Цивилизация
В языке южноамериканских индейцев аймара, живущих в Андах, перепуталось прошлое с будущим. Как показал новый анализ языка и жестов аймара, предпринятый американскими учеными, индейцы представляют время наоборот: в воображаемой пространственно-временной шкале будущее для них остается позади, а прошлое еще только предстоит увидеть.
Язык аймара — первый язык такого рода, обнаруженный учеными, и представляет собой уникальное исключение из правил. До сих пор считалось, что пространственная метафора для хронологии, частично базирующаяся на перемещении наших тел и ориентации в пространстве, универсальна и распространяется на всех людей, которые привыкли осознавать прошлое как пройденный этап, а будущее как нечто, что еще не наступило и располагается перед глазами человека.
Возглавившие исследование профессор лингвистики Ив Свитсер (Eve Sweetser) из Университета Беркли и Рафаэль Нуньес, директор лаборатории Embodied Cognition Laboratory при Университете Калифорнии в Сан-Диего, были поражены, столкнувшись с первым в истории отступлением от стандартной модели. По словам Нуньеса, буквально все известные науке языки — от европейских и полинезийского до китайского, японского и банту — не только наделяют время свойствами пространства, но и уверенно рисуют одинаковую иллюстрацию к такому абстрактному и сверхфундаментальному понятию, которое в отличие, например, от демократии не является продуктом воспитания, обучения или культуры.
На язык аймара обратили внимание уже самые первые западные колонизаторы. В начале 1600-х годов один иезуит написал, что язык аймара особенно приспособлен для выражения абстрактных идей, в XIX веке его даже назвали языком Адама.
Позднее Умберто Эко похвалил язык за его способность к образованию множества неологизмов. Также неоднократно производились попытки использовать «андскую логику» в создании компьютерных программ: дело в том, что она добавляет третье звено в привычную нам систему бинарных оппозиций «да/нет» или «истинный/ложный».
Нуньес впервые заподозрил, что у индейцев что-то неладно со временем, когда юношей путешествовал автостопом по Андам в начале 1980-х. Спустя более чем десять лет он вернулся зрелым исследователем, чтобы собрать дополнительные данные. В анализ он включил около 20 часов видеобесед с 30 взрослыми коренными аймара из Северного Чили. В их число вошли как аборигены, владеющие только аймара или только испанским языком, так и билингвы, в равной мере пользующиеся обоими языками (их было большинство, так как большинство аймара — билингвы).
Специально разработанные планы бесед помогали естественным образом начать обсуждения прошедших и предстоящих событий. Нуньес надеялся, что ему удастся выявить и лингвистические выражения для прошлого и будущего, и жестикуляцию, корни которой лежат в подсознании. Жесты сопровождают большую часть человеческой речи и нередко наглядно показывают используемые метафоры в действии.
На первый взгляд разобраться в лингвистической стороне не составляло сложности: «nayra», на аймара основное слово, обозначающее «глаз», «перед» или «зрение», индейцы использовали также для обозначения прошлого, а «qhipa» («спина» или «сзади») — для обозначения будущего. Так, выражение «nayra mara», подразумевающее прошедший, последний год, буквально означает «год впереди».
Но одной лингвистики для надежных выводов недостаточно. Если взять, например, такой экзотический язык, как английский, легко можно услышать следующую фразу: «We are at 20 minutes ahead of 1 p. m.», означающую «Cейчас 12.40» (буквально: «Мы находимся за 20 минут до часа»). Услышав ее, лингвист с Марса вполне мог бы решить, что англичане, как и аймара, прошлое помещают впереди себя.
Кроме того, в английском существует множество неоднозначных выражений вроде «Wednesday`s meeting was moved forward two days» (примерный русский аналог: «Встреча, назначенная на среду, отодвинулась на два дня вперед») — имеется ли в виду пятница или понедельник?
Опрошенные англоговорящие разделились в своих ответах примерно пополам. Как оказалось, выбор зависит от того, воспринимает ли человек себя движущимся относительно времени или время текущим само по себе. Грамматически подобная установка может быть выражена следующей парой фразой: «We`re coming to the end of the year» или «The end of the year is approaching» («Мы приближаемся к концу года» или «Наступает конец года»).
Дополнительный анализ жестикуляции показал: индейцы аймара, особенно пожилые и не владеющие грамматически правильным испанским языком, указывали себе за спину, говоря о будущем, и перед собой — имея в виду прошлое. Причем чем сильнее отодвинуто обсуждаемое прошлое от наших дней, тем дальше говорящий протягивал руку, при обсуждении древних времен полностью распрямляя ее в локте. Иными словами, исследователи столкнулись с хорошо знакомой картиной, словно демонстрируемой в зеркале: с точностью до наоборот.
«Восприятие времени как растянувшейся в обеих направлениях оси обусловлено нашей физиологией, способом перемещения в пространстве, дорсовентральной морфологией и лобным бинокулярным зрением, — подытоживает Нуньес. — Если бы мы были каплевидными существами вроде амеб, мы не смогли бы создать подобные понятия и оперировать ими в принципе». Однако пример аймара, по словам лингвиста, показывает, что и здесь сохраняется лазейка для межкультурных различий: существа, наделенные идентичными анатомическими и физиологическими характеристиками, могут обладать разными фундаментальными понятиями.
Нуньес также подчеркнул, что последствия такого восприятия действительности, как у аймара, могут оказаться самыми глубокими и реальными: возможно, именно так в среде испанцев-конкистадоров родилось презрение к народу аймара, который они считали беспомощным, безвольным и не заинтересованным в развитии или движении вперед.
В то же время остается один не решенный до конца вопрос, в котором Нуньес и Свитсер договориться пока не смогли.
Вопрос связан с тем, что аймара придают большое значение факту, наблюдал ли говорящий сам непосредственно описываемые события или нет. Так, в языке аймара невозможна фраза «В 1492 год Колумб плыл по синему морю» — они обязательно указывают, видел ли происходящее рассказчик или основывается на слухах.
Культура аймара подразумевает огромное различие между «видимый/невидимый» и «известный/неизвестный» и считает нужным постоянно подчеркивать такое различие. Возможно, именно поэтому известное прошлое они помещают перед собой, где его можно разглядеть, а неведомое будущее за спиной, где оно невидимо и непостижимо.
Пожилые и умудренные опытом аймара к тому же часто и вовсе отказываются судить о будущем, мотивируя отказ тем, что ничего конкретного сказать о грядущем все равно невозможно. Интересно, что молодые индейцы, свободно разговаривающие по-испански, традиционную жестикуляцию уже утратили, как и, по-видимому, образ мышления предков.