Цивилизация
«Величайший из уроков истории состоит в том, что никто не извлекает из них уроков», — гласит известное изречение. С ним можно поспорить. Немецкий народ, например, эти уроки извлек. В объединенной Европе Германия – самая процветающая страна, и лишь немногие ее граждане разделяют нацистскую идеологию. Много меньшая, чем в 1925 году, территория Германии в изобилии обеспечивает продовольствием население, много большее, чем в то время, когда Гитлер с помощью Гесса сочинял «Майн Камфп», обосновывая нужду в «завоевании новых земель на Востоке» необходимостью прокорма все возрастающего населения: эта проблема решена благодаря успехам сельскохозяйственной науки.
Плоды науки прикладной медленно зреют; еще медленнее порождает их семена фундаментальная наука.
Луи Пастер, давший человечеству вакцину от бешенства, говорил, что нет никакой прикладной науки: «Существует наука и ее применение в жизни, связанные между собой так, как плод с тем деревом, на котором он созрел». Однако эти плоды обычно зреют долгие десятилетия — никто не может сказать заранее, какая ветвь науки окажется плодоносной.
По мнению некоторых наших парламентариев, финансирование фундаментальной науки равносильно отапливанию атмосферы. Из ямы невежества им не видно, откуда взялись чудеса современной техники.
Развитие науки неравномерно, его скорость зависит и от общественного интереса к новому знанию, и от финансирования. От рождения в 1925 году парадоксальной для «здравого смысла» квантовой механики до осознания возможности цепных ядерных реакций прошло 14 лет, а еще 6 лет спустя два японских города сгорели в пламени ядерного взрыва. В 1953 и 1954 году термоядерная реакция превращения водорода в гелий, служащая источником энергии звезд (в том числе нашего Солнца), была осуществлена на нашей планете – независимо американскими и советскими учеными, в режиме взрыва. Сделать ее управляемой пока не удается, но рано или поздно и это получится, если будет финансирование. Именно наука (а не поэзия) – «езда в незнаемое»
Цивилизация бескорыстного любопытства и бомб
Почти все, без чего немыслима жизнь современного человека, появилось в результате бескорыстного любопытства ученых. Так, включая телевизор или просто свет в комнате, мы не вспоминаем, что это результат развития, начавшегося в 1820 году, когда Эрстед обнаружил, что магнитная стрелка отклоняется при сближении с проводником, по которому течет электрический ток. Уравнения Максвелла, объединившие электричество и магнетизм (1855–1864 годы), почти полвека казались лишь игрой ума.
Отношение к теоретической физике начало изменяться, лишь когда в городах пошли первые трамваи. Эти уравнения окупили все расходы на науку на сотни лет вперед.
В конечном счете именно зародившейся в Европе фундаментальной науке обязан Запад своим нынешним процветанием. И хотя на словах наши нынешние руководители признают ее важность для страны, де факто и без того мизерное финансирование фундаментальной науки убывает год от года, а эксперименты с образованием только способствуют его упадку. Нет и должного уважения к труду ученых. Как пишет Е. В. Ткаля в бюллетене «В защиту науки» № 9,
«государство, в лице высших чиновников шельмующее своих экспертов, завтра окажется беззащитным как перед внешними вызовами, так и перед собственными «петриками».
Перед последними мы беззащитны уже сейчас. Российские суды судят наших академиков по иску, предъявленному им талантливым шарлатаном.
От внешних вызовов нас пока защищают наши водородные бомбы. Думские деятели, перепутавшие Коперника с Джордано Бруно, вряд ли знают, что эти бомбы появились благодаря самым бесполезным занятиям – изучению звезд. До 1939 года ядерная физика интересовала только горстку чудаков. Прогресс этой науки, неразрывно связанной с теорией источников энергии звезд, позволил создать ядерную (урановую) и термоядерную (водородную) бомбу. Подчеркнем, что термоядерное оружие наши физики — Сахаров, Гинзбург, Зельдович и другие – создали независимо от успехов службы внешней разведки, и оно было более мощным, чем в США.
Это оружие является сейчас единственным гарантом независимости и цельности России. Дальнейшую независимость и цельность страны может отстоять только новая техника, созданная и управляемая высокообразованными людьми. Новое оружие и сейчас зарождается где-то в недрах фундаментальной науки. Но не у нас, ибо для этого необходим общий высокий уровень ее развития, нами утрачиваемый благодаря недальновидности руководства. Это оружие может сделать неэффективными все наши бомбы. Никто не может сейчас сказать, на каких принципах могут быть основаны устройства, которые смогут, например, уничтожать ядерные заряды при пересечении их носителями определенных границ – но
такие устройства появятся не благодаря «инновациям», а как побочные продукты развития фундаментальной науки, каковыми являются и ядерные заряды, и боевые лазеры.
Закупить, отобрать и поделить, вырастить
Для поддержки «науки сегодня» действительно можно купить «готовое» (например, 80 ученых по $3 млн каждый на срок в три года), а не выращивать самим. Но такая научная политика непригодна на «послезавтра». Напомним, что
ответом США на запуск спутника в 1957 году было не только ускорение собственных аналогичных проектов, но и резкое повышение стандартов образования.
Заимствуя оттуда столько негодного для наших условий, мы не воспринимаем примера США в интеграции науки и высшего образования. Необходимо знакомить молодежь не только с азами знаний, но и с действительно современными достижениями науки, а это возможно только совместно с теми, кто ведет исследования. Все усилия и все проекты будут обречены на неудачу, если в новом поколении окончательно заглохнет интерес к науке.
Необходимым условием сохранения собственной науки (а значит, образования) является минимально достаточная зарплата. Подлинный ученый не гонится за златом, но поиски хлеба насущного мешают работе. Между тем (впервые в мировой истории!) в нашей стране класс ученых встал в ряды наименее оплачиваемых пролетариев. В октябре 2011 года средняя зарплата в Москве (по 45 специальностям) составила 45 тысяч 318 рублей, а зарплата научного сотрудника МГУ без степени – 6000 рублей + 3000 ректорская надбавка; высшие же «чины» науки — главные научные сотрудники, имеющие звание профессора, — получают около 24 000 рублей. При этом средняя зарплата в МГУ (очевидно, без учета подоходного налога) составляет 42 000 рублей (так сказал 9 июня 2011 года ректор МГУ на собрании научных сотрудников ГАИШ МГУ). Нетрудно понять, что эта цифра означает огромную зарплату безмерно разросшегося аппарата чиновников. В университетах по всей стране увеличиваются управленческие штаты, плодятся всё новые конторы (институтики, факультетики и т. п.) с многочисленным и весьма дорогостоящим начальством и его помощниками.
Это обстоятельство с негодованием отметил премьер В. В. Путин на встрече с ректорами ведущих вузов:
«В некоторых вузах зарплата руководящего состава в 8 раз выше профессорской, а с учетом премии — в 15 и более раз».
К сожалению, премьер не привел яркий пример.
Ректор Нижегородского государственного университета им. Н. И. Лобачевского Евгений Чупрунов за год заработал лишь 13,5 миллионов рублей.
По данным избиркома (он баллотировался в депутаты Нижегородского законодательного собрания), это исключительно его зарплата в университете, куда ректор приезжает на Toyota Land-Cruiser или Suzuki Grand Vitara.
Засилье чиновников-псевдоученых в провинции ярко описано в газете «Троицкий вариант»: «Реальный вес имеют администрация и приближенные… Их научные достижения смехотворны, их индексы Хирша (показатель результативности научной деятельности, основанный на данных о публикациях) ниже плинтуса, они не публикуются нигде или во всяких смехотворных журналах. <…>
Они платят профессорам и доцентам смехотворную и унизительную зарплату, а сами получают нечто кратное сотням тысяч рублей, до миллиона
….Они получают в этом же университете больше доцента и профессора. Синекуры, свои дома, очень дорогие машины… Они твердо знают, кто здесь хозяин. Они чихали на ваши хирши и публикации…. А проблемы решаются через своих людей в Министерстве образования и науки».
Деньги, нужные для того, чтобы ученые не мыкались в поисках заработка и не смотрели, «куда бы убежать», невелики, если не принимать во внимание стоимость экспериментов и наблюдений. Оценить верхнюю границу этой суммы можно, например, по результатам давнишних конкурсов на получение Соросовских грантов. Критерий для отбора получателей экстренного гранта 1993 года был необычайно прост. Этот единовременный грант по 500 долларов давался каждому, кто опубликовал хотя бы три статьи в солидных журналах в разных областях фундаментальной науки за последние 5 лет. Этот грант получили 20 763 российских ученых, а сейчас численность активных исследователей в области естественных наук в России много меньше.
Нормальная зарплата позволит ученым оставаться в России и работать для своей страны.
Заграница нам поможет
Зарплата — наименьшая часть затрат на «большую науку». Нужны приборы, в некоторых случаях очень дорогие и совершенно уникальные.
Что же касается ускорителей и телескопов, самых дорогих приборов современной науки, здесь еще долго придется рассчитывать на заграницу.
На Большом адронном коллайдере наши ученые успешно работают, а вот со вступлением в Европейскую южную обсерваторию у нас никак не получается, хотя были неоднократные обращения к властям и даже личные беседы президентов РФ и РАН.
Эта обсерватория — лучшая в мире по оборудованию: она обладает группой из четырех восьмиметровых телескопов,
которые начинают уже работать в режиме интерферометра, не говоря уже о том, что на южном небе находятся уникальные объекты, такие как Магеллановы Облака — ближайшие к нам галактики.
К счастью, наш шестиметровый телескоп, вступивший в строй еще в 1975 году, пока в хорошем состоянии, а работающие на нем астрономы нашли свою «экологическую нишу» – спектральные наблюдения галактик, многие из которых, особенно взаимодействующие и обладающие черными дырами в их сердцевинах, представляют особый интерес для развития физической теории. Огромной нашей удачей и радостным событием для астрономов всего мира стал успешный запуск летом этого года (после многолетних проволочек) нашего орбитального радиотелескопа «Радиоастрон». Он успешно прошел все испытания и начинает совместную работу в режиме интерферометра с крупнейшими радиотелескопами мира.
С небывалым ранее разрешением он начинает наблюдать ядра галактик, в первую очередь тех, некоторые свойства которых позволяют подозревать, что сквозь них мы сможем увидеть другие Вселенные.