Цивилизация
В чем причина современных революций? Почему одни страны могут жить в революционной ситуации десятилетиями, а другие взрываются при отсутствии очевидных предпосылок? Американский социолог и политолог, директор Центра глобального управления в Школе государственного управления им. Джорджа Мейсона Джек Голдстоун создал собственную теорию революции четвертого поколения. Ученый убежден, что ключевую роль в стабильности государств играет демографический фактор.
Роль демографии в политике станет темой одной из секций Гайдаровского форума «Россия и мир: устойчивое развитие», который пройдет в Москве с 15 по 18 января 2014 года.
— В соответствии с вашей теорией, один из ключевых факторов, который сегодня может сформировать революционную ситуацию, — «Youth Hump» (на русский можно перевести как «молодежный бугор», или «юность в дурном настроении», далее — МБ. — «Газета.Ru»). Расскажите о нем подробнее.
— МБ — определенное состояние, которое приходится на продолжительный период высокой рождаемости при низкой детской смертности. Вдруг много молодых людей выживают и становятся взрослыми. Об этом можно думать как о волне или приливе, когда новое поколение прибывает в течение нескольких десятилетий или даже поколений. Как волна разбивается о берег, эти поколения раз за разом врезаются в институциональные структуры общества. Резко и непрерывно увеличивается количество людей, которые идут в детсады, школы, институты, ищут работу. Они встречаются друг с другом, создают собственные сообщества и молодежные организации, участвуют в политических или социальных движениях.
В начале этого процесса результатом часто становится значительный экономический рост, и общество, как кажется, начинает интенсивно прогрессировать, что создает впечатление благополучия. Проблемы приходят, когда количество молодых людей продолжает увеличиваться так долго, что они начинают переполнять экономику и возникают проблемы с занятостью.
Но для возникновения МБ необходим весь комплекс факторов. В Южной Европе, например, есть молодые образованные люди, которые испытывают проблемы с работой, но нет переполнения — их мало, поэтому они живут дома, они несчастливы, но не революционны.
Но в тех случаях, когда количество молодежи достигает критической массы, с которой не справляются социальные институты государства, люди уже не сидят дома — они выходят на улицы.
У них нет других путей, кроме как объединяться друг с другом вокруг общих проблем. Критическая масса образованных и безработных фокусируется вокруг них самих. И именно из них начинают формироваться организации, требующие перемен.
МБ традиционно приводит к выражению политического неудовлетворения и недовольства. Если правительство своевременно на это реагирует, итогом становятся политические реформы.
Если государство не видит необходимости в таких реформах или сопротивляется им, поднимается молодая когорта, которая начинает протестовать и втягивает в свой протест все остальное общество.
— Ваша Школа свое время стала одним из немногих институтов, спрогнозировавших «арабскую весну». Скажите, где сейчас, на ваш взгляд, возможно возникновение революции?
— Это авторитарные государства, в которых есть МБ, — в основном регионы и страны Африки, Ближнего Востока и Центрально-Южной Азии. Мы прогнозировали проблемы в Таиланде, они там уже начались. Дальше будут Пакистан, Саудовская Аравия, Уганда, Нигерия.
— Но Пакистан и Саудовская Аравия — страны с очень сильным религиозным компонентом. Разве он не станет сдерживающим фактором для революции?
— Правительство этих стран использует религию, чтобы удерживать власть, уже достаточно долго. Но если люди видят, что их жизни становятся хуже в сравнении с другими странами, с которыми они конкурируют, тогда одной религии будет недостаточно. Когда люди в Саудовской Аравии увидят позитивные изменения в другой стране, ситуация в стране неизбежно станет гораздо напряженнее, а уровень агрессии значительно возрастет. Сейчас у них перед глазами то, что происходит в Сирии и Египте, поэтому, конечно, они думают в первую очередь не про революционные, а про мирные изменения. А в Пакистане смотрят на Индию и Иран.
Прогресс в Индии делает молодых людей в Пакистане гораздо менее терпимыми и устойчивыми.
Сейчас политическая система в Пакистане стала более демократичной — там начал работать новый кабмин, люди надеются, что новое правительство принесет изменения и будет менее жестоким. Если правительство не принесет ожидаемых изменений, то у Пакистана уже очень скоро будут большие проблемы с молодежью.
— В России есть один регион, ситуация в котором полностью подходит под ваше определение МБ, — на протяжении нескольких поколений рождаемость значительно превышает смертность, при этом есть острый дефицит рабочих мест и идея, объединяющая недовольную молодежь в сообщества, — это Северный Кавказ. Но почему там не происходит взрыва?
— Северный Кавказ уже взорвался, причем довольно давно. Речь идет не только о Чечне — это и Дагестан, и отколовшиеся от Грузии республики.
Эта проблема никуда не уходит, она пульсирует, становясь более или менее острой.
Многие молодые люди на Северном Кавказе принимают ислам как способ изменить свои жизни к лучшему. В результате думают о себе уже больше как о мусульманах, чем как о жителях России, или даже как о чеченцах или дагестанцах, например. Они формируют собственное сообщество, и идентификатор этого сообщества — ислам.
Наша лаборатория изучает Северный Кавказ (Голдстоун — глава лаборатории политической демографии РАНХиГС. — «Газета.Ru») — это область нашего особого научного интереса. Следующей весной у нас будет конференция, на которой мы будем обсуждать проблемы этого региона. Это очень сложная область, потому что она находится под одновременным влиянием Ближнего Востока, Европы и России.
— Скажите, а какой вы видите ситуацию в России в целом? Насколько ее можно считать тревожной?
— Россию опасно предсказывать — ее будущее все время убегает от наших прогнозов. Но текущие тренды, честно говоря, нехорошие.
В краткосрочной перспективе у России есть несколько обстоятельств, влияющих на ситуацию. Это как с пловцом — он может плыть, если у него к ногам не привязаны камни. У России таких камней как минимум два. Один — демография: слишком низкая рождаемость и слишком высокая смертность. Другой — политическая система: она очень сильная и очень жесткая при медленном экономическом росте.
Есть другие негативные предпосылки, но они актуальны не только для России. У многих стран есть большая проблема, связанная со старением населения. Государства тратят много денег на пожилых, и это усложняет жизнь молодым.
А вообще, будущее России, как и любой другой страны, впрочем, зависит от того, как много будет успешных мест для того, чтобы заводить семьи, рожать детей, покупать дома и нормально работать. Чтобы период уверенности в будущем простирался хотя бы до конца 20–30-х годов.
