Цивилизация
50 лет назад в газете «Правда» вышла статья «Суверенитет и интернациональные обязанности социалистических стран». Достаточно скучным канцелярским языком в тексте объяснялось особое положение СССР в Организации Варшавского договора и его право вмешиваться во внутренние дела других стран в случае появления угрозы строительству коммунизма. Суть материала сводилась к тому, что каждая компартия несет ответственность не только перед собственным народом, но и перед всеми социалистическими странами. Статья стала послесловием к августовским событиям в Чехословакии, куда для подавления народных выступлений в поддержку принятого властями курса на либерализацию политической системы были введены военные контингенты пяти государств ОВД.
«Нет сомнений, что народы социалистических стран и коммунистические партии имеют и должны иметь возможность для того, чтобы определять пути развития своих стран. Однако любое их решение не должно наносить ущерба ни социализму в их собственной стране, ни фундаментальным интересам других социалистических стран, ни всемирному рабочему движению, которое борется за социализм.
Суверенитет отдельных социалистических стран не может быть противопоставлен интересам мирового социализма и всемирного революционного движения»,
— говорилось в статье за подписью члена редколлегии «Правды» по отделу пропаганды Сергея Ковалева. Впрочем, авторство в данном случае было чистой формальностью. В заметке формулировался официальный курс советского руководства.
Основные тезисы принятой концепции были озвучены генеральным секретарем ЦК КПСС Леонидом Брежневым во время выступления на V съезде Польской объединенной рабочей партии 12 ноября 1968 года. В Варшаве советский лидер заявил, что «защита дела социализма есть общая проблема всех социалистических стран», которые вправе оказать «военную помощь братской стране для пресечения угрозы социалистическому строю». Гость съезда разъяснял товарищам существование общих закономерностей социалистического строительства, отступление от которых «могло бы повести к отступлению от социализма как такового».
«Когда внутренние и внешние силы, враждебные социализму, пытаются повернуть развитие какой-либо социалистической страны в направлении реставрации капиталистических порядков, когда возникает угроза делу социализма в этой стране, угроза безопасности социалистического содружества в целом —
это уже становится не только проблемой народа данной страны, но и общей проблемой, заботой всех социалистических стран»,
— так Брежнев обосновывал усилившуюся роль СССР внутри ОВД.
Итак, во внешней политике Советский Союз продолжал придерживаться принципа уклонения от участия в крупных мировых вооруженных конфликтах; во внутренней — провозглашал свое неоспоримое лидерство в социалистическом блоке.
Под риск потенциального вторжения попадали, в первую очередь, Польша, Румыния, Болгария, ГДР, Венгрия и Чехословакия. Албания к означенному моменту уже уплыла из-под прямого влияния СССР, объявив о выходе из ОВД на фоне чехословацких событий (а на самом деле из-за обиды на развенчание культа Сталина). Для участия в делах еще одной европейской страны социалистического типа — Югославии — у советского руководства банально не хватало рычагов. Югославы с самого начала держались слишком обособленно, проигнорировали создание ОВД, а их сильный лидер Иосип Броз Тито старался вести независимую политику.
В рамки нового подхода укладывалось и максимально тесное сотрудничество со странами социалистической ориентации в других регионах. Военная и финансовая помощь СССР в 1960-1980-е годы простиралась от Кубы до КНДР, от Алжира до Анголы. Во второй половине XX века Советский Союз оказал помощь «иностранным союзникам» в общей сложности почти на $150 млрд, построив более 3,5 тыс. важных объектов инфраструктуры. Помимо операции «Дунай» в Чехословакии и подавления восстания в Венгрии в 1956 году известно советское участие в арабо-израильских войнах, ряде конфликтов в Африке и войне во Вьетнаме.
Из концепции также следовало, что наступление коммунизма откладывается на будущее: введением новых этапов строительства мечты маскировались неудачи плановой экономики. Современный Брежневу период был обозначен как «развитой социализм».
На Западе советскую стратегию окрестили «доктриной ограниченного суверенитета» или «доктриной Брежнева»
— такое определение дал советник президента США по национальной безопасности Ричард Аллен. По его мнению, краху этой системы способствовала агрессивная внешняя политика США, отказывавшихся уступать СССР сферу влияния в любой точке Земного шара.
Член ЦК брежневской эпохи Константин Катушев уже в наше время призывал различать истинный смысл концепции и то, как его пытались трактовать за рубежом.
«В западной пропаганде после того, как мы ввели войска, появилось выражение: «доктрина ограниченного суверенитета Брежнева». Никакой такой доктрины не было, но эту акцию на Западе квалифицировали как ограничение суверенитета страны без согласия ее руководства. На самом деле войска вводились с согласия руководства и президента страны и большей половины членов руководства компартии», — вспоминал партийный функционер в интервью «Газете.Ru».
Отказом (или, по крайней мере, серьезным отходом) от выбранной стратегии считается ввод советских войск в Афганистан в 1979 году: власти вступали в противоречие с собственным принципом невмешательства в крупные конфликты.
Позднее шеф Аллена президент Рональд Рейган назвал афганскую кампанию СССР «ключом к успеху» — то есть, к развалу державы-антагониста.
Считается, что на смену брежневской концепции в конце 1980-х годов пришла «доктрина Горбачева», когда Советский Союз начал добровольно уходить с привычной орбиты, что повлекло за собой упразднение ОВД, развал социалистического лагеря и затем распад самой страны.
По аналогии с легендарной песней Фрэнка Синатры в США новую доктрину окрестили «Мой путь». У нас ряд историков именует реализацию горбачевской стратегии не иначе, как «бегством из Европы».