Цивилизация
Новую систему ценообразования на продукцию оборонно-промышленного комплекса правительство примет к июлю этого года. Об этом сообщил сегодня председатель военно-промышленной комиссии при правительстве РФ вице-премьер Дмитрий Рогозин. Он не исключил возможности лишения Минобороны функции определения цены на оружие.
Освободить Минобороны от «несвойственных» функций, в том числе от необходимости участвовать в ценообразовании на военную продукцию, в среду на военно-промышленной конференции попросил министр обороны Сергей Шойгу.
Он не собирался выступать с докладом в Доме правительства (доклад представил его заместитель по вооружению Юрий Борисов). Но Шойгу вышел к микрофону со словами «не могу молчать». Его выступление перед делегатами конференции было неожиданным и весьма эмоциональным.
«Можно и дальше лукавить, что мы в состоянии в одиночку определять стоимость подводных лодок, ракет и самолетов, — обратился Шойгу к представителям компаний ОПК. — Вы понимаете, что это не так. Давайте прекратим себя обманывать и определим нормальный, взвешенный, выгодный для страны механизм ценообразования, иначе так и будем друг к другу предъявлять претензии».
Предшественник Шойгу в Минобороны Анатолий Сердюков, напротив настаивал на полном контроле министерства над образованием цены в рамках гособоронзаказа. В результате споры о стоимости продукции между предприятиями ОПК и военным ведомством едва не привели к срыву гособоронзаказа 2011 и 2012 годов.
Наиболее остро стоял вопрос с судостроительной отраслью: именно с ней должны были заключаться самые дорогостоящие многолетние контракты, в том числе на строительство пяти подводных ракетоносцев проекта 955 «Борей» и пяти многоцелевых подлодок проекта 885 «Ясень». Военные считали, что промышленники искусственно завышают цены. Последние, в свою очередь, апеллировали к тому, что отсутствие прибыли не позволит предприятиям развиваться, а соответственно, разрабатывать новые образцы вооружения. Контракты были все же заключены, однако, для того чтобы стороны могли прийти к компромиссу, оба раза пришлось вмешиваться Владимиру Путину. При этом доподлинно неизвестно, чьими расчетами он руководствовался, разрешая спор. Рост госпрограммы вооружений беспокоил не только участников спора. Увеличение бюджетных расходов на программу перевооружения во многом привело к отставке министра финансов и вице-премьера Алексея Кудрина.
Шойгу считает, что единственное решение этого спора — передать вопрос ценообразования профильным ведомствам. Он напомнил о существовании Министерства экономики, а также Министерства промышленности и торговли. «Еще раз призываю освободить Минобороны от несвойственных функций, в том числе в части взаимодействия с ВПК и создания новой системы вооружений и военной техники. Тогда мы сможем дать точные данные, что нам нужно и в какие сроки, а вы определите, по каким ценам и как скоро сможете это нам сделать», — заявил Шойгу.
Министр подчеркнул, что основная функция Минобороны — защищать страну. «Дайте нам оружие, на котором мы будем воевать, на котором будем учить наших молодых офицеров воевать в будущем», — подытожил министр.
Вице-премьер Рогозин поблагодарил Минобороны за «демонстрацию нового стиля работы». «Если раньше, при прежнем министре обороны, полномочия замыкались лично на нем и он чуть ли не сам устанавливал цены на продукцию, то новое руководство действует иначе — нам нужны штуки и сроки. То есть сколько танков, за какие сроки и сколько понадобится финансирования для того, чтобы поставить в войска», — заметил вице-премьер.
По словам Рогозина, правительство не готово сейчас выполнить просьбу Шойгу.
«Если Минобороны отталкивает от себя тему ценообразования и не хочет этим заниматься, то тогда оно должно оттолкнуть и те средства, которые находятся на счетах Министерства обороны, — сказал он. — Это сложный вопрос. То есть кто-то другой должен принимать эти средства, кто-то должен быть распределителем этих госсредств». Он добавил, что в планах правительства принять постановление по новой системе ценообразования летом этого года: «Я думаю, эта работа завершится к июлю».
Задачи перевооружения армии, поставленные руководством страны, весьма масштабны: доля современных образцов оружия и техники в войсках должна составить к 2016 году 30%, а в 2020 году — 70%.
Аналитики не видят возможности делегирования полномочий по ценообразованию кому-то другому.
«Минобороны, как получатель бюджетных средств и как сторона, которая участвует в заключении договоров, хочет или нет, вынуждена заниматься ценообразованием. В противном случае функции ценообразования перейдут вместе с полномочиями на заключение контрактов, — пояснил «Газете.Ru» главный редактор журнала «Национальная оборона» Игорь Коротченко. — В существующей системе отношений Минобороны не может быть стороной, которая не контролирует вопрос ценообразования. Теперь, с переходом на контракты полного жизненного цикла, их просчитать совершенно невозможно, потому что надо просчитать, во что обойдётся разработка, эксплуатация на протяжении 30 лет и ремонт. Заключается рамочный контракт, который уточняется на разных этапах разработки, производства и эксплуатации. Другое дело, что нужно усилить экономический блок, но опять же речь может идти лишь о передачи части полномочий по ценообразованию профильным институтам».
Директор Центра анализа стратегий и технологий Руслан Пухов считает, что в вопросе ценообразования у России есть несколько вариантов решения. «В идеале это должно быть некое агентство, которое состоит из интеллектуального спецназа — аудиторы, бухгалтеры военные инженеры, военные — они замеряют эту цену. Так происходит определение цены во многих западных странах, в частности в Швеции».
Другой вариант решения проблемы ценообразования, считает эксперт, массированный запуск импорта на российский рынок, в этом случае цена будет формироваться самостоятельно по законам рынка. «Например, считается, что в России некачественные колесные бронетранспортёры, в мире такие производят десяток стран, из которых как минимум пять придут на российский рынок. Дальше Минобороны устраивает квалификационные испытания, после чего спрашивает цену и выбирает». Пухов считает, что, какой бы путь правительство ни выбрало, «для России это будет чрезвычайно сложной и болезненной задачей, поскольку многие страны решают ее на протяжении десятилетий, а мы озаботились ею несколько лет назад».
