Цивилизация
В среду Вельский районный суд отказал бывшему главе «Менатепа» Платону Лебедеву в условно-досрочном освобождении. Судья Николай Распопов согласился с доводами прокуратуры и представителя колонии о том, что Лебедев не стал на путь исправления и нуждается в дальнейшем отбывании наказания.
Главными доводами против освобождения Лебедева стали двадцать полученных им ранее взысканий в местах лишения свободы, отрицательные характеристики из Вельской ИК-14 и поселка Харп. Доводы защитников об исключительных личных качествах, погашении исков за счет арестованных акций ЮКОСа, разлуке с семьей, наличии двух несовершеннолетних детей, состоянии здоровья суд оставил без внимания.
Музыка нас связала
Второй день заседания проходил под звуки веселой цирковой музыки.
%Незадолго до начала оглашения решения суда на улице началось представление цирка-шапито, который приехал в Вельск на гастроли при патронаже архангельского отделения «Единой России». Утром прошли репетиции.
Закрыть окна было невозможно – в зале суда, не оборудованном кондиционером, было невыносимо жарко и душно. Один из адвокатов Лебедева даже опоздал к началу заседания: он искал удлинитель, чтобы переставить единственный имевшийся в суде вентилятор ближе к своему подзащитному, которому в черной робе было особенно жарко. Суд против перемещения вентилятора не возражал.
Соседство с шапито оказало свое воздействие на присутствующих в зале, которые периодически начинали смеяться. Судья Распопов, призывая к порядку, напоминал присутствующим, что они находятся все-таки в суде, а не в цирке. Поводом для смеха были эпизоды заседания с участием представителя колонии Анатолия Корсунского, который вместо ответов на вопросы о поведении Лебедева начинал зачитывать куски из характеристики Лебедева, а на вопросы, начинавшиеся со слов «почему» или «откуда это стало известно», и вовсе не мог отвечать сколько-нибудь подробно, ограничиваясь репликами из двух-трех слов. «Отвечает как умеет», — оценил ответы Корсунского судья.
Из-за сомнений в ораторском таланте представителей колонии рассмотрение ходатайства предполагалось провести на территории самой ИК-14, однако позднее от этой идеи отказались из-за ожидаемо большого внимания к делу, рассказал «Газете.Ru» источник во ФСИН.
«Факт неуважения был»
Ключевым вопросом второго дня заседания стали взыскания Лебедева – как предыдущие двадцать, так и два, полученные им уже в Вельской колонии: первое за потерю выданной робы и казенных тапочек, второе за то, что он якобы нагрубил сотруднику колонии, обратившись к нему на «ты», когда тот вызвал его в дежурную часть, чтобы провести воспитательную беседу о курении в неположенном месте.
Пропажу робы, трусов и тапочек Лебедев объяснил тем, что не знал, что их полагается брать с собой на этап. Второе взыскание он отказался признавать. Его поставили под сомнение и адвокаты, и даже судья. Оба варианта документа, подтверждающего наличие этого взыскания, представленные суду Анатолием Корсунским, суд не принял, как неправильно оформленные. Сначала поводом для отказа в приобщении документов к материалам дела стало неправильное их заверение – в прокуратуре, а не в ИК-14. Потом Корсунский принес уже другие бумаги, с печатью колонии, но без постановления ее начальника. В таком виде, отметил адвокат Лебедева Константин Ривкин, они тоже не могут считаться документом, подтверждающим наличие у Лебедева взыскания, которое было одним из препятствий на пути к УДО.
«Информация, изложенная в документах, не соответствует действительности, — отреагировал Лебедев. — Во-первых, в карантине место для утренней проверки и место для курения — это одно и то же место, поэтому покинуть строй и куда-то уйти я не мог. Во-вторых, об окончании проверки и разрешении закурить было объявлено дневальным, так как начальника отряда не было». Он заявил, что на «ты» он ни к кому не обращался, и напомнил, что, согласно характеристике из «Матросской Тишины», он характеризуется как подчеркнуто вежливый в общении с администрацией.
Из вопросов Лебедева к Корсунскому стало ясно, что тот при происшествии не присутствовал. «Была проверка... – говорил Корсунский, — были рапорты сотрудников...
Я ничего не исследовал, но факт был». — «Какой?» — спросил Лебедев. — «Ну... неуважение», — растерялся Корсунский.
«Ну, если не согласны, надо было обжаловать», — выдохнул он, утомленный конкретными вопросами.
По окончании допроса Корсунского Лебедев рассказал, что
придирки администрации колонии к нему начались сразу после подачи ходатайства об УДО и что инцидент с якобы обращением на «ты» стал для него поводом встретиться с начальником колонии Сергеем Бондарем, с которым они договорились «прекратить детский сад».
В итоге в приговоре ни эпизод с пропажей костюма, ни эпизод с грубым обращением к сотруднику администрации учтены не были.
«Я эти благоглупости специально не обжаловал»
По вопросу двадцати других взысканий, накопившихся у Лебедева за восемь лет отбытия наказания, он дал пояснения судье сам.
Одно из них он получил за отказ выйти на прогулку, напомнил Лебедев.
«Вы юрист, прокурор тоже юрист. Мне предоставлено право на прогулку, и с каких пор отказ от реализации права расценивается как нарушение? — говорил Лебедев. — Бессмысленно объяснять представителям исправительных учреждений, какие законы существуют в России.»
«Я хочу пояснить, что все эти благоглупости я специально не обжаловал», — пояснил он.
В Чите Лебедев получил взыскание за курение в постели. Читинские камеры такие маленькие, что, кроме кровати, там находиться нигде просто невозможно — на ней приходилось и есть, и спать, и курить, рассказал Лебедев.
В Харпе у Лебедева было сразу два нарушения, связанных с одеждой: сперва он одолжил запасные штаны осужденному, которому надо было постирать свои вещи, а потом забрал их обратно. Первое действие было расценено администрацией колонии как «отчуждение своего имущества в пользу другого», а второе — как «присвоение чужого имущества».
Вообще придирки администраций исправительных учреждений начинались, как и в Вельске, обычно после подачи очередной жалобы на действия следователей и прокуроров, повторил Лебедев. Сотрудники колонии хотели выслужиться перед начальством и не допустить возможности подачи ходатайства об УДО, считает он.
«Со мной всегда сидят специально обученные люди, которые поставляют администрации информацию обо мне... Но у меня есть свои, так сказать, оперативники связи, и все, что обо мне проходит в системе ФСИН, мне становится довольно быстро известно, — признался Лебедев. — Играть с ними в детсад мне не с руки: я понимаю, что и они в какой-то степени заложники ситуации».
Адвокаты Лебедева напомнили, что все эти взыскания уже погашены.
«Если коротко, мне надо лечиться»
После того как вопрос взысканий был подробно изучен, слово было предоставлено представителю прокуратуры. Прокурор Сергей Семенов говорил тихо, но скороговоркой. Прокуратура поддержала мнение администрации ИК-14, что Лебедев нуждается в дальнейшем отбывании наказания в местах лишения свободы.
Основными аргументами прокурора было отсутствие сведений о погашении им более чем 17-миллиардного долга по гражданским искам и наличие взысканий при отсутствии поощрений. На что адвокаты Лебедева ответили на претензии прокуратуры, что все иски были погашены за счет арестованных акций ЮКОСа, которые суд в 2007 году постановил обратить в денежные средства для уплаты по гражданским искам
Как предполагал накануне адвокат Ривкин, прокуратура попросила суд считать наличие у Лебедева взысканий за курение в неположенном месте или одалживание штанов другому заключенному более важными, нежели доводы защиты и выступления свидетелей.
После выступления прокурора слово было предоставлено самому Лебедеву. Он попросил судью удовлетворить его ходатайство, потому что, во-первых, наличие политзаключенных позорит страну, во-вторых, семья не видела его уже «больше, чем две Великие отечественные войны, вместе взятые», в-третьих, «если коротко, мне надо лечиться».
Заслушав просьбу Лебедева, судья объявил перерыв до 20.00 и удалился в совещательную комнату для написания решения, откуда вышел с получасовым опозданием.
Доводы прокуратуры, как следовало из текста решения, судья Распопов счел определяющими при принятии решения об отказе в УДО Лебедеву.
Он также обратил внимание, что отметки об исполнении постановления об обращении арестованных акций в денежные средства для уплаты по искам, на что ранее ссылалась защита, на представленных ею документах нет.
Зачитав решение, Распопов подчеркнуто вежливо спросил у Лебедева, понятен ли ему приговор и знает ли он о том, что он может быть обжалован. «Да», — бесстрастно ответил Лебедев и попросил судью дать ему пару минут на то, чтобы пообщаться с женой в присутствии конвоя. Эту просьбу судья удовлетворил.
Адвокаты обжалуют решение в Архангельском облсуде в пятницу.
