Цивилизация
— Какова сегодня роль ЧВК в мире и растет ли она в связи с напряженностью в разных странах?
— Войны в Ираке и Афганистане подходят к завершению, так что роль военных компаний на Западе в ближайшем будущем будет уменьшаться. Но такие фирмы, как Triple Canopy и DynCorp, будут по-прежнему получать контракты от Госдепартамента, и тут в обозримом будущем ничто не изменится.
При этом сегодня деятельность ЧВК все активнее регулируется различными правилами, кроме, пожалуй, действий на море, и этот вопрос является предметом постоянных дискуссий в профессиональном сообществе. Во время иракской войны большинство ЧВК позволяли себе куда больше, чем военнослужащие регулярных армий, и это было следствием того, что они обладали иммунитетом от судебного преследования со стороны местных властей.
Единственное, почему они были в итоге призваны к ответу, — это наличие на Западе свободной прессы.
Мне кажется, что в тех странах, где большинство СМИ находится под контролем государства, обратить внимание общества на негативные стороны работы ЧВК было бы куда сложнее, равно как и заставить их понести ответственность, как на Западе.
— Могут ли ЧВК обрести второе дыхание в связи с развитием конфликта на Украине?
— А мы уже это наблюдаем, хотя это и не ЧВК в чистом виде, в западном смысле этого слова. Украинская армия и группы повстанцев рекрутируют в свои ряды гражданских лиц и выпускают их на поле брани после однодневного курса по стрельбе из автомата Калашникова. Это «вооруженные формирования», которые отдаленно напоминают ЧВК. Они существуют там, где правительственные силы не желают демонстрировать свое прямое военное присутствие, как, например, Россия или, с другой стороны, правительство Украины, которое вынуждено прибегать к любой помощи, так как оно сражается с превосходящими силами.
И едва ли Киев станет под лупой разглядывать резюме тех, кто предлагает свою военную помощь.
Во всех регионах мира, где массы народа оказываются охваченными радикальными настроениями из-за религиозных или экономических проблем, появляются условия для создания подобных «частных армий». Причем особенно это заметно в тех странах, где правительственный контроль либо очень ослаблен, либо, наоборот, настолько силен, что у прессы нет возможности быстро посвятить общество в эту ситуацию.
— На Западе укоренено мнение, что Россия оказывает самую активную поддержку сепаратистам, вплоть до открытой военной. В свою очередь, повстанцы обвиняют Киев в привлечении западных ЧВК. Эти обвинения имеют под собой основания?
— У меня как раз нет таких сведений. Наоборот, я могу отметить, что украинская сторона использует вооруженные формирования, чьи действия против повстанцев характеризуются достаточно низким военным уровнем. А всякий раз, используя нерегулярные формирования, нужно понимать, что не удастся добиться того уровня дисциплины, что существует в действующей армии. Соответственно, уровень насилия и преступлений против гражданского населения неизбежно возрастет.
Как раз на месте украинского руководства, обладающего достаточно ограниченными возможностями и лишенного прямой помощи из США, я бы, возможно, посчитал лучшим способом приглашение консультантов из ЧВК, которые помогли бы в подготовке украинских военнослужащих.
Это невозможно без одобрения на каком-то уровне правительством США. Но со временем американское руководство вполне может дать неафишируемое согласие, по меньшей мере тактическое. Примерно так мы действовали в Афганистане, вооружая моджахедов во время советской интервенции, и хотя формально их базой был Пакистан, США обо всем знали и оказывали молчаливую поддержку.
— В России как раз сейчас обсуждают закон о легализации ЧВК, и его критики высказывают мнение, что с изменением ситуации в стране в худшую сторону бывшие «солдаты удачи» могут обратить оружие против правительства, а то и рядовых сограждан...
— Я не думаю, что такое произойдет. В США у нас были подобные опасения в отношении людей, которые сотрудничали с ЧВК в Ираке и Афганистане. И нельзя сказать, что в этой среде был такой уж большой процент криминальных элементов — проблем психологического свойства я здесь касаться не буду. Процент насилия, совершенного людьми, служившими в частных военных компаниях, от общего числа подобных случаев невелик. Если говорить о России, то у вашей страны есть довольно качественные вооруженные силы, которые способны защитить политическую инфраструктуру.
— Могут ли ЧВК работать на правительство, считающееся изгоем в глазах мирового сообщества?
— «Красные линии» обсуждаются на самом высоком уровне, и думаю, ни вы, ни я, ни подавляющее большинство людей никогда не узнает этих подробностей. Есть некоторые факты. Скажем, одна из британских ЧВК участвовала в конфликте в Папуа — Новая Гвинея, ее действия были признаны неподобающими, и один из руководителей этой компании сел в тюрьму. Британское правительство в этом случае не стало заступаться за своих граждан, доказывая, например, что «они просто надеялись заработать деньги» (речь идет о деле компании Sandline, которая участвовала в военном перевороте в этой стране в конце 90-х годов. — «Газета.Ru»).
— В Ираке вы принимали участие в подготовке местных сил безопасности. Почему, как показывают события последних месяцев, они оказались не способны противостоять исламистам?
— Для меня в этом нет ничего удивительного. Те, кому вы пытаетесь навязать западные ценности под дулом пистолета, просто берут выстроенную вами или на ваши деньги школу и превращают ее в стойбище для лошадей. Потому что так им удобнее, это им нужнее, это больше соответствует их образу жизни.
А потом в США возмущаются: вот, мол, построили им школу, а они недовольны. Так они и не будут никогда довольны, и это не их вина! Ответственность несет Запад, который навязывает им социальные и экономические изменения, в которых местное население не испытывает никакой нужды.
— Вы побывали в нескольких военных конфликтах сначала в качестве американского военного, а потом как руководитель ЧВК. Можете ли вы сравнить этот опыт?
— Я участвовал в пяти военных конфликтах. Первый — это вторжение в Панаму, когда нас сбросили на парашютах и приветствовали как освободителей. Это была очень короткая война: насилие прекратилось всего через пару недель, и панамцы были очень нам благодарны. Было установлено демократическое правительство, которое существует по сей день. Месяца не прошло, как все вернулись домой. Я участвовал в первой войне в Заливе, у этой войны были четко очерченные цели, а коалиция состояла из 26 стран, включая сирийцев! Я был в южной части Ирака, местные жители были нам очень рады. Мы освободили Кувейт, собрали вещи и ушли домой. Мой второй опыт в Ираке, а потом в Афганистане абсолютно противоположный. Пусть американские солдаты сражались не хуже, но перед нами всегда стоял большой вопрос: «Что мы вообще тут делаем?»
Сегодня американцы потеряли свое «золотое окно возможностей», потому что у нас не было плана в Ираке, где бесконечная ложь с обеих сторон создавала чрезвычайно депрессивный фон для ведения боевых действий.
И уже в Афганистане я обнаружил, что оба эти конфликта для меня очень эмоционально тяжелы, так как в обоих случаях отсутствовала точная «линия горизонта». А когда я тренировал местных военных на севере Кении, там у меня были отношения на грани любви и ненависти. С одной стороны, прекрасные солдаты, всегда готовые к битве, а с другой, их командиры — это нечто ужасное, примерно как сегодня в Ираке, где они ощущают себя элитой и у них нет того чувства, как у американских офицеров, которые сражаются плечом к плечу с рядовыми. Так вот, эти офицеры — первые, кто бежит с поля боя, а если офицер бежит, то почему рядовой должен сражаться? Падение иракского режима связано не с солдатами, а с их командованием — с капитанами, лейтенантами, майорами, которые должны вести за собой, не убегать.
— Какие качества нужны тому, кто хочет стать солдатом частных армий?
— Он должен быть более креативен, чем обычный солдат. Мы ищем тех, кто обладает интеллектом, применимым в обычной жизни. Не надо быть книжным червем, надо просто хорошо ориентироваться в обычной уличной ситуации. Мы ищем тех, кто быстро учится, готов оставить дома свой эгоизм, потому что человек, мнящий себя пупом земли, долго не задерживается.
Большая часть работы на самом деле не связана с боевыми действиями, и надо, чтобы человек легко сходился с людьми.
Очень важна смекалка, потому что нам приходится полагаться на собственные разведданные, собранные, что называется, «на земле». Я недавно был на сирийской границе, и самое главное там было найти завязки среди местного населения, чтобы они поняли, что я пришел им помочь. И как только я заручился их поддержкой, мне стало куда легче делать свою работу. Главное, нам надо завоевать поддержку думающей части местного населения, «лидеров мнений», так сказать, потому что насилие — это, конечно, не ключ к решению проблем. Если бы хотя бы одна из сторон на востоке Украины озаботилась бы этим, то это резко улучшило бы мнение о ней. Генерал Дэвид Петреус (экс-командующий силами НАТО в Афганистане. — «Газета.Ru») сказал в свое время: «Нельзя выстрелами проложить дорогу к победе».