Цивилизация
— Закончился большой выборный цикл, в ходе которого партия «Единая Россия» на выборах в Госдуму набрала на 15% меньше, чем в прошлый раз. Тяжело сейчас быть губернатором-единороссом, да к тому же самым богатым из глав российских регионов?
— Я в регионе постоянно общаюсь с людьми, и их в первую очередь интересуют изменения к лучшему, а не то, сколько у меня денег и к какой я партии отношусь. Если же говорить о деньгах, то всегда есть завистники. Но это единичные случаи.
— Влияют ли московские протестные настроения на настроения элит в Тульской области?
— Настроения элит в Тульской области сейчас связаны с изменениями в региональной власти. Люди ждут, что со сменой руководства области сама система станет менее косной и более эффективной, причем многие понимают, что за короткий срок такие изменения произвести невозможно, иначе придется ломать систему. У меня другая задача: я должен сделать нынешнюю систему эффективной и прозрачной.
— И как это возможно?
— Например, через кадровые изменения. Постепенно меняем сотрудников правительства: вот в этом году из 1350 сотрудников областной администрации 100 человек достигнут пенсионного возраста. Мы решили, что не будем продлевать контракты с ними, на их место возьмем молодых ребят и девушек. Я понимаю, что это отложенные ожидания и постепенные перемены, но я вам хочу сказать, что главное качество, которое необходимо губернатору, — это терпение. Резкие телодвижения приводят только к дезорганизации системы, люди перестают понимать происходящее.
— Вы успешный бизнесмен, как вы экстраполируете свой опыт управления компанией на регион?
— Главное — это понимание тонкой грани между экономической целесообразностью, политическими решениями и социальной справедливостью. И каждый раз, когда ты принимаешь решение, ты должен оценивать эффект с учетом полученного результата по трем направлениям. Поэтому, с одной стороны, надо учиться жить по средствам, с другой стороны, больше зарабатывать как регион. Вот такая модель.
— К вопросу о социальной справедливости. Многие аналитики сейчас говорят о невыполнимости социальных обещаний власти, данных во время предвыборной кампании. Как у вас в регионе обстоят с этим дела?
— Мы давали обещания, которые можем выполнить. У нас была принята «Народная программа», мы ее реализовываем. Я думаю, процент реализации обещаний будет составлять 90%, но есть направления, по которым мы сроки перенесли, но их выполним. Помимо всего прочего есть такая проблема: пока шла избирательная кампания, многие областные чиновники занимали выжидательную позицию: мол, сейчас задача губернатора — провести выборы, а потом или он уйдет, или его «заберут» в Москву на повышение. А я остался, и теперь они понимают: жить как прежде больше не получится, придется перестраиваться.
— Как перестраиваться?
— Мы нацелены на результат, а не просто на процесс.
Раньше тут было как: давайте строить, а что строить, когда — неважно, главное — деньги выделить.
Вот, например, есть у нас Музей оружия, так его 12 лет достроить не могли. Чтобы закончить проект, пришлось лично мне принимать политическое решение. А то окончание строительства еще года на три отложили бы. В итоге в День музеев он принял три с половиной тысячи туляков.
— Экономисты говорят, что близится вторая волна мирового кризиса, что спровоцирует в России эскалацию социального протеста. Вы принимаете какие-то профилактические меры, чтобы избежать этого?
— Сложно предотвратить мировой кризис, сидя в кресле тульского губернатора (смеется), но мы понимаем, что, если вдруг будет удар или серьезное падение, какие именно программы придется сократить. Точно не социальные. Скорее, в случае кризиса будем сокращать программы развития, хотя, конечно, этого бы делать не хотелось. Ведь тут развитием никто много лет не занимался, шла дележка власти, многие вопросы централизовали и решали на федеральном уровне. В итоге многие специалисты за отсутствием работы просто потерялись или утратили навыки этой работы. Вот, например, у нас большая проблема с дорожным строительством.
— Это видно невооруженным глазом…
— Так мы перезапускаем сейчас эту программу, с огромным трудом. Это ведь вопрос политический: я бы мог привлечь компании из Москвы, но они обошлись бы дороже, но сделали бы в срок. Я пошел по более тернистому пути, но уверен, что он более правильный: я воссоздаю местные мощности. Мы работаем с тульскими компаниями, стараемся научить их работать, вспомнить, как это делается.
— Когда вы только стали губернатором, были ожидания, что вы, как успешный бизнесмен, приведете в Тулу иностранных инвесторов. Это получилось?
— С инвесторами у нас все неплохо развивается. Но дело в том, что они ждали все последние месяцы результатов выборов, а последующие за ними события в Москве тоже повлияли на настроения.
Вот за первые 4 месяца 2012 года отток капитала из России составил уже 42 млрд долларов, а это больше, чем за весь прошлый год. Это, к сожалению, в том числе результат попыток раскачать лодку. Вот во Франции, например, Саркози поздравил своего соперника-победителя Олланда через двадцать минут после публикации первых итогов выборов, хотя разрыв составил всего около 3%. А у нас Зюганов, который набрал менее 18%, до сих пор не признает итоги выборов.
— Что может сделать губернатор, общаясь с иностранными инвесторами, чтобы не потерять их в такой ситуации?
— Мы заинтересованы не только в иностранных, а во всех инвесторах, больше даже в российских. Ведь настоящий патриотизм предпринимателя — это вкладывать свои деньги в той стране, где он живет. Есть два момента, которые сдерживают развитие бизнеса: размер рынка и доступ к кредитным ресурсам. Третий сдерживающий момент — нехватка квалифицированной рабочей силы. Но, например, у нас в регионе есть Procter&Gamble которая развивается активно, миллиард рублей вложили в начале года. Мы теперь стали российской столицей подгузников. Когда перед инвестором стоит вопрос, выбрать или не выбрать в качестве партнера Тульскую область, мы встречаемся, проблем не возникает — инвестор выбирает нас.
— Возвращаясь к инвесторам и сдерживающим факторам. Проблема политической стабильности и четких правил игры не волнует инвесторов?
— У нас в регионе правила очень четкие и прозрачные. Есть наши региональные законы, есть региональные льготы для предпринимателей и инвесторов — это первое. Второе: многие вопросы администрация помогает решать — с дорогами, с электричеством, мы довольно много вообще берем на себя, стимулируя развитие бизнеса.
— Насколько силен в обществе сейчас запрос на диалог с властью? Как сделать власть более открытой?
— Я много читаю на эту тему, в том числе все, что мне пишут люди в интернете. Мы решили так: дать возможность тем, кто хочет участвовать в управлении Тульской областью, возможность попробовать. Я везде публикую свой личный e-mail, и люди присылают резюме на должности помощников и советников. Этот институт — хорошая возможность дать человеку попробовать работать по тому или иному направлению, чтобы потом решить, будет ли он вообще дальше работать на госсужбе. Ведь госслужба — вообще неблагодарная сфера. Есть благодарные профессии — артисты, педагоги, их большинство людей любят. Другое дело — быть госслужащим, особенно в Тульской области, которая в последние годы была такая… вот если одним словом описать — «бесхозяйная». Поэтому мы сейчас считаем, что политическую стабильность обеспечит нам предоставление возможности самым разным людям принять участие в работе правительства.
— А сейчас как происходит процесс отбора советников и помощников?
— Лично встречаюсь с каждым, чье резюме меня заинтересовало, и задаю вопрос: зачем вы хотите прийти на госслужбу? Проблема в том, что созидателей гораздо меньше, чем разрушителей. Созидателю вообще сложнее по жизни. Вот такой пример: есть один талантливый депутат, он из оппозиционной партии. Я его считаю созидателем и предложил ему прийти ко мне в областное правительство советником по ЖКХ. Он отказался, так как, если пойдет ко мне работать, на иные проекты у него не останется времени. Проще ведь быть профессиональным критиком, хотя такие люди заставляют власть шевелиться, они тоже нужны. Эффективные критики необходимы, но есть те, кто вовсе занимается информационным рэкетом.
— И как боретесь с информационным рэкетом?
— С помощью того же интернета и открытости. Например, мы организовали трансляции в прямом эфире всех заседаний правительства на сайт. Сперва очень много посетителей смотрело их, а потом поняли, что это скучное реалити-шоу, и сейчас количество смотрящих уменьшилось.
— Интернет вообще — это созидательная или разрушительная сила для российской политики?
— По-разному. Twitter — это хорошее, эффективное средство обратной связи. У меня 13 000 подписчиков в этой соцсети, из них я за все время забанил человек 5, не больше. А если зайдешь на форумы, где все анонимно и половина вообще даже без ников, анонимные, то там много хулиганства и грязи. А вот если зайти на ту же «Газету.Ru», то там все нормально: много неприятных комментариев, которые задуматься заставляют, но откровенно оскорбительных нет.
— Это потому что оскорбительные модераторы удаляют.
— Да не в этом дело, я уверен. То же самое с e-mail: я везде публикую свою личную почту и ни разу не получал письмо, в котором меня бы просто грязью обливали. Наоборот, пишут, я покажу (достает iPad, открывает почту, при этом заглядывая в Twitter). Смотрите, много резюме, их 25—30 в день приходит. А еще вот письмо: человек пишет, что будьте осторожны, вам регулярно комментарии шлет такой-то, ничего хорошего от него не ждите, хотя можете мне не верить. Конечно, есть люди, которые не согласны с моей политикой, которые меня ругают, и это нормально.
— То есть вам выгодно быть открытой властью с прагматической точки зрения?
— Власть все равно должна быть сакральной, особенно высшая власть. Неуважение к высшей власти и к ее символам приводит к разрушению государства. Так что еще надо понимать тонкую грань открытости и сакральности.
— И где грань?
— Ее надо чувствовать. Недавно проводился опрос, какие основные качества должны быть у президента. Интересно, что респонденты на первое место поставили мудрость, а только потом эффективность как менеджера и руководителя. Скажу так: власть, особенно федеральная власть, должна, с одной стороны, быть открытой к каждому человеку, с другой — не давать чиновникам возможности сесть себе на шею и переложить на себя все проблемы. Прочитал у вас в «Газете.Ru» интервью основателя Procter&Gamble Джона Пеппера. Заголовок: «Я говорю подчиненным, чтобы они не отнимали мое время». Это и есть сакральность власти — не давать подчиненному возможности переложить ответственность. Отношение не должно быть панибратским, но при этом каждый человек должен чувствовать, что может достучаться до губернатора, что каждое обращение рассмотрят не формально. Вообще реальная эффективность власти по решению проблем — это 20—40% от обращений, то есть когда можно решить проблему по существу. Но все 100% обращений должны быть рассмотрены, чтобы чиновник хотя бы подсказал человеку, что делать и куда обратиться, если на своем уровне решить проблему не может, причем подсказал не формально.
— Кто лучше решает проблемы — выбранные или назначенные руководители? В Туле был многолетний скандал вокруг института сити-менеджера, который сменил мэра города.
— Все зависит от настроения людей. Если настроения такие — мы отдельно, власть отдельно и мы власти в любом случае не поверим, то в таком состоянии общества никакие выборы как честные восприняты не будут. И это будут не выборы, а борьба одной группировки с другой, причем финансовой. Наша задача — выстроить между региональной и муниципальной властью прозрачную систему взаимодействия, а будет это сити-менеджер или мэр — не важно.
— Так лучше выбранные или назначенные мэры и губернаторы?
— Как повезет, мне кажется. У выбранного человека, конечно, больше ответственности, и он соотносит свою деятельность не только с вышестоящим руководством, но и с жителями.
— Как вы относитесь к инициативе оппозиции переизбрать в течение двух лет всех губернаторов?
— Я всегда готов. Если будет такое политическое решение — не проблема. Мы сейчас принимаем закон о выборах губернатора, в котором нет института самовыдвижения и введен порог 10% подписей муниципальных депутатов для выдвижения. Но мы на сайте правительства решили сделать голосование: какой порог подписей ввести? Хотите 7% — будет вам 7%, лично поправку внесу.
— А сакральность власти не страдает от активности в интернете? Особенно когда лично ответы людям в Twitter пишете?
— Я думаю, сакральной должна быть только высшая власть, у меня другие задачи — быть эффективным региональным менеджером.
