Цивилизация
— Как может измениться политика Белого дома в случае прихода Джеба Буша?
— Я его советник, но я не его пресс-секретарь, и мне не хотелось бы производить впечатление, что я говорю от его лица или делаю какие-то предположения. Но вот что я скажу: необходимо изменение, прежде всего не американской политики, а изменение в российской внешней политике. Все, что произошло в последние два года, стало разочарованием для всех тех из нас, кто в 1992–1993 видел возможность для того, чтобы между Россией и Западом возникли совершенно иные отношения. И в начале 1990-х я думал, это тот путь, по которому мы идем.
Думая так, я считал, что Россия становится частью Запада, ведь Россия во многом страна европейская: многие великие европейские писатели, композиторы, ученые были из России.
Однако то, что происходит сегодня, — это некое возрождение «холодной войны». И это то, что нравится президенту Путину, это то, от чего он получает дивиденды, и это самое большое разочарование для России, для ваших соседей, да и для самих россиян.
— Вы употребляете термин «холодная война». Не считаете ли вы, что она уже идет?
— Я думаю, что избежать этого можно лишь возвращением России на тот путь, на котором она была в 1990-х: на путь демократических реформ, интеграции в европейские институты и следования тем договорам о безопасности, которые она заключила. Среди них и имеющий важнейшее значение договор о вывозе с Украины ядерного оружия в обмен на гарантии соблюдения ее суверенитета и территориальной целостности со стороны США, Великобритании и России. (Будапештский меморандум 1994 года. — «Газета.Ru».)
— Вы некогда сравнили действия России на Украине с действиями СССР в Финляндии и сказали, что США должны помочь Украине, так как самой ей не справиться. Каким образом нужно помогать?
— Самая главная помощь — дать Украине твердо встать на ноги, и это означает помочь ей наладить свою экономику. Это должно быть и в российских интересах, но мне кажется, что это не так: цель российской политики — дестабилизировать Украину, послав, таким образом, сигнал тем, кто задумывается о том, чтобы убрать от власти коррумпированных диктаторов, как это сделали два года назад украинцы: у вас будут проблемы.
— Что вы думаете насчет поставок на Украину летального оружия?
— Я считаю, что это важный принцип, когда люди готовы воевать за свою свободу и независимость. И у них должны быть для этого средства. И лучше, чтобы это делали украинцы, чем кто-то другой. Конечно лучше, чтобы вообще никто не воевал.
То, что мы имеем сегодня, — это не настоящее перемирие. И если, укрепив военную мощь Украины, тем самым мы обеспечим настоящее перемирие и начнется движение к серьезному урегулированию, то хорошо бы, чтобы у Украины такой рычаг был.
Однако еще раз повторю, что главное для Украины — это экономическая поддержка.
— Может ли, по вашему мнению, конфликт на Украине привести к более серьезному конфликту в Европе?
— Я не думаю, что конфликт на Украине может привести к большой войне, однако, мне кажется, действия России в других местах приближают подобную опасность. Например, провокационные полеты в воздушном пространстве других стран, а в случае стран Балтии и провокации вблизи их границ.
Когда вы начинаете говорить о принципах защиты ваших этнических меньшинств в других странах, в этом есть определенные отголоски того, что произошло в 1930-х годах, и это вызывает опасения. Все эти разговоры о защите этнических русских, где бы они ни жили, — это, по-моему мнению, фактор дестабилизации.
— Российские власти, мобилизуя общество для своей поддержки, говорят о возможности смены режима извне. Видите ли вы такую возможность?
— Россияне сами должны выбирать своих лидеров, это не наша забота, однако я надеюсь, что в России установится власть, которая даст настоящую свободу, обеспечит настоящую свободу печати, настоящую политическую конкуренцию — сегодня ничего этого, по моему мнению, нет. И это те самые перемены, которые больше всего нужны.
— Новая администрация в Вашингтоне, какой бы она ни была, будет иметь дело с президентом Путиным. Как вы считаете, возможно ли найти общий язык с Кремлем?
— Конечно, это желаемо, но для того, чтобы найти общий язык, должно быть понимание, что агрессивное поведение России, которое мы видим в последнее время, не обойдется без последствий. Я не думаю, что Россия, которая безнаказанно нарушила фундаментальные принципы безопасности периода после «холодной войны», — это та страна, с которой можно было бы иметь хорошие отношения.
— ИГИЛ (организация запрещена в России) сегодня представляет угрозу для всех. Возможно ли сотрудничество в этой сфере, как было, например, в Афганистане во времена республиканцев?
— Думаю, что есть общие угрозы, против которых мы могли бы действовать совместно, и это неплохо.
Однако, по моему мнению, серьезная причина того, что ИГИЛ (запрещенная в России организация. — «Газета.Ru») превратился в такую мощную силу, стали жестокие действия режима Асада, который, и это с сожалением приходится констатировать, использовал поставленное ему российское оружие для уничтожения собственного народа. Для того чтобы мы стали партнерами в борьбе против ИГИЛ, нужно фундаментальное изменение российского подхода к Сирии.
— Однако российская политика в Сирии виделась многими как прагматичная, вывоз химоружия из страны например. Разве в этом не было российско-американского сотрудничества?
— Это сотрудничество только помогло укрепить позиции Асада, и многие выражали сомнение в этом соглашении. Сирии нужна какая-то форма политического урегулирования, а это невозможно, пока этот режим находиться у власти, и это основное, что нужно понять. И если Россия может принять участие в поисках этого решения — это будет прекрасно, потому что она будет иметь влияние на тех, кто останется после ухода режима Асада. Но сейчас мне кажется, она лишь делает все, чтобы этот конфликт продолжался.
— Администрацию Буша обвиняют в проблемах Ирака. Но не кажется ли вам, что иракская компания дала мощный стимул радикальным группам, а Иран стал более мощной державой как раз после иракской кампании?
— Никто не может быть абсолютно уверенным в том, каким бы был Ирак, если бы Саддам до сих пор находился у власти. А также в том, что происходило бы в соседних странах, таких как Сирия, например.
Я думаю, что могла бы быть ядерная гонка между Ираном и Ираком.
Если мы бы сохранили американское присутствие в Ираке, ситуация была бы гораздо лучше той, которую мы имеем сегодня, вместо того сильного иранского влияния, о котором вы справедливо упомянули.
— Насколько эффективным вы считаете режим санкций против России?
— Я думаю, если давление не будет продолжено и еще больше усилено, приемлемого решения мы вряд ли достигнем. Это единственный язык, который президент Путин понимает.