Цивилизация
В России, в силу брутальности нашей истории, сохранилось не так много учреждений, чей возраст приближается к трем сотням лет. Московский университет — одно из них. А это значит, что его основатели, сознательно или нет, сумели оседлать некий глубинный тренд российской, а может, и мировой истории, который давал и продолжает давать жизненные силы их детищу по сей день.
Чтобы это понять, вернемся на 260 лет назад. Казалось бы, учебные заведения университетского типа были известны в России и до 1755 года.
Первая Привилея (Устав) высшего учебного заведения была подписана царем Федором Алексеевичем в 1682 году.
На ее основании в 1687 году возникла и вела свою учебную деятельность Славяно-греко-латинская академия. Второй университетский устав в России был создан для Академического университета в Санкт-Петербурге в 1747 году. Однако и первый, и второй опыты создания университета на русской почве оказались неудачными.
В первом случае из-за устаревшей модели средневекового образования, где доминирующую роль играло не научное познание мира, а подтверждение рациональными методами схоластического взгляда на мироустройство как на промысел божий. Во втором случае нельзя не отметить утопичности самой затеи Петра создать при академии некую школу будущих академиков. Но это не главное.
Сразу после своего возникновения Академический университет столкнулся с нежеланием преподавателей учить (поскольку норма об обязанности российских академиков вести преподавательскую работу поначалу вообще отсутствовала в уставе), а учащихся – учиться.
Перспективы карьеры для образованного человека в системе русской жизни XVIII века были настолько туманны, что дворяне предпочитали с младых лет не сидеть за партами, а записываться на военную службу. А она, как и сегодня, гарантировала не только разного рода выплаты, чины, звания, но и владение землей, имениями с крепостными и обеспеченную старость.
Поэтому Академический университет работал с перебоями, часто закрывался и не демонстрировал уверенности в будущем.
Собственно, именно неудачи, преследовавшие Михаила Ломоносова на поприще ректора этого учебного заведения, вероятно, и сподвигли его на радикальную смену тренда.
Считается, что реализация замысла Московского университета началась со знакомства Ломоносова с одним из фаворитов императрицы Елизаветы Петровны — Иваном Шуваловым. Доподлинно неизвестно, когда оно состоялось.
Очевидно только, что участие в придворных церемониях и празднествах было в середине XVIII века одной из важных составляющих академической жизни.
Помимо всего прочего, это хорошо оплачивалось. Можно вспомнить в этой связи, что сам Михаил Ломоносов писал оды на восшествие на престол Елизаветы и Екатерины II, составлял химические смеси для придворных фейерверков. Поэтому его связи с окружением императриц были довольно разнообразны и многоплановы.
Если судить, например, по конспекту ломоносовской «Риторики», обнаруженному в бумагах Ивана Шувалова и сделанному его рукой, то можно предположить, что последний брал уроки стихосложения у первого русского академика.
О спорах между Ломоносовым и Шуваловым относительно основания Московского университета нам известно очень немного. Мы, в сущности, не можем достоверно перечислить, какие мотивы в деле учреждения нового учебного заведения ими двигали. Тем не менее есть свидетельства того, что именно Шувалов первым высказал идею о переносе университета в Москву — подальше от столичной суеты, чиновничьего произвола и придворных интриг.
Один из первых выпускников Московского университета Илья Тимковский, которому довелось быть свидетелем такого спора, вспоминал затем, что Ломоносов много упорствовал в своем мнении и хотел устроить новый университет в Москве по образу и подобию Лейденского университета, одного из старейших в Европе.
Шувалов же, учитывая государственный характер финансирования будущего предприятия, резко возражал против, как он выразился, «вольностей европейской университетской жизни», под которыми он разумел университетскую автономию. Собственно, этот спор во многом и определил всю дилемму последующей российской университетской истории.
Несмотря на эти разногласия, в результате подобных споров и переговоров в 1754 году на свет появилось письмо Ломоносова Шувалову, в котором был начертан план будущего устройства Московского университета.
В письме перечисляются следующие преимущества Москвы для устройства университета:
1) большое число дворян и разночинцев, живущих в Первопрестольной и могущих стать потенциальными студентами;
2) более дешевый, по сравнению со столицей, уровень жизни, что минимизирует затраты на создание нового учебного заведения;
3) обилие родственников и знакомых у студентов и учеников, что облегчит им бытовые трудности, связанные с учебой;
4) большое число домашних учителей и репетиторов, которые работают в дворянских семьях и могут облегчать студентам тяготы учебы;
5) географическое положение Москвы в центре России, что облегчит путь к ней всех желающих учиться в университете.
В состав нового университета, по мнению Ломоносова, должны были войти три факультета: философский, юридический и медицинский. На них предполагалось открыть 12 кафедр. Каждой кафедре по штату полагалось иметь одного профессора.
При университете должны были действовать и две гимназии (для дворян и для разночинцев), призванные восполнить отсутствие у большинства молодых людей того времени элементарных знаний для поступления в университет.
Известно, что изложенный в письме Ломоносова проект горячо обсуждался им с Шуваловым, в результате чего туда были внесены некоторые изменения. Они касались числа профессоров, структуры факультетов и сумм, необходимых на организацию университета.
В итоге на свет появилось Доношение об учреждении в Москве университета и двух гимназий, которое было подано от имени камергера Ее Императорского Величества Ивана Ивановича Шувалова в Правительствующий сенат с развернутым планом создания университета, который, по сути, повторял план Ломоносова, известный нам по письму.
19 июля 1754 года по старому стилю Правительствующий сенат утвердил этот документ, после чего вопрос об открытии университета перешел в практическую плоскость. Начались поиски необходимых помещений в Москве.
Несмотря на то что в своих беседах с Шуваловым Ломоносов рассматривал в качестве возможных мест строительства университетского здания участки на Воробьевых горах либо в районе Красных ворот, указом императрицы Елизаветы Петровны от 8 августа того же года университету было передано здание Аптекарского дома у Воскресенских ворот на Красной площади.
Ныне на месте этого дома находится Государственный исторический музей. К моменту передачи этого здания под нужды университета в нем располагалось московское отделение Штатс-коллегии, хранившей в своих подвалах около 80 пудов медных денег, собранных в 1754 году с москвичей в качестве налогов.
Большую техническую и организационную проблему представляло собой перемещение и организация охраны этих ценностей. Здание не было приспособлено для обучения, и его приведение в соответствующее состояние было поручено архитектору Дмитрию Ухтомскому.
13 января по старому стилю (25 января по новому) императрица Елизавета Петровна подписала Указ об основании Московского университета. Злые языки утверждают, что монаршая подпись далась Ивану Шувалову непросто. Пришлось обратиться за помощью к всесильному родственнику – сенатору и канцлеру Петру Шувалову. Он-то и убедил императрицу дать свое добро.
Однако потребовалось почти полгода, чтобы задуманное было воплощено в жизнь.
Как и предполагал Ломоносов, сразу обнаружилась катастрофическая нехватка как профессоров, так и студентов для открываемого учебного заведения.
Если дефицит преподавательских кадров решался уже привычным для академической жизни России того времени способом – приглашением иностранных профессоров, то первый набор студентов — всего 16 человек — почти полностью состоял из бывших учеников Славяно-греко-латинской академии.
Несмотря на то что, согласно Проекту организации Московского университета и гимназий при нем, университет должен был состоять из двух гимназий и трех факультетов, к моменту официальной инаугурации 26 апреля (7 мая по новому стилю) 1755 года он открылся, имея в составе лишь одну университетскую гимназию, и то разночинную.
Многие преподаватели этой гимназии были переведены из Академического университета в Санкт-Петербурге. Среди них были ученики Ломоносова — магистры Николай Поповский, Антон Барсов, Филипп Яремский.
О том, как происходила сама торжественная церемония открытия, мы можем судить из откликов газет и воспоминаний очевидцев этого события.
Приглашения на инаугурацию с программой были разосланы заранее. Поэтому в назначенный день на Красной площади у здания университета собралось множество гостей. По оценкам корреспондентов французских газет, освещавших это событие, их было около четырех тысяч человек.
Ровно в 8 часов утра преподаватели и студенты в надлежащем порядке, а за ними все собравшиеся направились в собор Казанской Божией Матери, где состоялось торжественное богослужение. Затем все были приглашены в Актовый зал университетского дома, где перед собравшимися выступили магистр Антон Барсов на русском языке, Николай Поповский на латыни, преподаватель французского языка Ля Бом на французском и преподаватель Литкен на немецком.
Вслед за тем от имени вновь назначенного директора университета Аргамакова был дан торжественный обед. В два часа пополудни первая часть праздника была завершена. Вечером того же дня москвичи стали свидетелями торжественной иллюминации, которой было освещено здание университета.
Иллюминация изображала Парнасскую гору, где были видны все науки и искусства, расположившиеся у ее подножья. Вершина горы была украшена вензелями Ее Императорского Величества в знак благодарности за то содействие, которое она оказала основанию университета.
Ниже был изображен вензель рода Шуваловых в знак уважения к человеку, которому Родина обязана появлением первого университета. Наконец, у подножия горы был изображен ученик, старающийся подняться на ее вершину, чтобы посвятить Минерве плоды своих трудов.
По сообщению газет, зеваки разошлись далеко за полночь.
Дворяне по-прежнему предпочитали военную службу, поэтому большую часть учеников гимназии составили разночинцы. Они-то и сформировали костяк будущего студенческого состава университета, во многом заложив демократические традиции Московского университета на века вперед. Первые студенты вошли в факультетские аудитории лишь два года спустя после основания университета, окончив курс гимназии.
Надо иметь в виду, что вновь открытый университет отвечал далеко не всем требованиям классических зарубежных университетов. Так, в отличие от учебных заведений Европы, он не представлял собой четко организованной ученой корпорации, а самоуправление его было ограниченным.
Во главе его стоял не выборный ректор, а чиновник-директор, который не принадлежал к ученому сословию и, в отличие от профессоров, обладал чиновным званием и соответствующим окладом, в два-три раза превосходящим профессорский гонорар.
Он единолично управлял университетом, принимая во внимание мнение профессоров лишь в той части вопросов, которая касалась организации науки и обучения.
Совещательным органом при директоре была университетская конференция — аналог современного ученого совета. Состояла она из трех профессоров и трех асессоров по выбору. В ее прерогативы входило обсуждение текущей учебной и научной работы и представление интересов профессоров на разрешение куратора университета.
Куратор осуществлял высочайший надзор над всем, что творилось в университете, и представлял там интересы государства. Именно куратор приглашал преподавателей в университет, утверждал учебные программы, а также руководства по преподаванию того или иного предмета, которые до того были рассмотрены и одобрены университетским собранием. Первым куратором Московского университета был один из его создателей и вдохновителей Иван Иванович Шувалов.
Не получил Московский университет первоначально и права возводить своих членов в ученые степени. Это право было даровано университету (и то только в медицинских науках) лишь 29 сентября 1791 года императрицей Екатериной II в благодарность медикам университета за их участие в борьбе с чумой.
В первые же годы существования университета назначения на должности профессоров и адъюнктов часто обуславливались не наличием ученой степени, а научными трудами и опытом педагогической работы претендентов. Фактически решение о возведении в профессорское достоинство всецело зависело от куратора.
Тем не менее традиция самоуправления была заложена и начала развиваться. Впоследствии многие недостатки первоначальной русской университетской автономии были устранены. Появилась система научной аттестации и выборности администрации, сформировалась профессорская корпорация, сложились свои традиции самоуправления.
В разные периоды истории отношения Московского университета с властями были различными. Университетская автономия то расширялась, то сужалась, университет то наделялся новыми полномочиями, то лишался их.
Но ни разу за 260 лет своего существования Московский университет не лишался права на самоуправление.
И это громадное достижение не только Московского университета, но и российской власти, которая в этом вопросе демонстрировала умение и возможность вести диалог с той частью русского общества, которую российские университеты представляли. Можно сказать, что в этом смысле Московский университет много сделал для формирования основ гражданского общества в нашей стране.
В том же ключе можно рассмотреть и традицию всесословности, которая сложилась в университете. Она примиряла и уравнивала всех – от аристократов до выходцев из крестьян. В какой-то степени и сейчас университеты продолжают играть эту роль, ведь университетское братство и по сей день не признает чинов, званий, сословий и прав состояния.
Начав свое существование в Москве, университет давал образование ничтожно малому числу людей.
Однако, в отличие от всех своих предшественников, он органично вписался в окружающую среду, став неотъемлемой частью московской жизни.
В 1757 году в стенах университета был образован студенческий хор, который продолжает свое существование и поныне. Годом позже студенты пригласили москвичей на первые театральные постановки студенческого театра. Именно Московский университет вплоть до 1918 года числился официальным издателем первой московской газеты «Московские ведомости».
Именно здесь по сей день продолжают работу старейшие научные общества страны: например, с 1804 года и по сей день в университете работает Московское общество испытателей природы – одно из старейших научных обществ России. Первая библиотека, музей, ботанический сад, первое студенческое общежитие, организация публичных лекций и опытов – все это и еще многое, что не позволяют перечислить узкие рамки данной лекции, начало свою историю в Москве именно в стенах университета и существенным образом изменило Москву как город, как пространство для жизни.