Цивилизация
— Михаил Михайлович, в чем цель вашего участия в протестном движении? Какую роль в нем вы себе отводите?
— Моя цель остается такой же, как и в 2005 году, когда я объявил, что буду заниматься оппозиционной политикой. Это смена политического курса в стране, что означает смену власти конституционными способами. Восстановление действия Конституции, которую за прошедшие годы де-факто растоптала власть. Чтобы те ценности, которые исповедую я и мои соратники и которые соответствуют Конституции, были нормой практической жизни каждого гражданина каждый день.
Поэтому цель — побеждать на выборах, чтобы формировать власть или влиять на формирование власти для того, чтобы изменить политический курс в стране.
Мое место в строю может быть самым разным, это зависит от того, как его определят мои сторонники. Я готов быть и кандидатом в президенты, и простым советником.
В настоящее время у нас в партии естественным образом сложилось некое разделение функций в отношении протестного движения. По этой тематике у нас главные Борис Немцов и Владимир Рыжков, который имеет самый большой опыт проведения митингов. Поэтому во всех оргкомитетах нас представляли они.
Это очень важная форма политической борьбы и поэтому во всех акциях я участвую, это моя обязанность. Я участвовал еще в «Маршах несогласных», напомню, первые «Марши» были организованы нами с Гарри Каспаровым и Эдуардом Лимоновым пять лет назад.
Фактически все протестное движение началось с первого «Марша несогласных» в декабре 2006 года. Тогда, после того как 15 лет вообще никаких не было демонстраций, пять тысяч протестующих на улицах Москвы казались каким-то невероятным количеством людей.
Но больше я занимаюсь программными установками: кто мы, какие у нас политические позиции и ценности. И я отвечаю за международное взаимодействие: Российский народно-демократический союз (РНДС) является членом Европейской партии либеральных демократов и реформаторов (ELDR). Мы также активно контактируем с другими политическими группами. Такая деятельность ближе мне по моему складу и опыту.
— Каковы стратегические цели протеста? Они исчерпываются требованиями многотысячных митингов минувшей зимы?
— В краткосрочной перспективе — это год — цели абсолютно исчерпываются этим.
Нам нужна свобода политической деятельности, нам нужны свободные выборы. Все остальное — потом, это через выборы решается.
Поэтому массовый уличный протест, как можно более массовый, жизненно необходим, чтобы мы добились от власти главного — соблюдения наших конституционных прав, права на свободу политической деятельности и права на свободные выборы. Это также предполагает свободу СМИ и независимую судебную систему. Без всего этого невозможно начать коренные изменения в стране.
Было бы немножко наивно требовать сейчас каких-то социальных вещей, потому что решение всех проблем, включая проблемы низких зарплат и пенсий, экологических проблем и т. д., лежит в смене власти.
Бесполезно от этой власти требовать чего-либо, кроме как изменения политической ситуации и свободных выборов.
Поэтому мы призываем всех не сотрудничать с властью по всем вопросам, кроме одного — организации свободных выборов под контролем гражданского общества.
Это и есть главная цель, и все протесты должны быть направлены на это.
Я рад, что все эти месяцы лозунг с требованием честных выборов был главным, другое дело, что этот лозунг не докрутили: зимой надо было требовать прежде всего переноса президентских выборов для изменения их правил. Тогда бы уже сейчас ситуация была другой.
Люди это недопоняли, а мы не смогли донести, в чем ключ к решению всего и вся. Просто нас было 10 тысяч, а остальные 90 тысяч не хотели ассоциироваться ни с какими партиями и не хотели углубляться в политические цели. А без политических целей нельзя добиться результата, к которому все мы стремимся. Люди только сейчас начинают понимать то, что мы знали уже тогда. Просто мы занимаемся политикой и знаем, какие шаги нужно сделать для успеха в политической борьбе, а то что происходит сейчас — это именно политическая борьба, хотим мы того или нет.
Ну ничего, ничего не пропало, просто займет немножко больше времени. Все идет своим чередом.
— Какие средства для достижения поставленных целей вы допускаете?
— Все средства известны. Требуется осознание гражданами того, что все их проблемы связаны с нынешней властью. Нужна наша некая просветительская работа для того, чтобы продемонстрировать гражданам все эти цепочки и взаимосвязи, чтобы люди поняли, что ради их будущего и будущего их детей, даже если они не очень этого хотят, они обязаны участвовать в общественно-политической деятельности.
Другое направление: надо помочь людям осознать, что несотрудничество с властью, непомощь ей в ее делах — это важный фактор. Власть у нас не сильная, как только она поймет, что она в вакууме и у нее нет инструментов исполнения своих решений. Конечно, я не призываю нарушать закон — перестать платить налоги, не ходить в армию и т. д.
В остальном не надо их поддерживать.
Не нужно музыкантам петь на их вечеринках, не нужно экспертам выступать на их конференциях, ни в коем случае не подписывать подметные письма и не участвовать в другой полупринудительной «общественной» деятельности. Не нужно уважающим себя людям ходить на всякие властные мероприятия, освящать их своими именами. Те, кто ходят, своим трудом, своим авторитетом, своей популярностью дают легитимность этой власти.
Это относится не только к известным людям, это относится ко всем. Без моральной поддержки общества власть жить не может.
Еще один важный инструмент — это уличный протест. Мы увидели, что власть понимает только один язык — язык прямого давления. Поэтому если будет единство справа налево по всему политическому фронту с одним требованием — выборы, то этот язык власть понимает.
— И ставит капканы в виде штрафов…
— Да, капкан там, и капкан на выборах, и капкан везде.
— Как вы считаете, гигантские штрафы не собьют волну протестов?
— Не должны сбить. Думаю, оппозиция консолидирует свои возможности, чтобы людей спасать в таких ситуациях — и юридически, и финансово. Уже отработаны системы оповещения и сбора денег через интернет и другие важные вещи. Гражданская активность народа растет с каждым днем. Поэтому думаю, что это вещи решаемые.
Уличный протест очень важен, но он не должен перерастать в революцию. Пока мы видим, что леворадикальных экстремистов мало (все революции, как мы знаем, делались ими). Пока это средний класс, «рассерженные горожане», нет безработных молодых людей с городских окраин, у которых нет доступа ни к качественному образованию, ни к хорошо оплачиваемой работе — ни к чему. Пока ситуация в руках среднего класса, и хорошо бы, чтобы так это и осталось.
Если протест будет сильно расширяться, то это будет просто большой бунт, от которого пострадают все, в том числе средний класс.
Достанется всем. Этого допустить нельзя, власть должна это понимать. И, я думаю, они понимают, но боятся себе в этом признаться. Они боятся за свое будущее, не знают, какой следующий шаг сделать, а пропасть между обществом и властью уже очевидна.
Поэтому наша цель — мирные митинги и демонстрации, которые заставят власть это осознать и прийти на «круглый стол», где не мы — политики, а общественные деятели с участием политиков выработают конструкции для мирной, приемлемой для всех трансформации.
Еще один инструмент — участие в выборах. Сейчас (после возвращения регистрации Республиканской партии России. -; «Газета.Ru»), я надеюсь, мы этот инструмент получаем.
— Нуждается ли гражданский протест, который мы наблюдаем с минувшей зимы, в постоянно действующих организациях — партиях или движениях?
— Протестное движение нуждается в координации. Граждане разные: кому-то симпатичны одни люди или партии, кто-то приверженец других, поэтому тот оргкомитет, куда входили и партийные активисты, и просто популярные в обществе люди, был важен, он позволял соблюдать баланс разных интересов. Формализовывать этот оргкомитет не нужно.
— Может ли протестное движение выдвинуть единого лидера?
— Я это исключаю, потому что у людей разные интересы, они принадлежат к разным социальным слоям, у них разные цели и задачи. Поэтому и существуют разные общественные и партийные группы, которые привержены разным ценностям.
На этом этапе, когда мы лишены всех политических прав, важна широкая коалиция и не до лидеров.
Это неправильное представление, когда говорят, что должен быть единый лидер (протестного движения). Люди должны иметь возможность выбирать тех, кто будет представлять именно их интересы, и спрашивать с них.
Как мы можем представить, что лидер левой организации будет удовлетворять интересы владельцев предприятий (а такие люди были на всех манифестациях)? Или как лидер нашей партии, которая отстаивает интересы среднего класса и городской интеллигенции, может отвечать запросам людей, которые говорят, что им есть нечего? Не может быть такого.
— Какие реформы необходимо провести в первую очередь? Ваши первые три декрета?
— Нужна политическая реформа: вопрос о свободном функционировании политических партий и общественных организаций; вопрос свободных выборов без всех придуманных ограничений. Это первоочередная реформа, обеспечивающая нормальное функционирование государства. Что касается других реформ — нужно проводить все те же реформы, которые наше правительство инициировало в 2000—2001 году. Все надо начинать сначала. Смешные указы, выпущенные в день инаугурации Путиным, говорят о том, что все надо начинать сначала.
Первые три декрета обозначены в требованиях митингов: освобождение политзаключенных, свободные выборы, свободные СМИ и независимый суд. Это ключевые вещи. От этого зависит все остальное.
— В субботу состоится съезд Российского народно-демократического союза. Это как-то связано с назначенным на 16 июня съездом Республиканской партии России (РПР — один из учредителей Партии народной свободы, ПАРНАС, на днях Минюст России по решению Европейского суда по правам человека восстановил ее регистрацию)?
— Прошло четыре года со съезда, на котором был избран руководящий состав РНДС и были определены задачи деятельности организации. После того съезда мы в очередной раз подали документы на регистрацию, нам в очередной раз отказали, мы подали в Европейский суд по правам человека и там сидим в очереди (в ожидании решения. — «Газета.Ru»). РНДС существует, вместе с РПР и «Солидарностью» он входит в состав коалиционной партии ПАРНАС.
Но даже если бы не было ПАРНАСа, РНДС все равно было пора проводить съезд: нужны обмен мнениями, выверка позиций, осознание ситуации в стране, определение задач и т. д. То есть это плановый съезд. К тому же один из наших партнеров — РПР — победил в Европейском суде, и мы получили регистрацию партии не как подачку от власти, а ситуацию, при которой власти вынуждены были исполнять свои международные обязательства (вернув регистрацию РПР).
Мы удовлетворены тем, что, несмотря на произвол, творящийся в стране, российские власти не разрывают еще отношения с цивилизованным миром, не посылают, что называется, Совет Европы, членом которого Россия является.
Нет полной самоизоляции, как можно было ожидать в процессе эволюции этого режима.
То есть одна треть ПАРНАСа получила лицензию на участие в выборах.
Теперь мы ПАРНАС немножко модернизируем, чтобы этот дополнительный элемент (лицензия) распространился на всю партию. Проведем некоторую реорганизацию: все региональные отделения, активисты останутся парнасовские, а мы проведем съезд РПР/ПАРНАС, на котором мы, сопредседатели (Касьянов, Борис Немцов и Владимир Рыжков), будем рекомендовать изменить название партии на Республиканскую партию народной свободы.
По факту ПАРНАС на юридической базе РПР меняет свое название и модернизирует органы управления: теперь будет три ступени — главным органом будет съезд, достаточно крупный федеральный политсовет (сейчас 18 человек, а будет, скажем, 45 человек) и будет бюро из 12 человек, которое будет на ежедневной основе решать текущие вопросы.
— Политическая программа ПАРНАСа сохранится?
— Общие установки ПАРНАСа всех устраивают, у нас есть задача их детализировать. Многие наши активисты в регионах хотят, чтобы были ответы на вопросы, касающиеся их регионов: к примеру, нужно ответить, например, как мы к сельскому хозяйству относимся — как будут сельхозкредиты выдаваться, как мы относимся к собственности на землю — это интересует людей в Ростовской области и Краснодарском крае. По мере наступления региональных выборов мы будем детализировать программу по каждому региону. Нужно готовиться: раньше у нас не было регистрации, теперь регистрация есть и, надеюсь, Минюст зарегистрирует и все «хвосты» — ведь нужно перерегистрировать все региональные отделения.
Тем не менее это не мешает нам участвовать уже в региональных выборах в октябре.
Мы ставим цель в этом октябре этого года поучаствовать в двух-трех муниципальных выборах и одних региональных.
— А в губернаторских?
— Думаю, что нет. Думаю, что мы еще просто не сумеем развернуться так, чтобы подготовить людей. Плюс к тому мы должны будем немедленно в этом случае вступать в какую-то коалицию или с коммунистами, или со справороссами, чтобы собрать подписи муниципальных депутатов. А ведь это наши главные политические конкуренты. Хотя я не исключаю, что нам могут поступить такие предложения. В таком случае мы с удовольствием подключимся, если условия такой коалиции не будут противоречить нашим базовым принципам и ценностям.
2013 год очень важен, в этом году будет много региональных выборов, и мы будем участвовать в большем их количестве и будем наращивать силы. Если к 2014 году мы еще не добьемся объявления досрочных выборов в парламент, то нашей главной целью будут выборы в Мосгордуму. Это четвертые по важности выборы в стране, и мы уже сейчас начнем готовиться к ним.
Москва — это наш город. Объединенные демократы имеют абсолютно все шансы на выборах взять большинство в Мосгордуме. И это будет глобальное изменение ситуации.
Напомню, что «Единая Россия» набирала в Москве не более 25—30% голосов. Получить значительное количество мест в Мосгордуме — вполне реальная политическая цель для объединенных демократов. И далее выборы мэра осенью 2015 года. Это поворотный момент. Если к тому моменту мы опять же не добьемся досрочных выборов в Госдуму, то мы сконцентрируемся на выборах в Мосгордуму и выборах мэра. Думаю, что в Москве мы уже сейчас наберем 5% подписей муниципальных депутатов.
