО — случайная примесь, избежать появления которой невозможно. В противном случае закон обязывает его писать о содержании трансгенов, даже если их содержание менее 0,9%. У нас же никто ничего доказывать не обязан.
Кстати, как рассказала Людмила Стебенкова, на конференции в Бонне ведущие генетики мира заявили, что порог маркировки 0,9% не имеет под собой никакого научного основания — это просто компромисс между производителями и властями.
По словам депутата, хотя трансгены скармливают россиянам уже не первый год, при желании государство в состоянии этому противостоять. Но, если ГМО попадет на российские поля, процесс станет необратимым.
Иллюстрацией этому утверждению стало выступление специально приглашенного гостя — канадского фермера Перси Шмайзера, ставшего лауреатом Альтернативной Нобелевской премии за свою многолетнюю борьбу с монополистом на рынке производства ГМО — транснациональной корпорацией «Монсанто».
Как рассказал Перси Шмайзер, на сегодняшний день в Канаде не осталось органических рапса, сои, кукурузы и хлопка. Фермеры не смогли уберечь свои посевы от воздействия растущих на соседних полях трансгенных растений: генетическое загрязнение произошло посредством переопыления. Уберечь от ГМО пшеницу, рис и лен удалось только благодаря активному вмешательству государства, запретившего высаживать в открытый грунт даже тестовые посадки.
Следствием использования ГМО стало не только ухудшение здоровья людей (рост онкологических заболеваний, повышении риска бесплодия), но и массовая гибель пчел и исчезновение чистого меда, а также появление устойчивых к химикатам сорняков. С подобными «суперсорняками», поражающими не только поля, но появляющимися уже и в городах, способ борьбы пока не найден.
По словам фермера, в отличие от химического и радиоактивного генетическое загрязнение наименее изучено, его невозможно ни остановить, ни ликвидировать.
«Мы 12 лет назад ничего не знали о вредных последствиях генной инженерии, — сказал в заключение Перси Шмайзер. — Мы доверились правительству и корпорациям и сейчас тяжело расплачиваемся за это. У вас еще есть выбор. Но если растения с ГМО начнут выращиваться в России, пути назад уже не будет».
Доклад канадского гостя произвел на присутствующих сильное впечатление.
Как заявил замруководителя столичного департамента потребительского рынка Анатолий Кочетков, единственный вывод, который можно сделать из «лекции» гостя, — необходимость полного запрета ГМО в России. «В странах, давно столкнувшихся с этой проблемой, есть уже хоть какой-то опыт и система контроля, позволяющие сдерживать дальнейшее распространение трансгенов, но, если их начнут выращивать в России, будет «пожар», — заявил он. — При нашей-то системе абсолютного нереагирования на законы и мощном лоббировании интересов производителей ГМО, которым сопровождается сейчас разработка законопроекта «О биологической безопасности».
В качестве оружия против лоббистов было решено организовать открытый научный эксперимент по выявлению влияния трансгенов на организм млекопитающих. Эту идею Общенациональной ассоциации генетической безопасности поддержали Мосгордума и столичное правительство.
Как рассказала Людмила Стебенкова, специалисты из серьезных научных институтов уже проводили самостоятельные исследования воздействия ГМО на здоровье людей и животных. В частности, в лаборатории функциональной нейрофизиологии Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии РАН доктором наук Ириной Ермаковой был проведено 3 эксперимента на крысах (морфологически наиболее близких к человеку), но каждый раз полученные результаты либо умышленно искажались, либо ставились под сомнение на основании того, что генно-модифицированные зерна не были сертифицированы.
По словам Стебенковой, в таком эксперименте основную проблему составляет именно получение сертифицированных генно-модифицированных растений с соответствующими документами. Производители их, конечно, не дают. Но сейчас передать российским ученым образцы «зараженных» растений со всеми необходимыми бумагами пообещал Перси Шмайзер. «Важно, чтобы этот эксперимент был публичным, не вызывал споров и был признан научным сообществом, — заявила Стебенкова. — Может быть, тогда наш Институт питания перестанет утверждать, что все, что мы сегодня едим, так уж безвредно».
