Цивилизация
На въезде в центр со стороны Редукторного (с противоположной стороны — Сепараторный, что тоже неплохо) поселка можно увидеть высокую стелу.
Под стелой стоит военный грузовик марки «Урал» и дежурит постоянная группа неразговорчивых мужчин в масках, камуфляже и бронежилетах и несколько полицейских экипажей. Блюдут законность, периодически останавливая отдельные машины для проверки. «Э-эй, на предохранитель поставь!» — зычный голос водителя бордовой девятки слышно через дорогу. Полицейский, сунувшийся к нему в окошко вместе с автоматом Калашникова, требование игнорирует.
В ста метрах от стелы — кафе: в нем есть еда, но нет алкоголя. Рядом — сауна, на ее дверях написано: «По поводу девочек не беспокоить». Между ними забор с лаконичной надписью «Вперед!».
На самой стеле лозунг более пространный: большими буквами — «Законность, благополучие и процветание». И подпись: «Саид Амиров». Автора уже полгода держат в московском СИЗО, недавно ему предъявили четвертое по счету обвинение в уголовном преступлении.
Добро пожаловать в Махачкалу, столицу республики Дагестан.
Город высокой моды
Дагестан — регион высокой моды. Сейчас здесь модно, как говорят в республике, «падать на коврик». В Москве подобная мода началась несколько лет назад. Когда люди, до сих пор не замеченные ни в чем религиозном, неожиданно становились истово верующими и немедленно, по факту своего новообращения, ощущали себя столпами христианской морали. То, что начиналось с попыток запрета разводов и абортов и требований немедленно обвенчаться всем, состоящим в браке, в итоге привело к предложению закрепить православие в Конституции РФ. Дагестанские «упавшие на коврик» отличаются от них только выбранной религией.
— Особенно забавно, когда на коврик падает какой-нибудь банкир, — улыбается Тимур, мой провожатый. — Коран прямо запрещает брать и давать в долг под проценты. А они про это забывают.
«Упавшие на коврик» живут по шариату. Не пьют алкоголь, не курят «траву» и вообще сторонятся всего того, что запрещено исламом. Впрочем, в простых и жестких правилах всегда можно найти лазейку.
— Проституток нигде не одобряют, даже в Голландии, я думаю, — говорит Тимур. — Но здесь они, конечно же, тоже есть, хотя ты вряд ли сможешь найти их анкеты в интернете.
Говорят, сейчас здесь получило распространение поветрие времен шариатской Чечни. К сауне прикомандировывается мулла, который заключает брак клиента с девушкой легкого поведения.
А утром мужчина трижды говорит своей избраннице «ты мне не жена», и по законам шариата брак, или «временный никах», расторгнут. При этом условии все остаются чистыми по букве ислама.
— Эти странные люди считают, что, когда придет время, они сядут на корточки перед Аллахом и все ему разжуют на пальцах, по-пацански, — говорит Тимур. — Сунна пророка говорит о многом, но, прежде чем учить кого-то жизни, не мешало бы, как сам пророк, сорок лет вести благочестивый образ жизни, постигать веру, а уже потом выходить со своим авторитетным мнением.
А еще здесь модно пропускать пешеходов на дороге. Но особенность любой моды в том, что она быстро проходит.
Год назад в республике было другое повальное увлечение — Ташкапурский пароход. Он же — Хаджалмахинская пирамида.
Классический сетевой развод на деньги с мусульманским колоритом.
Человек покупает «Ладу Приору» за 250 тыс. руб., проезжает на ней пять метров вперед-назад (как бы попользовавшись) и продает ее обратно дилеру за 400 тыс. Чтобы сразу доплатить еще сто тысяч, и приступить к оформлению договора на покупку двух «Приор», которые можно будет купить через полтора месяца.
От мусульманского запрета на спекуляции с процентами вроде бы спасало то, что покупатель «попользовался» машиной и продал обратно. Наверное, эти юридические тонкости они тоже будут объяснять Аллаху на пальцах при личной встрече.
Эксперт в области местной экономики журналист Андрей Меламедов рассказывает об этом так: «Продавали все: квартиры, скот. Знакомому автомеханику говорят: ты почему еще не вложился? Мы в селе собрали золота 17 кг, продали всех лошадей. Поехал, повез три миллиона. А там очередь в дом — человек триста. Ну, он вышел из положения.
Говорит: пакет с деньгами обвязал бечевкой, надписал фамилию, имя — и бросил прямо в окно на втором этаже, где они сидели. Один раз не попал, второй не попал. А третий — попал. На три миллиона».
Когда в 2012 году по поводу хаджалмахинской пирамиды возбудили уголовное дело, речь шла о десятках миллиардов рублей, а количество потенциальных потерпевших перевалило за половину населения республики.
Обстоятельства, при которых было возбуждено дело, крайне туманны. Пирамида находилась на своем пике, постоянный приток желающих отдать деньги был достаточно высоким, чтобы платить по текущим обязательствам. Поэтому вопрос «кто из силовиков в доле?» был задан, но ответа на него так и не нашлось.
В Хаджалмахинский район потянулись толпы обманутых вкладчиков с намерением поквитаться с обманщиками, в ответ на что местный тухум (семейная родовая община. — «Газета.Ru») объявил себя объектом террористической атаки ваххабитов и призвал на помощь федеральные войска.
С тех пор село находится на осадном положении: все взрослое население Хаджалмахи поставлено под ружье, периодически случаются убийства и перестрелки, хотя до того район считался практически безопасным.
Сейчас здесь ходят расстрельные списки салафитов (сторонники «чистого ислама», мусульманские ортодоксы), которые, по мнению тухума, вознамерились истребить Хаджалмахи.
Салафитов вообще часто путают с ваххабитами, что в общем-то неудивительно — Абд Аль Ваххаб был проповедником Салафии. Однако в отношении ваххабитов действует региональный закон, выводящий их за рамки правового поля, а в отношении салафитов — нет. Что важно, салафитов в Дагестане больше 100 тыс.
Что главное — все это не имеет ни малейшего значения. Крушение Ташкапурского парохода — не религиозный конфликт.
Есть в Дагестане еще одна мода — совсем свежая — на социалистические идеи.
Как и все остальное, они внедряются здесь с мусульманским колоритом. Чтобы увидеть процесс вживую, достаточно оказаться в обществе серьезных мужчин в просторной квартире Редукторного микрорайона.
— Скоро все будет правильно, — говорит Руслан, глядя, как Шамиль передает папиросу Рахе. — Вышла фетва, которая одобряет силовое противодействие зулме (угнетение правоверных. — «Газета.Ru»).
Так что теперь всех этих коррупционеров будут просто стрелять.
— А «лесных» эта фетва касается? — интересуется Раха и глубоко затягивается.
— Конечно, — улыбается Руслан. — Они притесняют людей, значит, они творят зулму.
Вероятно, речь шла об обращении исламского проповедника по имени Мухаммад Абдул Джабар под названием «Величие принадлежит Аллаху». Насколько его слова можно рассматривать как фетву — вопрос, скорее, к правоверным, но социалистические идеи насчет противодействия зулме там действительно присутствуют.
В отличие от всего остального, марихуана в Дагестане — не мода, а, скорее, традиция. Курят, или «шабят», здесь многие. И максимум, чего можно добиться ужесточением законодательства в этой сфере, — просительной таблички в местном кафе: «По-братски — не шабить».
Продолжение серии репортажей «Газеты.Ru» из Дагестана читайте в ближайшее время.
